найти то, зачем я пришла или я... мы... все навсегда потеряем. Это настоящая граната, мой

шанс, появился наш шанс выложить все начистоту. Обратного пути нет и сейчас как раз

время, чтобы снять все преграды. Что есть у меня в качестве оружия? Мой ум, мой

инстинкт. Моя способность приспосабливаться.

Мы идем в гостиную и я останавливаюсь около дивана. Пришло время скинуть «бомбу»

номер один.

– Во–первых, ты задолжал мне ответ на вопрос. Простое «да» или «нет» без объяснений

меня устроит.

– Что произошло сегодня? – спрашивает Беннетт хриплым голосом, когда останавливается

позади меня. Его слова ласкают мои обнаженные плечи. До сегодняшнего вечера, было бы

так просто притвориться, откинуться назад, потеряться. Я качаю головой, скорее борясь с

желанием ответить ему, а не наоборот поддаться ему.

– Ты был или нет Домом сенатора Уорнер? – Обернувшись, я встречаюсь лицом к лицу с

ним. Странно, что мой голос не дрожит, хотя внутри меня все вибрирует и плавится.

Его взгляд ловит мой и его глаза расширяются, прежде чем все его лицо становится

мрачным. Тень огорчения, смешанная с разочарованием появляется на его лице и я не могу

позволить своему желанию смягчить боль от острых как бритвы ответов. Не важно, для

него или для меня.

– Ты спрашиваешь, потому что Норт сказал что–то, – резко отвечает он. – Но ты

отказываешься рассказать мне все, что произошло.

Я вздергиваю подбородок, делаю вдох, чтобы мои намерения стали непоколебимыми и

встречаюсь с его пламенным взглядом.

– Какое это имеет отношение к твоему ответу на вопрос?

– Да, – отвечает он, ничуть не скрывая.

Не ожидая этого, его простой и прямой ответ сражает меня наповал.

– Ты приводил ее сюда? Трахал ее в этой спальне! Связывал ее и обещал ей то же самое,

что обещал мне? Скажи мне правду! – Я наступаю на него, подняв кулаки вверх, но он не

поднимает руки, чтобы остановить меня. Я колочу ему в грудь, затем хватаю его за

лацканы, глядя на него.

– Она была моей сабой. И ты, мать твою, прекрасно знаешь, что это закрытая тема.

От того, как он говорит, весь мой сдерживаемый гнев увеличивается в геометрической

прогрессии.

– Вот что я думаю о вашей закрытой теме! – Я даю ему сильную пощечину. Отпечаток от

моей руки расцветает, как огненный цветок на его коже, пока он смотрит на меня с

взглядом хищника, в котором присутствует ярость, смешанная с голодом. Он не

прикасается к тому месту, где я его ударила. О нет.

Он наступает на меня.

– Ты закончила?

Мое тело наполнено адреналином я еще не закончила со всем этим, когда представляю его

с другой женщиной, той женщиной! Все это время, она сновала туда и обратно в его

кабинет. Норт говорил о предложении и, вспоминая это, я чувствуя как языки жидкого

пламени растекается по моим жилам.

– Ты обещал меня Норту? Это какой–то больной план, по которому сначала ты готовишь

меня, как ты сделал с ней, а потом отдаешь меня ему?

– Бл*ь, нет! – Бен бросается вперед, хватая меня за плечи и толкает меня назад, пока не

прижимает к стене в гостиной. – Я никогда не буду делить тебя.

– Может это тоже закрытая тема, что то, чего ты пытаешься избежать?

– Будь осторожна, девочка. Я сказал, что никогда не буду делить тебя и именно это я и

имею в виду. Где, бл*ь, твое доверие, которые ты мне обещала, которое должно быть у

тебя ко мне? – Он скользит взглядом вниз к моей груди, прежде чем его дымчатые глаза

снова поднимаются обратно к моим. – Может быть, ты единственная, кто сыта всем по

горло!

– Я? – Недоверчиво кричу я. – Тогда скажи, какого хера, и что за сделку вы заключили? Не

ври мне. Я хочу знать, что президент Норт планирует и почему это касается моей бабушки

и деда.

Мгновенье мы оба смотрим друг на друга и я вижу смятение в его глазах.

– О чем ты говоришь?

– Продолжаешь играть? – Я не могу поверить, что я положила все свое доверие к его

ногам. – Норт сказал мне. Ладно. Он может быть отвратительный и лживый сукин сын, но,

по крайней мере, он сказал, что вы оба планируете и замышляете кое–что вместе. Когда ты

решишь рассказать мне правду, тогда я выслушаю тебя. До тех пор держись от меня

подальше.

– Норт гребанный лжец! – взрывается он. – Ты не представляешь, насколько он развратен.

– Я думаю, что я знаю! – Я настолько зла, что отталкиваю Беннетта и проношусь к двери.

– Кса, подожди!

Я чувствую его тепло, когда двигаюсь мимо него, со столика при входе я хватаю

маленькую статуэтку. Она сделана из мрамора и я запускаю ее в него. Фигурка прилетает

ему в лодыжку и он запинается. Меня не еб*т. По крайней мере сейчас он не пытается

остановить меня... ему не удается. Я забыла, что мне надо вызывать лифт.

Беннетт приближается ко мне с выражением чистой ярости.

– Стой. Там. Где. Стоишь! – рычит он.

Сделав шаг назад, я качаю головой и отчеканиваю каждое слово:

– Поцелуй. Меня. В. Зад. – И затем я бегу мимо лифта к лестничному пролету.

Я пробегаю первый этаж. Моя грудь вздымается, а мысли находятся в беспорядке, я мчусь

через холл, остановившись только тогда, когда я уже далеко за пределами входа в отель.

Глава 20

ПОЛНОЕ ФИАСКО.

Несколько часов я ворочалась в своей постели, крутясь и мучая себя. Наконец–то

наступает утро, а я лежу и обнимаю свою подушку. Я поднимаюсь на локте, чтобы

взглянуть на часы. Боль от спазма в шее пронзает мою голову. Просто, бл*ь, здорово. Я не

сомкнула глаз и мое тело ощущается, словно я пробежала марафон через ад и обратно. Бен

звонил и писал мне всю ночь, но я не могу пересилить себя и поговорить с ним.

– Перестань мне звонить! – Я слышу, как кричит Брук, а потом что–то ударяется о стену в

ее комнате.

Боже, я так понимаю ее чувство. Думаю, что мы с Брук одинаково можем кидать вещи,

когда расстроены. Я слышу топот ног по деревянному полу, пересекающие комнату за

дверью рядом с моей.

Раздается ее смех с привкусом горечи, до жути пугающий в тишине раннего утра.

– Вот именно, ублюдок. У тебя нет права голоса. Ничегошеньки. Не тогда, когда ты женат

и являешься отцом двух детей. Все, что тебе нужно знать... я ненавижу тебя! Будь ты

проклят, Дерек!

До аборта Брук остается несколько часов и слышно, как она спорит с отцом ребенка.

Дерек? Она никогда не говорила о нем... так ведь? Я прокручиваю в голове цепочку из

образов мужчин, с которыми она встречалась, но я не могу ничего припомнить. Грохот.

Еще один удар раздается из ее комнаты, затем я слышу ее всхлипывания, которые

превращаются в вопли. Святое дерьмо!

Я бросаюсь к ее двери. Она закрыта... я дергаю за ручку. Она заперта.

– Брук. Ты в порядке? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Отлично! Со мной все, бл*ь, прекрасно, – плачет она.

– Я могу помочь тебе? – Я прислоняю голову к дверному косяку.

– Я собираюсь принять душ. Ты можешь сделать нам чаю?

– Договорились! – Я отпускаю дверную ручку. Да, все, что мне нужно – это что–то

сделать. Затем я останавливаюсь, разворачиваюсь и возвращаюсь. – Держись. Ты не

можешь повлиять на все. Помнишь?

– Черт! Ты права, – говорит она и открывает дверь. – Эй! Ты вообще спала?

На мне надето платье, но оно все мятое.

– Да, пыталась. Я не могла заставить себя переодеться.

Она запускает обе руки в волосы, качая при этом головой.

– Мы отличная парочка. Да ведь?

– Два сапога пара, – отвечаю я и грустно улыбаюсь.

***

У меня звонит телефон.

– Привет, – говорю я, когда вижу, что это Джон. От Беннетта больше нет ни единого

сообщения. Он перестал звонить около пяти и я выжата как лимон.

– Прости за вчерашнее, – бормочет он. – Мне нет оправдания. У меня крыша поехала.