Когда ему сообщили, что информация принята и доведена до сведения всех заинтересованных лиц, Игорь сначала было почувствовал облегчение, но потом понял, что этого недостаточно. Он остро чувствовал необходимость спасти этого парня. Ему это было нужно сильнее, чем всем остальным. Ведь у него, у Саши Лаврова, нет никого. Нет ни единого человека на земле, который бы смог заступиться за него. Даже родной отец поставил свое дело и призвание выше жизни сына. И если Игорь не защитит Сашу Лаврова – кто это сделает?

И он, в нарушение процедуры, на свой страх и риск, позвонил агенту Томпкинс, курирующей проект Саши Лаврова. И услышал то, что услышал.

– Клэр, – сказал он твердо, – у вас, как и у нас, должно быть несколько планов. Скажите, у вас есть план «Б», который спасет жизнь Саше Лаврову?

– Послушайте, Игорь, – в ее голосе послышалось раздражение, – это не ваша юрисдикция, не вмешивайтесь. Вы не сторона сделки. Все условия согласованы, и все риски были озвучены и приняты.

– Но не им.

– Что?

– Саша Лавров не принимал этих рисков! Он не знает, что готовы пустить его в расход в случае рассекречивания!

– Вы неправы. А даже если бы и были правы, то должны знать, что есть вещи, о которых лучше никому не говорить, – ответила Клэр. – Во многом успех операции зависит от того, насколько хорошо люди держат рот на замке. Очевидно, у вас, в России, люди совсем не умеют держать язык за зубами.

– Очевидно у вас, в Америке, никто не совершает ошибок и совершенно нет коррупции, – рявкнул Игорь, – и, очевидно, у вас, в Америке, людей не считают за людей, и в любой момент могут пустить в расход.

– Игорь, что вы такое говорите? Конечно, у нас есть запасной план. Только сейчас я не вижу оснований включать его. Да, этот план подразумевает спасение Саши Лаврова. Но это крайний вариант, после которого Саше придется исчезнуть уже навсегда. Мы не сможем снова внедрить его… И я уже не говорю о том, что в таком случае Наркобарона мы не возьмем.

– Что значит не возьмете… Подождите, – сказал он, оглохнув. Натурально – уши просто перестали слышать что-либо, кроме буханья сердца. От удивления Игорь аж рот раскрыл. Ему с трудом удалось вернуть себе дар речи: – Я понял. Я все понял. Это не Наркобарон подкупил медсестру… Это сделали вы.

– Что вы несете, Игорь?

– Славная комбинация, да? Вы подставляете бедную медсестру, заставляете ее думать, что с ней связался Наркобарон. Чем вы угрожали ей? Расправой? Нет, я думаю, вы угрожали ей какими-то грехами, которые нарыли про нее. Угрожали отобрать у нее работу и дали денег, чтобы она вынесла эти чертовы диски. Работа – это все, что есть у бедной женщины. Наверняка, после того как все было исполнено, вы сказали ей, что все равно сообщите все в органы и ее начальству – это в вашем стиле. А потом сами передали диски цыганам. Те бы, конечно, не догадались подкупать медсестру в ведомственной клинике, они бы никогда туда даже не сунулись… Ну как же я сразу не понял. А почему вы просто не отправили диск с записью песни МакКуина цыганам? К чему такие сложности: подкупать медсестру, отправлять мелодию, в которой они должны угадать мировой хит? Ну, конечно, это же еще очевиднее – вы любите создавать иллюзии. Любите, чтобы люди думали так, как вы для них спланировали. Вы хотели, чтобы они сами догадались, чтобы сами попались на крючок. Мол, мы даем лекарство, а побочные эффекты это не наше дело, да? И Саше Лаврову вы дали такую «пилюлю» – мы спрячем тебя, обеспечим безопасность. Но не сказали, что спрячете его в костюме мишени!

– Игорь, это очень серьезные обвинения. Рекомендую вам выбирать выражения.

– Послушай меня, агент Томпкинс, – заорал Игорь, – это я тебе крайне рекомендую сейчас немедленно связаться со своим штабом, чтобы они забрали Сашу Лаврова и увезли. Ему нельзя выходить на сцену. Его убьют прямо там!

– Это невозможно, – отрезала агент, – шоу скоро начнется. И оно состоится. А после мы обсудим варианты и решим, что будем делать.

– То есть так, да? Этот день – на ловца – сегодня? Вы сегодня будете брать подельников Наркобарона? Вы что, всерьез думаете, что Наркобарон сам явится на шоу посмотреть на Сашу Лаврова? Да он не придет! Будут какие-то его торпеды, нанятые для убийства!

– Мы не ловим никого на ловца, – ответила агент, – у нас есть оперативная информация, что сегодня в «Олимпийском» действительно будет Наркобарон.

– Придет своими глазами посмотреть на триумф?

– Что-то вроде того.

– Вы сумасшедшие. Вы позволите убить Лаврова прямо на глазах у этой скотины?!

– Игорь, Наркобарона схватят, как только он покажется. Все под контролем.

– Вы просто… Вы… – у него не было слов, чтобы высказать, что он думает обо этой всей ситуации.

– Игорь, не вмешивайтесь. Вы не поможете, вы только помешаете. Ваше лицо засвечено, вас все фигуранты знают. Вы спугнете всех!

– Заберите его оттуда. Уведите его.

– Нет, этот вопрос закрыт.

– Тогда его заберу я, – решительно заявил Игорь и бросил трубку.

«Я никогда таким не был, – недоумевал Игорь, – я не люблю людей, в принципе, их любить не за что. Вокруг – одно предательство, ложь, преступления. Люди друг друга убивают, грабят, насилуют… Это делают и с родными, с близкими, с друзьями и любовниками, с незнакомыми людьми! Так что же я вдруг так переживаю за этого Сашу Лаврова? И еще Ирина… Мне всегда плевать было на нее и ее проблемы, а я уже третью ночь с ней сплю в одной кровати, глажу по волосам и успокаиваю: ведь ей не к кому прийти со своим горем. Не к тому же парню, которого она привела просто, чтобы вызвать мою ревность. Вот я и скорблю вместе с ней. Сегодня, когда ей стало легче, я ушел, на всякий случай конкретизировав, что мы – расстались. Но остались друзьями. Наверное, я даже смогу дружить с ней. Что со мной происходит? Что?»

Игорь Сергеевич Романов никогда не был силен в самоанализе. Но даже он без труда нашел ответ на свои вопросы. Всему виной Марина. Та женщина, рисковавшая своей жизнью ради бомжа. Человека, который был отторгнут обществом, который в социуме признан абсолютным нулем. Ей было не плевать на него, Марина была готова довериться профессионалам-саперам, и пусть они ошибутся. Даже если цена этой ошибки – ее собственная жизнь. Марина верит в людей, в то, что есть такие же, как и она сама, – самоотверженные, готовые костьми лечь ради исполнения своего долга.

Ее поступок перевернул мир Игоря с ног на голову. Он сам не понял, как она посадила ему в голову простую мысль: на этой планете есть люди, которые верят в свой долг, которые делают свою работу с риском для своей жизни. Есть люди, которые не оставят тебя в беде, будь ты хоть никому не нужным бомжом. Это зерно проросло и сейчас дало плоды. Теперь Игорь знал, что есть люди, которых можно любить, потому что есть за что.

Игорь завел двигатель и поехал в спорткомплекс «Олимпийский», где должен был выступить Джейсон МакКуин. В Москве не было ни единого района (за исключением, наверное, замкадья), где не было бы транспаранта или баннера с лицом МакКуина и сообщения, что сегодня в спорткомплексе «Олимпийский» состоится концерт в честь юбилея радиостанции «Energy», на которой выступит восходящая звезда мировой поп-сцены.

Когда Игорь приехал в «Олимпийский», то практически сразу увидел своих – некоторые ребята из штата ФСБ в штатском, возле входа. Это был обычный штаб контроля – Игорь показал удостоверение, и его проводили в диспетчерскую, организованную в «Олимпийском».

– Кто главный? – спросил он у ребят возле пульта управления.

– Я, – ответил человек в форме, – подполковник Самойлов Николай Степанович.

– Здравия желаю, – ответил Игорь, – майор Романов Игорь Сергеевич. Я из главного управления, пришел на помощь.

В штабе все было тихо. Работали камеры слежения, диспетчеры контролировали месторасположение всех объектов наружного наблюдения. Под контролем находились: концертный зал и все двенадцать тысяч человек; сцена, закулисье и все двести сорок три человека в нем живущие; крыша и все балконы спорткомплекса были оцеплены и взяты под видеонаблюдение.