– Я – несчастный человек, – жаловался он Верещагину, посетившему его проездом в Берлин. – Мне легко и просто в компании кокоток, актрис, шансонеток и мучительно трудно в обществе светских девиц. Это какой-то рок! Я все время настолько боюсь попасть под каблучок, что постоянно держусь в напряжении, глупею и злюсь. В этом основная причина, почему я в конце концов развёлся с очаровательной княжной Марией Гагариной.

– Дать тебе совет? – серьёзно сказал Василий Васильевич. – Женись на той женщине, с которой и утром легко да просто.

– Я дерзок, сам знаешь, но дерзить родителям не могу. Матушка сказала, что не знатная ей невестка нужна, но порядочная, и огорчать её я не собираюсь. Не могу и не буду. Извини мои ненужные откровения, только…

Скобелев неожиданно замолчал. Ему очень хотелось поведать другу, что после стольких лет появилось у него наконец-таки новое увлечение, но не очень-то он внутренне верил в это увлечение, а потому и побаивался сглазить его. Суеверен был чудовищно при всей своей бесшабашности и безумной отваге.

– Пригляди кого-нибудь из молоденьких в столице, – посоветовал Верещагин. – В Москве уверены, что тебя вот-вот Государь к себе востребует.

– Вроде повода я для этого не давал, – встревожился Михаил Дмитриевич.

– Повод текинцы дали. Они разгромили нашего знакомца генерала Ломакина возле Геок-Тепе. И в Москве считают, что, кроме тебя, с восставшими никто не управится. Ты и до этого в Туркестане с ними управлялся, а после европейского опыта тебе на сегодня просто нет равных. Нет, Миша, так что готовься к новой кампании. Предчувствие у меня. Предчувствие!..

Глава вторая

1

В результате многолетних, упорных и весьма удачных боевых действий русских войск большинство ханств и народов, населявших Туркестан, вослед за Бухарой, Хивой и Кокандом приняло российское подданство. Однако далеко не все мирно складывалось в этом наспех сметанном Россией лоскутном одеяле приобретённых земель. Наиболее многочисленное и сплочённое племя текинцев, о бесстрашии, воинском мастерстве и жестокости которых ходили легенды, неожиданно подняло восстание, увлекая за собою соседние кочевые племена. Повстанцы действовали дерзко и энергично, быстро захватили множество русских постов и опорных пунктов. Взятые в плен русские солдаты и офицеры продавались в рабство, раненые и больные беспощадно уничтожались на месте. Создалась реальная угроза русским гарнизонам на Каспийском море.

Учитывая объективно возникшую опасность, генерал Ломакин во главе трехтысячного отряда тотчас же двинулся к стенам основной и хорошо укреплённой крепости текинцев Геок-Тепе, практически с марша начал плохо подготовленный штурм, но был разгромлен и поспешно отошёл к Каспийскому побережью.

Это привело к весьма серьёзным последствиям: русские войска в Средней Азии теперь могли и впрямь оказаться отрезанными от Кавказских военных баз и резервов. Впрочем, резервных частей и там было чрезвычайно мало, поскольку основные боевые соединения ещё не успели вернуться на зимние квартиры с Закавказского фронта после только что закончившейся русско-турецкой войны.

Об этом военный министр граф Милютин Дмитрий Алексеевич доложил Государю. И, поскольку Александр II молчал, позволил себе прервать его размышления:

– С Кавказа можно отправить от силы три-четыре тысячи. Следовательно, потребуется особенно решительный начальник, Ваше Величество. Генерал Ломакин сломлен психически, подавлен морально, но есть полководец, способный решить эту очень нелёгкую задачу.

– Кто же?

– Генерал Скобелев-второй. Я понимаю, Ваше Величество, неожиданность подобной кандидатуры…

– Я так и думал, что вы назовёте именно эту фамилию, – прервал император. – Скобелев не только доказал свой воинский талант во время нашей последней войны в Болгарии. Полагаю, что не менее существенным является и его прекрасное знание именно Туркестанского театра военных действий. Кажется, он даже выучил арабский язык, чтобы прочитать Коран?

– Вы совершенно правы, Государь. Генерал Скобелев тщательно изучает психологию противника, что облегчает ему ведение широкомасштабной манёвренной войны. Поэтому именно его кандидатуру я и предложил Вашему Величеству.

– Я желаю встретиться с ним.

Михаил Дмитриевич был готов к вызову в Петербург не только потому, что узнал о настроениях московского общества от Верещагина. Он внимательно перечитал газеты и все доступные ему документы, понял основные просчёты Ломакина и составил собственный план действий. Пока, естественно, в общих чертах, почему и не считал возможным делиться своим планом с кем бы то ни было. Получив приказ явиться к Государю, тут же выехал, но был молчалив и задумчив.

В доме на Моховой, в котором Скобелев всегда останавливался, когда случалось бывать в столице, дворник сказал:

– Господин Млынов вас в Петербурге ожидает, Михаил Дмитриевич, – каждый день наведывается, о вас спрашивает.

– Ко мне его проводи, как только объявится.

Бывший адъютант объявился в тот же день к вечеру. Скобелев обнял его, чего не делал никогда прежде, сам достал коньяк, закуску, сам наполнил рюмки. Млынов тем временем рассказывал не столько о себе, сколько о слухах, бродивших в самых разных кругах Петербурга. Все они касались разгрома генерала Ломакина, о чем скупо поведали газеты, именуя это неудачей.

– Тоже так считаешь?

– Нет, Михаил Дмитриевич. Это – разгром. Потому-то и приходил сюда каждый день.

– Ждал, когда обо мне вспомнят?

– А без вас эту прореху латать некому. И ведь – дождался, – Млынов как-то невесело улыбнулся, поднял рюмку. – Жаль, не я буду нитку в вашу иголку вдевать.

Скобелев чокнулся, выпил. Спросил вдруг:

– Туркменский язык не позабыл ещё?

– Нужда придёт, вспомню.

– Нужда пришла. Вспоминай.

Александр II принял Скобелева с подчёркнутой сердечностью. Спросил о здоровье, о родителях, о состоянии корпуса, планах на будущее. Потом взял под руку и, прогуливаясь по залу, начал неторопливо рассказывать о событиях на юге Закаспийского округа, о чем Михаил Дмитриевич уже знал. Вероятно, Государь это понял, потому что внезапно оборвал собственный рассказ совсем по-домашнему:

– Я решил поручить это дело тебе, голубчик.

– Благодарю, Ваше Величество.

– Не спеши, время терпит. Надо тщательно подготовиться, вторая неудача может породить широкий мятеж. Коли в два-три года управишься, очень меня порадуешь. Что скажешь?

– Две просьбы, Ваше Величество. Ломакин потерпел неудачу вследствие пустынности тех мест и полного отсутствия дорог. Прошу вашего соизволения относительно строительства современной железной дороги от побережья в глубь пустыни. Такой путь явится как хребтом оседлости местного населения, так и нитью доставки российских товаров в этот пустынный и далёкий от цивилизации край. А я переброшу по нему все необходимые войскам запасы.

– Это удивит туземцев, голубчик.

– Удивление – важная часть победы, Ваше Величество.

– Да, но как мы доставим в пустыню паровозы?

– Паровозы и весь подвижной состав необходимо перевезти с Кавказа через Каспийское море. Там шастают персидские военные суда, и отсюда – вторая просьба. Прошу Ваше Величество откомандировать в моё распоряжение капитана Макарова Степана Осиповича.

– Запиши, – бросил через плечо Государь следующему шаг в шаг за ним адъютанту. – Смело, очень смело. И неожиданно. Сорока миллионов тебе хватит?

– Благодарю, Ваше Величество, уложусь вполне. И отчитаюсь до копейки.

– Да уж спрошу, спрошу, – улыбнулся император. – С учётом необходимости строить железную дорогу, установим срок… Скажем, в четыре года. Это тебя устроит?

– Благодарю, Ваше Величество. Вполне.

– Есть ли личные просьбы, голубчик?

– Одна, Ваше Величество, – Скобелев позволил себе улыбнуться. – Прошу вашего дозволения награждать солдат и штаб-офицеров лично и непосредственно на поле боя.