— Буду очень благодарен.

Джеб посмотрел на поле.

— Через пять-шесть недель надо собирать урожай.

— Вам нужна помощь?

— Мы сами справимся.

— А когда Бетти собирается рожать?

— Мы думаем, месяца через два. Тогда и виски будет готово.

— Вы хотите продать его?

— Нет. Оно еще не выдержано. Вот следующей весной оно станет замечательным, и за него можно будет получить неплохие деньги. Невыдержанное виски не стоит и ломаного гроша.

Дверь дома открылась, и на пороге появилась Энн.

— Ужин готов, — сообщила она.

— Мы идем. — Джеб встал.

Купленные Энн бифштексы оказались не такими плохими, но ее постигло разочарование. По-видимому, Джеб и Бетти были слишком привязаны к своему домашнему жаркому. Каждый кусок мяса они относили к печи и держали до тех пор, пока он не обугливался.

Когда мы, наконец, покончили с бифштексом и принялись за кофе, над домом раздался шум. Бетти замерла.

— Что это? — спросила она с ужасом.

— Мясорубка, — спокойно ответил я и, заметив на лице Джеба изумление, добавил. — Вертолет. — У отца был вертолет, на котором он совершал поездки по стране. Кстати, он прямо над нами.

— Пойду посмотрю. — Взяв ружье, Джеб направился к двери.

Мы вышли за ним. Вертолет зашел на посадку и вскоре мягко опустился недалеко от кукурузного поля. Он встал к нам боком, и на его борту мы без труда различили надпись: ПОЛИЦИЯ.

Дверь вертолета открылась, и из него вышли двое в защитной форме. Поблескивая серебряными звездочками на рубашках, они направились к нам. Пилот остался в кабине.

— Здравствуйте, шериф, — сказал Джеб, когда полицейские подошли достаточно близко.

— Это ты, Джеб Стюарт? — удивился шериф.

— Именно.

— Очень рад тебя видеть. — Шериф протянул Джебу руку. Его помощник, оставшийся возле вертолета, смотрел на нас.

— Мы только поужинали, — сказал Джеб, — но к кофе вы успели.

— Спасибо. — Шериф обернулся к помощнику. — Все в порядке. Я сейчас вернусь.

Мы вошли в дом. На этот раз Бетти не стала садиться за стол. Налив кофе, она поставила чашку перед шерифом и отошла в сторону.

— Прекрасный кофе, Бетти, — сказал тот, сделав глоток.

Бетти молча улыбнулась.

— Я, действительно, очень рад встрече с вами. До нас доходили слухи, что уже больше года здесь кто-то живет, но мы смогли добраться сюда только когда получили вертолет. Честно говоря, мы летели освободить эту территорию.

Джеб кивнул.

— А мы думали, куда это вы запропастились? — продолжал шериф. — В последний раз вас видели в городе полтора года назад.

— Я был здесь.

— Понятно. Здесь три акра кукурузы, правильно? Надо думать, у вас есть все права на эту землю.

Джеб украдкой взглянул на меня, я кивнул.

— Да, — тихо сказал он.

— Я имею в виду официальное разрешение землевладельца.

— Совершенно верно, — вмешался я.

Шериф вопросительно посмотрел на Джеба.

— Это Джонатан Хаггинс, — сказал тот. — Сын Большого Дэна. Джонатан, это мистер Клей, шериф графства Фитчвилль.

Мы пожали друг другу руки.

— Ваш отец родился и вырос здесь, — сказал шериф. — Мы все очень уважали его. Я вам соболезную.

— Спасибо.

— Эта земля принадлежит вам?

— Да. Вы, наверное, знаете. — Я вдруг понял, что шериф не мог ничего знать. — Все бумаги в графстве.

— Конечно, — неуверенно ответил он.

— Я хотел сказать, в Сентривилле, — пояснил я. — Это владение относится к графству Сентривилль. — Клей кивнул. — Это в шестидесяти милях отсюда. Мы можем зайти к тамошнему шерифу. Хорошо?

— Хорошо.

Я встал, взял ружье, и направил его на Клея.

— Вы выходите за пределы своих полномочий, шериф, — сказал я. — Сейчас я могу изрешетить, и меня оправдает любой суд. Здесь у вас нет власти.

Он побледнел, с ужасом глядя на ружье. Все застыли на месте. Наконец Джеб начал медленно подниматься.

— Не двигайся! — крикнул я. — А теперь, шериф, скажите нам, зачем вы сюда явились. Быстрее, мы ждем ответа.

— На Джеба подала в суд его жена, — вздохнул Клей. — Она обвиняет его в прелюбодеянии.

— Из-за этого вы не стали бы лететь в такую даль, — ответил я. — Попробуйте придумать что-нибудь более убедительное.

Шериф молчал.

— Может, вы прибыли сюда из-за кукурузы? Увидели поле и решили узнать, что это?

Шериф снова ничего не ответил.

— Представим себе, что здесь живут негры, у которых нет никаких бумаг, — продолжал я. — Вы гоните их отсюда, ищете людей, которые нелегально торгуют землей, и в итоге получаете большие деньги.

Шериф уважительно посмотрел на меня.

— Вы правы, — сказал он неохотно. — Нам, действительно, нечего здесь делать.

Я прислонил ружье к стене.

— Вот здесь вы ошибаетесь. По-моему, вам есть о чем поговорить с Джебом. Мы с Энн подышим свежим воздухом, и вы, джентльмены, можете спокойно поговорить.

Клей еще раз взглянул на меня.

— Как мне говорили, вы точная копия отца, — сказал он.

— Между нами нет ничего общего, — я вышел за дверь.

— Завтра уезжаем, — сказал я, когда мы закурили, — посадим цветы и уедем.

— Куда? — спросила Энн.

Я закрыл глаза и снова начал свое путешествие по времени.

— Дальше на юг, — сказал я.

— Ты вернешься сюда?

— Да. На обратном пути.

— Завтра я возвращаюсь домой, — сказала Энн.

Я взглянул на вертолет. Пилот и полицейский, не отрываясь, смотрели на нас.

— Я хочу еще раз побывать здесь с тобой, — плачущим голосом произнесла Энн. — Можно?

— Ты знаешь, что да.

— По-моему, шериф был прав, — она сжала мою руку. — В тебе, действительно, живет твой отец.

— Шериф так не говорил.

— Так говорю я. С того момента, как мы приехали сюда, мне постоянно кажется, что передо мною твой отец. Я не хочу больше видеть его. Мне страшно. Иногда я думаю, что вот-вот сойду с ума.

Я поцеловал ее руку.

— Ты не сердишься на меня?

— Нет, — сказал я, глядя на нее. — Все в порядке.

Из двери вышли Джеб и шериф.

— Мы все уладили, — с улыбкой возвестил Джеб.

— Хорошо, — ответил я.

— Теперь все будет в порядке.

— Джеб не единственный, — быстро сказал Клей. — Черные и гаитяне тоже наведывались сюда. Они просто ждали, когда он здесь все обустроит, чтобы занять его место.

Я кивнул.

— Ты остаешься, сынок? — спросил шериф.

— Завтра я уезжаю.

Он посмотрел на заходящее солнце.

— Мы, пожалуй, вернемся в город. — Когда темнеет, они превращаются в настоящих бестий. — Он повернулся к Джебу. — Ты можешь приехать в субботу. Тебя никто не тронет, даю слово.

— Спасибо, шериф.

— Сколько тебе лет, сынок? — спросил Клей.

— Семнадцать.

— Вот об этом я и подумал, когда ты целился в меня. Семнадцать лет. Такое выражение, наверное, было у твоего отца, когда пятьдесят лет назад он уложил старика Фитча. Ему тоже было семнадцать. Его судили и послали в исправительную колонию, где он должен был сидеть до восемнадцати лет. Но долго там он не задержался. В Европе шла война, он записался в армию и отправился туда. Вернулся он только через двадцать лет весь искалеченный в инвалидной коляске. С ним была какая-то женщина, но не жена. Говорили, что где-то, но не на Западе, у него есть маленький сын. Так вот, женщина отправилась в автосалон «Додж», купила за наличные машину, и они уехали в горы. С того времени их почти не видели здесь, лишь иногда женщина приезжала в город за продуктами. А через полгода их неожиданно увидели на станции. Твой отец простился с этой женщиной, сел в поезд, и больше уже никогда не возвращался.

— А что стало с той женщиной? — спросил я.

— Она стояла на перроне, пока поезд не уехал, потом села в машину, и больше ее никто не видел.

— Вы сами когда-нибудь видели моего отца? — спросил я.

— Нет. Но мне много рассказывал о нем отец. В семнадцатом году он был полицейским, в тридцать седьмом — шерифом. Он рассказывал эту историю каждый раз, когда заходила речь о твоем отце, поэтому я помню ее наизусть, — Клей посмотрел на меня. — Он очень гордился им. Один из наших людей стал известным всей стране. Если вам захочется узнать побольше, сходите в фитчвилльскую библиотеку. Там сохранились все выпуски «Фитчвилльского вестника» со времен Гражданской войны. А если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне.