Я продолжила читать записку.
Ты не можешь отрицать, что у тебя ужасный вкус. Потому что вместо того, чтобы общаться с привлекательным парнем, ты болтала с Авой о её сережках.
Я снова начала дышать. Это была просто шутка. «Люси, ты идиотка». Я быстро накалякала в ответ: «С кем? С сеньором Голдфарбом?» и бросила записку обратно.
Мне не удалось сдержать смешок, когда Майкл выпучил глаза, хлопнул рукой по груди и откинул голову назад, как будто его ранили мои слова.
— Сеньор Силвермэн.
Глазки-бусинки учителя уставились на Майкла, и он выпрямился, устраиваясь на стуле поудобнее.
— У вас какие-то проблемы?
— Я просто думал, что у меня сердечный приступ, — с самым серьезным видом сказал Майкл.
Кто-то позади нас начал хихикать.
— Но, слава богу, ложная тревога.
Голдфарб поджал свои губы.
— Занимайтесь своим сердечным приступом после урока, por favor24, — произнес он. — А сейчас ответьте-ка на вопрос numero tres25?
Вскоре я снова почувствовала как об меня ударился бумажный шарик. Взглянув на Майкла, я увидела, что он опять ухмыляется. С тяжелым вздохом я прочитала записку.
Поужинаем сегодня? У меня дома. Мы так и не съели то мороженое. И не закончили наш разговор.
Я поймала его взгляд, покачала головой и быстро, пока он не заметил, как краснеют мои щеки, прошептала одними губами.
— Репетиция оркестра.
Он пожал плечом, лениво и плавно, как большая кошка.
— У меня тренировка по плаванию. После неё, — также губами произнес Майкл.
Спустя ещё несколько записок мы решили, что он отвезет меня и что ни при каких обстоятельствах на ужин не будет рыбы или чего-нибудь азиатского.
— Как ты можешь не любить суши? — был его жалобный ответ.
Я отвернулась и подняла руку. И только после того, как сеньор Голдфарб вызвал меня, поняла, что не имею понятия о вопросе, который он задал.
* * *
Не успела я подумать о том, во что вовлекаю себя, как уже началась репетиция оркестра. Я не знала, нравится ли мне Майкл сам по себе или потому, что напоминает о брате. В этом-то и была вся проблема.
Когда Ванны стали Блэками, они были шокированы, когда я сказала им, что Люси хочет играть в оркестре. Джулия занималась этим годами и играла практически на всех существующих инструментах. Особо хорошо она обращалась с кларнетом, саксофоном и габоем, но могла извлечь звуки и из духовых, а пару раз у неё получалось даже с флейтой. Но дело в том, что Джулия также была в репетиционном зале и тряслась от страха за пюпитром, когда вокруг умирали люди. Блэки предположили, что нахождение в любом месте, подобном тому, окажется для неё травмирующим.
Как обычно, они ошибались. Репетиционный зал был моим убежищем. Да, тут были такие же пюпитры, как и тот, за которым я пряталась. Но, кроме этого, тут была музыка, сложная музыка, на которой мне приходилось концентрироваться. В эти моменты у меня не было времени думать о чём-то ещё.
Мы закончили с крещендо, и я отчаянно затрясла головой, пытаясь снять с себя оцепенение. Обычно, когда мы заканчиваем репетиции, я обнаруживаю, что едва помню о том, что происходило. Только после этого я заметила Майкла со склоненной головой и закрытыми глазами, подпирающего стену. Я подкралась к нему и стукнула футляром от кларнета.
— Тебе было так скучно?
Он открыл глаза.
— Я слушал, — возмущенно ответил он. — Пытался разобрать звуки твоего... гм...
Я изогнула бровь.
— Это кларнет.
— Точно. Кларнет — мой любимый музыкальный инструмент.
От Майкла пахло хлором, а волосы стояли дыбом.
— Я подумываю научиться играть на нём.
— Нет, не подумываешь.
— Нет, не подумываю, — согласился он. — Я в любом случае, только испорчу его. Будет умнее оставить сей инструмент в твоих талантливых руках. Если хочешь, я могу его понести.
— О, да ты просто джентльмен, — сказала я, вручая ему кларнет.
Он взял футляр и прижал его к себе, как нечто ценное. Хотя, так оно и было.
— Готова?
Я чувствовала, как взгляды девочек из оркестра упираются мне в спину. Парни подобные Майклу, обычно, держаться подальше от нашего крыла. Да, я готова. Пока кто-нибудь прожег во мне дыру.
— Я только скажу Алейн, что меня не нужно сегодня подбрасывать до дому, — сказала я. — У неё скоро закончится репетиция хора.
Мы с Майклом направились к репетиционному залу, который находится прямо возле студенческой парковки. Пары хлора обступили меня как туман. И я снова начала думать о брате.
Как и Майкл, Райан был пловцом. Не самым лучшим, но и не худшим в команде. Он активно и упорно тренировался пока не стал чувствовать себя как рыба в воде.
Брат увлекся плаванием вскоре после того, как я вступила в оркестр, когда мне было тринадцать. Райан начинал со мной. Он ходил на все репетиции с футляром с трубой, а дома ставил его рядом с моим в моей комнате (и никогда в своей). Но все это так и не захватило его так, как меня. Я могла потеряться в звуках и инстинктивно слышала, малейшую фальш. Он мог извлечь из трубы множество звуков, но для него они все были одинаковыми.
Тем не менее, он продолжал заниматься, потому что эти уроки мы могли проводить вместе. Однажды, после репетиции, он задержался возле моего места, перекидывая свой футляр из одной руки в другую. Я сразу же начала нервничать.
— Сегодня после школы будет собрание. Для тех, кто интересуется плаванием, — сказал он.
Я моргнула.
— И?
Оно мне было также интересно, как и ритуальное самоубийство сэппуку26.
Райан переступил с одной ноги на другую, а его труба опасно взметнулась вверх и вниз.
— Мне очень хочется заняться плаванием. Ты будешь ходить со мной?
Несмотря на то, что я не хотела, моим первым позывом было сказать «да». Мы всё делали вместе.
Но потом в голове вспыхнули слова Лив.
Говорят, о тебе. Смеются над тобой. Странные. Как будто ты влюблена.
— Да я лучше утону, — сказала я. — Но тебе стоит им заняться.
Райан опустил футляр на землю.
— Правда? Ты так думаешь?
— Конечно, — ответила я.
Тело потянулось, чтобы обнять его, но мозг снова восстал против этого.
— Это было бы замечательно. Я могла бы приходить на твои соревнования.
— Ты правда будешь приходить на соревнования?
— Конечно! — сказала я. — И буду кричать громче всех на трибунах.
Он пошел на ту встречу и вступил в команду. А потом Райан купил себе красно-черные плавки и такую же шапочку — цвета нашей школы — и очки, которые делали его похожим на инопланетянина. Он побрил ноги и грудь розовой бритвой, чтобы уменьшить сопротивление воды и стал застенчиво улыбаться, когда девушки — другие девушки, которые не были мной — аплодировали ему с трибун и шепотом восхищались его задницей и прессом. Мне хотелось схватить полотенце и замотать его в нем сразу же, как он выходил из бассейна.
— Так Алейн поет в хоре? — спросил Майкл.
Я подпрыгнула, чувствуя себя так, как будто перешагнула через портал в будущее. Но это, конечно же, было не так. Я просто подошла к репетиционному залу.
— Да, — ответила я. — Алейн — ведущее сопрано. И она крута.
— Понятно, — сказал Майкл, баюкая футляр с кларнетом, как ребенка. — Вы двое довольно музыкальная парочка.
Я уже собиралась закатить глаза, когда, наконец, появилась запыхавшаяся Алейн. К этому времени большинство ребят уже собрали вещи и ушли.
— Прости Люси, — выдохнула она. — Там был… о, привет, Майкл.
— Привет, Алейн.
— Меня сегодня не нужно подвозить, — сказала я. — Я поеду домой с Майклом.
Эта фраза приостановила поток её речи, но не на долго.
— Хорошо. Ах да, Люси, к нам на репетицию заходил парень и задавал о тебе вопросы. Это было странно. В конце концов, я пригрозила вызвать полицию, и он ушел.
— Мой отец полицейский, — сказал Майкл, доставая свой телефон. Я автоматически положила руку на футляр с кларнетом, чтобы он не упал. — Хочешь, я позвоню…