Воспоминания о первых днях любовного романа Слэтцера с Мэрилин сохранились в памяти Нобла «Кида» Чиссела, бывшего чемпиона по боксу военно-морского флота, который стал в Голливуде каскадером и исполнителем эпизодических ролей. Именно у него позаимствовал машину Слэтцер для своего первого свидания с Мэрилин. Чиссел был в машине третьим, когда Слэтцер отвозил актрису домой. Он вспоминает, что иногда в те молодые годы Мэрилин готовила у Слэтцера дома завтраки и что они бесчисленное множество раз расставались и затем вновь сходились. Однажды на Рождество, в конце сороковых годов, Чиссел сопровождал Слэтцера и Мэрилин, нагруженных подарками, в сиротский приют, где она когда-то жила. Идея привезти детям подарки принадлежала Мэрилин.
Есть еще с полдюжины свидетелей, знающих Слэтцера с начала пятидесятых годов, которые подтверждают его связь с Мэрилин. Вот, скажем, Говард Хивер, англичанин, появившийся в Голливуде в 1952 году. Он был редактором сценарного отдела в киностудии «Парамаунт». С Мэрилин Хивер впервые встретился, когда она проводила время в компании Слэтцера. Люди, знающие Слэтцера по Коламбусу, его родному городу в Огайо, вспоминают, что в пятидесятые годы он говорил, о Мэрилин как о близкой приятельнице. Тут должен быть назван и драматург и многолетний корреспондент «Коламбус Стар» Дорал Гленовет; признанный автор «Стриппс-Говард» Рон Патаки; состоятельный владелец ресторана Ли Генри; а также зубной врач Слэтцера, доктор Санфорд Файерстоун.
Из его воспоминаний узнаем, что в конце пятидесятых годов любопытство доктора Файерстоуна было таким острым, что, услышав разговор своего друга по телефону с женщиной, назвавшей себя Мэрилин, он решил выяснить, не занимается ли его друг мистификацией. Используя свои связи в Голливуде, Файерстоун позвонил самой Мэрилин. Она подтвердила, что это она разговаривала с его другом по телефону. Файерстоуну, благодаря Слэтцеру, даже удалось встретиться с Мэрилин.
Поразителен рассказ Слэтцера о событиях 1952 года, когда Мэрилин повсеместно была известна как «девушка Ди Маджо».
В начале июня того года, когда были завершены съемки фильма «Обезьяньи проделки», Мэрилин полетела на Восток, чтобы в картине «Ниагара» сыграть роль неверной жены. Своим успехом этот фильм не в последнюю очередь будет обязан тому, что его драматическое действие разворачивается на фоне Ниагарского водопада. Еще он стал знаменит благодаря мастерски снятым дальним планам с наплывом, которые, вероятно, и сегодня остаются самыми впечатляющими в истории кино.
Пока съемочная группа собиралась в Буффало, с американской стороны канадской границы, Мэрилин на короткое время отправилась в Нью-Йорк-Сити, чтобы встретиться с Ди Маджо. В ночных увеселительных клубах Манхэттена только и говорили о предстоящем знакомстве подруги чемпиона с его друзьями.
Друзья, с которыми познакомилась Мэрилин в «Тутс Шор», были настоящими мужчинами — горластыми спортсменами, игроками, борцами и завсегдатаями ночных клубов. Журналист, взявший у нее потом интервью, написал: «Для Мэрилин, ради Джо мужественно сражавшейся со сном, все это была пустая мишура. У нее свои, иные интересы в Нью-Йорке — сходить на дневной спектакль в театр, побродить по музеям и тому подобное, но Джо, похоже, успешно взявший инициативу в свои руки, и не помышлял об этом».
Тем временем, по-видимому тайком от Ди Маджо, Мэрилин вынашивала еще один план — повидаться с Робертом Слэтцером.
По словам Слэтцера, Мэрилин позвонила ему в Огайо еще до отъезда из Голливуда и предложила встретиться с районе Ниагары. Ему в ту пору было двадцать пять. Уставший от работы и все еще находившийся в плену чар Мэрилин, Слэтцер с радостью ухватился за предоставившуюся ему возможность. В отеле «Дженерал Брок», по другую сторону канадской границы, он связался с Фрэнком Нейллом, студийным публицистом. Нейлл, знавший Слэтцера как газетчика и обозревателя, нашел для него прекрасную комнату рядом с номером Мэрилин.
Слэтцер вспоминает, что Мэрилин встретила его с большой радостью. На этот раз она пила больше обычного и чаще, чем когда бы то ни было во время его визитов в Калифорнию, фланировала обнаженной. Это вспоминает и одна из парикмахерш Мэрилин: актриса стояла обнаженная у окна и захихикала, когда увидела, что на нее пялится группа юнцов.
Ниагарский водопад всегда был для новобрачных традиционным местом для проведения медового месяца. Женщина, которую пресса окрестила будущей невестой Ди Маджо, вдруг ошарашила Слэтцера. «Разве это не чудное место, чтобы пожениться? — спросила она. — И нам не придется ехать к Ниагарскому водопаду, потому что мы уже здесь».
Раньше разговора о браке они никогда не затевали, и Слэтцер решил, что это говорит в ней выпитое вино. Потом, после еще одной ночи возлияний и любви, этот вопрос уже задавал Слэтцер, причем совершенно серьезно. На этот раз призадумалась Мэрилин и сказала, что пока не готова к семейной жизни.
Во время съемок «Ниагары» гример Уайти Снайдер вдруг заметил, что у Мэрилин почему-то опять возник страх перед камерами. К тому же она стала очень беспокойной. Режиссер назначил Снайдера на роль, которая уже была ему хорошо знакома, — роль няньки Мэрилин. Ему часами приходилось просиживать с Мэрилин и мягко уговаривать ее выйти на съемочную площадку, потом сопровождать ее в Нью-Йорк, когда она ни с того ни с сего снова решила навестить Ди Маджо. Тем временем Слэтцер потерял работу — слишком надолго задержался он на Ниагаре, развлекаясь с Мэрилин. Она позвонила ему, выразила свое сочувствие и предложила опять приехать к ней. Слэтцер принял приглашение и после завершения съемок поспешил за ней в Калифорнию.
Лето в Лос-Анджелесе, как подает пресса, было очередной главой в любовной истории Ди Маджо. В газетах промелькнули сообщения о Мэрилин, проводившей время у плавательного бассейна вместе с Ди Маджо и его десятилетним сыном, Джо-младшим. Писали газеты и о шумном недовольстве его бывшей жены, протестовавшей против того, что ее сын находится в такой компании.
Затем по непонятной причине газетный шум пошел на убыль. В начале сентября 1952 года Ди Маджо и Мэрилин заявили, что совместных планов на будущее у них нет. Рассуждая на тему брака, она говорила, что легкая ревность мужа никогда не обижает жену. «Без этого жизнь была бы просто скучна, — заметила она. — Ревность — это как соль для стейка. Достаточно небольшой толики». Похоже, Ди Маджо указывали его место.
По просьбе Мэрилин Роберт Слэтцер приехал в Калифорнию. На протяжении двух месяцев, говорит он, жизнь напоминала французский фарс. «Я видел ее так же часто, как и Ди Маджо, — вспоминает Слэтцер. — Не знаю, находила ли она какие отговорки, когда он звонил ей, а она хотела провести время со мной, или наоборот. У Ди Маджо была какая-то работа, связанная с трансляцией передач с американского чемпионата по бейсболу. Когда он уезжал из города, я встречался с Мэрилин каждый вечер. Когда он звонил ей, я, как правило, был у нее. Иногда я звонил среди ночи и обнаруживал, что Ди Маджо с нею. Она могла перезвонить мне в три утра и сказать: "Теперь я могу поговорить с тобой"».
Однажды у Слэтцера произошла классическая встреча с Ди Маджо, когда оба они явились на свидание, назначенное на один и тот же вечер. «Я уже находился там и ждал ее, — рассказывает Слэтцер, — когда подъехал Ди Маджо. Каждый из нас знал, кто был другой, поэтому последовала длинная выжидательная пауза: сказать друг другу нам было нечего. Потом появилась Мэрилин и впустила в дом нас обоих. Он был здоровенный парень, и спорить с . ним мне было не с руки. Я налил себе вина. Тот факт, что я хорошо ориентируюсь в доме, вывел его из себя. Между нами завязался спор, и он попросил меня уехать. Я не послушался. Мэрилин не сдержалась и велела убираться нам обоим. Через час она позвонила и извинилась, сказав, что перепутала свое расписание».