— А почему ты одета по—другому? — спрашиваю я, глядя на ее голубое платье.

— Только через мой труп.

— Даже ради небольшой ролевой игры в спальне? — подначиваю я ее.

— Зависит от того, как быстро его можно снять. Ты так и не сказал, почему у тебя такое грустное лицо? Плохой день?

— Можно и так сказать.

— Судя по всему, кому—то нужно расслабиться? Они скоро напьются так, что даже не заметят, что я ушла. Как ты на это смотришь?

— Ты ведь знаешь, что я не сплю с женщинами больше одного раза.

— Да ладно, Брен, у нас была великолепная ночь. — Правда. — Кто узнает, что ты нарушил свое правило кроме себя самого? — ухмыляется она.

— Верно, — отвечаю я, придвигая свое лицо поближе к ее. — Но не думаю, что моя девушка это оценит, детка.

Что? Что я только что сказал? Ты ничего не должен Нэд.

— Твоя кто? — потрясенно переспрашивает Лоррейн.

— Девушка, — повторяю я, не обращая внимания на голос в моей голове.

— У Бреннана Коула есть девушка?

— В это не так уж сложно поверить, — ворчу я, снова отпивая коктейль.

— А я считала, что ты скорее станешь геем!

— Почему люди так говорят?

— Потому что ты не из таких парней. Без обид.

— Принято.

— У тебя свободный дух. К тому же, ты спишь со всеми подряд.

— Спасибо.

— За что? Ты переспал по крайней мере с тремя моими подругами.

— Это скорее говорит о том, что ты неправильно выбираешь себе подруг.

— Не буду с тобой спорить, дружок. Что ж, эта девушка, должно быть, чертовски особенная, если заставила тебя измениться.

— Да, — с улыбкой на лице отвечаю я.

— Вау! — потрясенно восклицает Лоррейн.

— Что?

— Впервые за то время, что мы разговариваем, на твоем лице появилась искренняя улыбка. Это говорит мне о том, что она и является причиной, по которой ты сидишь здесь с жалким выражением лица. Помирись с ней, Брен. Если она смогла заставить тебя произнести слово «девушка», то за нее стоит бороться. Прекрати жалеть себя и позвони ей, — вставая из—за столика, говорит Лоррейн. — Но если ничего не получится, позвони мне.

— Хорошо.

— Я серьезно.

— Честное скаутское.

— Позвони ей.

Я смеюсь и киваю. Она уходит. Лоррейн ошиблась касательно Нэд. Она не заставляла меня связывать себя обязательствами. Ни одна девушка не сможет этого сделать. Никогда. Но я подписал контракт и, несмотря на то, что она очень разозлила меня утром, мне ненавистна мысль о том, что она может потерять шанс сделать приятное своей маме. Я упустил такую возможность, пока была жива моя, и никогда не прощу себя за это. Но если я могу помочь Нэд не повторить свои ошибки, то сделаю все, что в моих силах. К тому же, я скучаю без нее.

Достаю телефон и просматриваю историю наших сообщений перед тем, как написать новое.

Я: Знаю, что ты не хочешь разговаривать со мной, но я скучаю по тебе… странно, правда?

Нэд: Нет, не странно… я тоже скучаю по тебе.

Ее ответ удивляет меня и на моем лице расплывается улыбка.

Я: Ты где?

Нэд: Дома.

Я: Нам нужно поговорить.

Нэд: Согласна.

Я: Хорошо. Буду через десять минут. Нет, через двадцать.

Нэд: Почему через двадцать?

Я: Хочу остановиться и купить мороженое.

Нэд: Для кого?

Я: Для тебя.

Нэд: Зачем?

Я: Потому что в фильмах расстроенные девушки всегда едят мороженое.

Нэд: То есть ты считаешь, что мороженое улучшит мне настроение только потому, что ты увидел это в фильме?

Я: Да.

Нэд: «Клубничное со сливками» из Бен и Джеррис. Я приготовлю ложки.

Я смеюсь, мгновенно вспоминая, почему мне нравится проводить время с Нэд.

Я: Так точно, мисс Уотерс.

***

Спустя двадцать минут я приезжаю к Нэд с двумя упаковками мороженого. Джеймисон сразу же пропускает меня, как только видит. Выкуси, Утырсон. Я подхожу к двери Нэд, и она раскрывается еще до того, как я успеваю в нее постучать.

— Вау, кому—то не терпится отведать мороженого, — говорю я, когда она появляется передо мной с двумя ложками в руках и улыбкой на лице.

— Заходи, — хихикает Нэд. Черт, я скучала по этому звуку.

Прохожу прямиком на кухню и ставлю банки на стол. Она обходит меня с явным намерением прикончить первую самостоятельно, но я обхватываю ее рукой за талию и останавливаю.

— О нет, сначала нам нужно поговорить.

— Нет, я хочу мороженое, — хнычет она, как маленький ребенок.

— Детка, никакое мороженое не проложит свой путь в этот красивый ротик, пока мы не разберемся с тем, что произошло сегодня утром.

Нэд делает глубокий вдох и пристально смотрит мне в глаза.

— Нам и правда нужно сейчас все портить? Разве мы не можем сначала просто поесть?

— Нет, мы поговорим, все выясним, поцелуемся и потом отпразднуем все это мороженым.

— Ты портишь мне все веселье, — стонет она, откладывая ложки. — Ладно, но сначала я положу его в морозильник, чтобы не растаяло. — Я киваю и отпускаю ее, а сам прохожу в гостиную и устраиваюсь на диване. Оглядываю минималистическую комнату и задаюсь вопросом: «на что это похоже — быть Нэд?». Неужели она и правда играет на фортепиано или это просто для красоты?

— Я здесь, — ворчит она, занимая место на другой стороне дивана.

Я встаю и усаживаюсь рядом с ней.

— Знаешь, из наших типа «отношений» ничего не получится, если ты продолжишь сохранять между нами дистанцию, — с улыбкой говорю я. Она пытается сдержать свою, но я вижу, как у нее подрагивает уголки губ. — Что произошло? — тихо интересуюсь я.

Она делает глубокий вдох, и я вижу, что ей не хочется это обсуждать.

— У меня сердечная недостаточность. — Я резко перестаю дышать. Не знаю почему. С первой минуты после подписания контракта я знал, что Нэд нездорова, но сейчас, когда она произнесла эти слова, все стало таким реальным.

— Почему?

Нэд невесело смеется.

— Они не знают. Я молодая, здоровая и спортивная. Думаю, мне просто не повезло.

— А можно что—нибудь сделать? — с надеждой спрашиваю я.

— У меня необратимые повреждения сердца. Боюсь, что сломанное сердце невозможно починить. — Как будто я этого не знаю.

— Но должно быть что—то, что поможет сохранить тебе… — Я просто не могу закончить предложение.

— Это можно сделать. Врачи предложили провести пересадку сердца.

— Но это же отлично.

— Я отказалась.

— Я не понимаю?

— Пересадка сердца связана с определенными рисками. Мое тело может отвергнуть сердце, и я могу умереть на операционном столе. Даже если все закончится успешно, мне придется много поменять в жизни. Мне придется постоянно принимать таблетки, прекратить есть определенную еду и не перегружать себя физической активностью. К тому же, новое сердце не означает, что я проживу дольше. В каждом случае все по—разному. Это как бросить монетку в игровой автомат и ждать, какая комбинация выпадет.

— Вау, — говорю я, поняв, что она имеет в виду.

— Вот почему я игнорирую их звонки с того дня, как они узнали о моем состоянии, — тихо произносит Нэд.

— Как сегодня утром? — спрашиваю я. Она кивает. — Ты разозлилась, что я мог узнать, что ты отказываешься от лечения?

Она снова кивает.

— Я не хотела, чтобы ты осуждал меня, Коул. Я не выбирала такую жизнь; жизнь полную «может быть» и статистических вероятностей. Я не хочу зависеть от лекарств и менять свой образ жизни. Я люблю свою жизнь. Я хочу умереть, живя так, как хочу я. Никаких ограничений и правил, кроме моих собственных. — Впервые я вижу Нэд такой ранимой. Я даже не подозревал, что в ней есть и такая сторона. Странно, что мне не хочется убежать или заставить ее замолчать. Я хочу ей помочь. Но не могу. — Мне поставили диагноз два месяца назад. Врачи настоятельно советовали включить мое имя в список на трансплантацию, но я отказалась. Они также сказали, что я должна принимать кучу таблеток, если не собираюсь соглашаться с их предложением.