- Ничего, - неохотно ответила мама. - А ты как?

- Твоими молитвами, - липко улыбнулась тетка Серафима. - Пока господь милует. Давно вернулась?

- Месяца два уже.

- Ай-яй-яй, - всплеснула руками тетка. - И до сих пор не зашла! И на моленьях я тебя не видела. Что ж это ты, сестра, от бога отступилась? Тяжкий грех на душу берешь. Пойдем, голубушка, пойдем попросим господа, чтоб простил тебя. Аккурат сегодня в божьем доме собрание.

- Никуда я не пойду, - негромко, но твердо ответила мама. - А ты уходи! Слышишь? И дорогу в мой дом забудь. Понятно?

- Нет, не понятно, - вскочила тетка Серафима. - Не понятно. Это зло в тебе говорит, обида. Оклеветали они, душегубы, Петра Иваныча-то, а ты и поверила. Опомнись, сестра, один раскаявшийся грешник богу милей ста праведников.

Услышав имя Сачка, мама вздрогнула, как от удара. Лицо у нее исказилось от ярости, она сжала маленькие кулаки и вплотную подошла к тетке Серафиме.

- Убирайся, тебе говорят, - выдохнула она. - Сволочь, спекулянтка, ты меня каяться зовешь?! Да я сейчас как возьму Сашкин костыль!..

Во второй раз тетка Серафима с позором удирала из нашей комнаты. Она пятилась к двери в своей черной шубе, толстая и неповоротливая, и шипела, брызгая слюной:

- Богохульница… Вероотступница… Гореть тебе в геенне огненной, гореть…

А мама наступала на нее и молчала. Спустя минуту в подъезде за теткой Серафимой тяжело хлопнула дверь.

Мама вернулась, поправила волосы и села на край моей кровати. Зашел дядя Егор.

- Что это за шум у вас? - спросил он.

Мама не ответила. Она встала, поправила постель и сказала:

- Ничего особенного, Егор Сергеевич. Саша ходить учится, а я - жить.

…Шаг, еще шаг, еще шаг… Так вот мы и делаем свои первые шаги в большую хорошую жизнь - я и мама. А вместе с нами шагают наши друзья. И, наверно, поэтому нам так хорошо идти.

ОТРЯД ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Вот это новость! Председателем совета дружины в нашей школе был Димка Петрищев, долговязый веселый восьмиклассник, баскетболист и забияка. Его знали и любили все, от октябрят до выпускников-комсомольцев. Даже для Веньки его слово было законом: не помню случая, чтобы он с Димкой спорил. Но Димкин отец был военным, его перевели в другой город, и мы остались без председателя. А через несколько дней, как-то под вечер, Венька прибежал к нам и прямо с порога зло бросил:

- Знаешь, кого председателем совета дружины выбрали? Генку Козлова.

- Плохо? - спросил я.

- Плохо, - твердо ответил Венька.

- А ты где был? Ты ведь тоже член совета дружины. Чего не сказал?

- Не было меня, - огорченно вздохнул Венька. - Я на стройку ездил, мы с Дмитрием Ивановичем еще на той неделе договорились. Откуда же я знал, что они станут председателя выбирать? Вот и получилось, что из нашего класса никого не было. А Глафира Филипповна что о нем знает? Отличник, поговорить умеет… Вот и выбрали.

Я вспомнил, как Генка, насмешливо щурясь, спрашивал у меня про крестик, и вяло сказал:

- А чего теперь говорить? Пусть работает…

- Пусть работает, - махнул рукой Венька.

Назавтра Генка пришел в школу с тремя красными нашивками на рукаве.

- Уже нацепил, - презрительно пробормотал Венька и отвернулся.

Ребята бросились поздравлять Генку: что ни говори, а приятно, когда председатель совета дружины в твоем классе учится. Только мы втроем его не поздравили - Венька, Алеша и я. Но он, по-моему, даже не заметил этого. Он довольно улыбался и то и дело, словно невзначай, косился на свои нашивки. А потом, когда все успокоились, строго сказал:

- Вениамин, сегодня после уроков оставь отряд: Разговор есть.

И загадочно прищурился. Девчонки тут же принялись расспрашивать, о чем разговор, но больше из Генки не удалось вытянуть ни слова.

После той драки Генка впервые обратился к Веньке. Но как обратился! «Вениамин…» Сроду его никто так не называл, даже учителя. «Оставь отряд…» А что стоило просто сказать: «Ребята, давайте останемся, нужно поговорить». Неужели эти нашивки его за одну ночь говорить по-человечески отучили? Или он Веньке свою власть хочет показать?

Раздумывать над этим мне было некогда - начались уроки. А после уроков в классе остался весь отряд: Генка напустил на себя столько таинственности, что всем просто не терпелось узнать, о чем разговор.

- Строить на линейку отряд или так обойдется? - ехидно прищурился Венька.

- Обойдется, - махнул рукой Генка и уселся за учительский стол. Он обождал, пока ребята перестали возиться, усаживаясь, а потом торжественно сказал: - Дело вот какое. Вчера мы решили ко Дню Советской Армии присвоить нашему классу звание «отряда - спутника семилетки».

- Ура! - заорал Слава Кирильчик и изо всех сил бабахнул крышкой парты, а девчонки захлопали в ладоши. Генка просто расцвел: он, видно, ничего иного не ожидал.

- Погодите шуметь! - осадил всех Венька. - Кто это решил?

- Совет дружины, - приглаживая волосы, ответил, Генка. - А тебе что, не нравится?

- А предложил кто? - гнул свое Венька.

Генка покраснел.

- Я предложил, кто ж еще… в соседней школе знаешь сколько - десять «отрядов-спутников»! А у нас ни одного. Ну, я и предложил.

- И правильно сделал, - снова заорал Славка. - Первыми на всю школу будем! Ай да мы, ай да молодцы!

Венька побледнел и вышел из-за парты.

- Замолчи ты, молодец… - отрывисто бросил он. - Не на футболе. А вот ты, - Венька вплотную подошел к столу, за которым сидел Генка, - скажи: ты с нами посоветовался? Ты точно знаешь, что мы этого звания заслуживаем?

Генка с удивлением посмотрел на Веньку, потом на нас.

- А чего тут советоваться? - пожал он плечами. - Я же вас не на выговор тяну. Славка, небось, все сразу понял - первый «отряд-спутник» в школе! Всех ребят - в «Книгу пионерской славы»! Это ж почет какой! А ты, как всегда, ерепенишься. Самолюбие заело, что не ты, а я предложил?

Девчонки на задних партах зашушукались. Генка дело говорил. Всех в «Книгу пионерской славы»! Первый «отряд-спутник» в школе! Вот здорово!

- И чего ты к нему придираешься?! - крикнул Славка. - Он за весь класс болеет, а ты…

Но Венька на него не обратил внимания. Он наклонился над столом и, глядя Генке прямо в глаза, негромко спросил:

- Слушай, кого ты обманываешь?

Генка отшатнулся. Славка Кирильчик растерянно заморгал и прикрыл рот рукой.

- Никого я не обманываю! - вскочил со стула Генка. - Чего ты пристал? Я в жизни никому не врал, понял. Был бы вчера на совете дружины, сам послушал бы. «Присвоить отряду 7-го «А» звание «спутника семилетки». Решение совета дружины зачитать на торжественном сборе, посвященном Дню Советской Армии».

- Да я не об этом. - Венька криво усмехнулся. - Что такое решение было, я не сомневаюсь. Но зачем ты обманул совет дружины? Разве мы лучшие в школе? Разве мы достойны звания «спутника семилетки»?

В классе было тихо, ребята с интересом следили за разгорающимся спором. Я видел - за Веньку пока меньшинство, слишком заманчивым было то, о чем говорил Козлов.

- А разве недостойны? - Генка снова сел на свое место и достал расческу. - Какой первый закон у «отрядов-спутников»? «Из класса в класс - всем классом». А у нас с учебой совсем неплохо. И помогаем тоже. Ты вот, например, с Алешкой Саше Щербинину помогаешь. Опять же дела у нас всякие есть? Есть. По металлолому первое место, по макулатуре. Машину будем собирать. И еще тимуровцы…

- Это какие еще тимуровцы? - У Веньки круто взлетели вверх брови.

- Да вот Щербинин же… - Козлов кивнул в мою сторону.

От стыда я сквозь землю готов был провалиться. Значит, не дружба, а просто тимуровская работа, да? Лишь бы звание отряду, да? Но ведь неправда, неправда это!

- Ты Сашку не тронь, - с угрозой сказал Венька и сжал кулаки. - Ты его уже тронул недавно… Хватит! Славы тебе захотелось: был, мол, председателем совета дружины Димка Петрищев, ни одного «отряда - спутника семилетки» не было, стал Генка Козлов - сразу появились. Да вот еще Славке Кирильчику у знамени сфотографироваться захотелось и в «Книгу пионерской славы» попасть. А за что? За двойки по алгебре и физике? Или за то, что, когда все металлолом собирали, он в кино отправился? За это тебе, Славка, - Венька круто повернулся к Кирильчику, - почетное звание присваивать? Или, может, за то, что ты, - он снова в упор посмотрел на Генку, - отказался Лене Черноусик задачу по геометрии объяснить? Помнишь, почти весь класс тогда задачу не решил, и ты сказал, что не решил. А потом нам Григорий Яковлевич из-за тебя двойки поставил. Ведь ты на пятерку ответил, решена у тебя была задача. Это, по-твоему, и есть: «Все за одного, один за всех»? Мы по такому закону живем?