Прошло некоторое время. Боцман услыхал за стеной шаги. Скрипел снег. У самой палатки шаги стихли. Кто-то собирался зайти к ним. Вот заговорили по-английски. Разговаривали двое. Один из них, бесспорно, капитан Ларсен. Голос другого показался боцману очень знакомым, но он не мог сказать, кто это. Напрягая слух, разобрал, о чем говорят.

- …Один наган, одно ружье. Я знаю… (далее боцман не разобрал слова). Они задраят кубрик… (снова не разобрал) палубе… и двое. Один наш… (не разобрал). - Это говорил тот, чей голос показался боцману знакомым. - Надо спешить, - отвечал капитан Ларсен. - Матросы мне верят… (неразборчиво) …счастье, что Эльгар там. Теперь мы будем иметь пароход. Но главное, поторопиться. Немедленно идти туда. Здесь оставим охрану. Все должно быть так, как условились.

Собеседники вошли в палатку, где их приветствовали короткими выкриками. Теперь разговор пошел по-норвежски.

Лейтэ стало ясно, в чем дело. У него сердце застыло. «Пиратский маневр, - подумал он. - Капитан Ларсен хочет захватить «Лахтак». Его два матроса, которые пользуются доверием и вниманием команды «Лахтака», - на борту парохода. И один… Кто из них тот, к которому относились слова «один наш»?.. Боцман вспомнил подозрительное поведение кочегара Павлюка. «Неужели?» - думал старый моряк. Ему не хотелось верить, что Павлюк способен предать. Но разве сегодня утром он мог допустить, что норвежский капитан - пират?

Лейтэ лежал молча, ничего не говоря Степе. Он был в нерешительности, делиться ли с юнгой своим открытием. Наконец, решил: лучше, если Степа будет знать, какая опасность угрожает их товарищам.

Вдруг в ту половину палатки, где они лежали, вошел Ландрупп. Он засмеялся и что-то сказал по-норвежски. Лейтэ сразу узнал голос человека, разговаривавшего с капитаном Ларсеном по-английски.

- Подлец! - крикнул ему Лейтэ. - Такова ваша благодарность? Пираты!

- Пеняйте на себя, - ответил Ландрупп, не скрывая уже, что знает английский язык. - Вы сами навязались идти со мной. А зачем вам было нападать на меня? - нагло издевался ледовой лоцман… - Зачем вы задерживаете наших матросов? Теперь вам скучно? Ничего, скоро будет весело. Ха-ха-ха!.. Прощайте!

Ландрупп вышел.

- Что он сказал? - спросил Степа.

Лейтэ рассказал юнге о разговоре, который подслушал, и передал последние слова Ландруппа. Юнга ужаснулся, но вместе с тем и почувствовал какое-то облегчение, так как теперь все стало понятным.

- Ну, едва ли захватят они пароход! Даже, если запереть наших в кубрике, то там же, на палубе, еще будет Павлюк. Он сам со всеми ими справится.

- Павлюк? - Боцман плюнул сквозь зубы.

- Ну да, он…

- Тише! - перебил Лейтэ своего друга и рассказал ему о всех подозрениях, которые пали па кочегара после пожара, и о том, чего раньше не сказал, а именно, - что у норвежцев на пароходе есть один свой.

Степа еще раньше слышал от товарищей подозрительные намеки на Павлюка, но даже сейчас никак не мог поверить, что его лучший товарищ способен стать предателем.

- Нет! Этого не может быть! - сказал он Лейтэ. - Я с вами не согласен. Кто угодно, только не Павлюк…

Они снова замолчали. Вскоре услышали, как люди вышли из палатки. Со двора долетал шум многих голосов. Но вот все утихло. Пленники поняли, что норвежцы выступили в поход. После полуночи они совершат нападение. Как раз тогда, когда на пароходе все, кроме вахтенного, спят. Но вахтенного уберут Карсен и Эльгар…

- Эльгар? - вслух произнес Степа, словно спрашивая.- Нет, нет!

Юнга не мог поверить в нечестность норвежского моряка, который ему так нравился. Еще минуту продолжалось молчание.

- Лейтэ,-прошептал юноша,-повернитесь лицом к земле. Я попробую перегрызть веревку, которой связаны ваши руки.

Лейтэ с надеждой подставил ему свою спину.

Глава XVI

- Ну, ну там! - боцман толкнул юнгу плечом. - Ты только не кусайся.

Несмотря на трагическое положение, Степа прыснул со смеху.

- Это я нечаянно.

Юнга перегрызал веревку с азартом, подтверждением чего были слова боцмана. Степа чувствовал, как волоконце за волоконцем поддавалось его зубам. Во рту было неприятно от грязной веревки, но он радовался своей удаче. Он пробовал захватить веревку всем ртом, чтобы дать отдых передним зубам. Перетирая веревку коренными, он нечаянно зацепил руку Лейтэ передними зубами.

Минут через пятнадцать руки боцмана стали свободны. Но пришлось полежать еще минут десять, пока он смог ими двинуть, так как они затекли. Степа тем временем беспрерывно сплевывал. В полутьме не видел, что в его плевках была кровь: он повредил себе десны.

Боцман стал развязывать веревку на руках юнги. Норвежцы крепко связали его, и, казалось, без ножа ничего не сделаешь. Но не было таких узлов, каких не мог бы распутать старый моряк. Через несколько минут руки Степы были также свободны. Оставалось освободить ноги. Лейтэ быстро развязал свои, ио юнга ничего не мог сделать. Боцман пришел ему на помощь. Делали все очень тихо, так как за перегородкой кто-то был. Чтобы не вызвать подозрения, боцман время от времени сердито ругался или начинал спокойным голосом разговор.

Покончив с веревками, полежали несколько минут. Прислушались. Сколько людей было за перегородкой - не знали. Оттуда было слышно храпение лишь одного. Но вот послышались шаги, и кто-то вышел из палатки. Храп не умолкал. Возможно, там был не один спящий. Однако Лейтэ решил рискнуть. Он поднялся и заглянул в другую половину палатки. Там топилась печь, а в нескольких шагах от печи, на медвежьей шкуре, спал человек. Здесь же лежали два ружья. Каждую секунду можно было ждать, что вернется тот, кто перед этим вышел. Действовать надо было быстро и решительно.

Лейтэ, захватив веревки, которыми их связали норвежцы, махнул рукой Степе, чтобы тот шел за ним.

Старый боцман, как тигр, кинулся на сонного караульного. Прежде чем тот опомнился, в рот ему был засунут кляп. Норвежец пробовал было защищаться, по руки его были уже связаны узлом, еще более крепким, чем тот, который развязал Лейтэ у Степы. Норвежец стал брыкаться, но нашлась веревка и для пог. Лейтэ стоял на коленях и связывал врага, когда в палатку вернулся второй норвежец. Увидев такую картину» он сразу прыгнул на старого моряка. Но юнга тоже не терял времени. Схватив с пола ружье, он ударил норвежца прикла-дом по голове. У норвежца голова была крепкой. Один удар оказался недостаточным. Только после второго удара он выпустил из своих цепких рук боцмана. В ту же минуту Лейтэ стал вязать и его.

Старый моряк и его юный друг забрали ружья и вышли из палатки. Они были на воле. В лагере не слышно было ни звука. Полнейшая тишина. Очевидно, кроме них и двух караульных, лежавших теперь связанными, не осталось тут никого.

- Надо спешить, - сказал Лейтэ. - Там, в палатке, я заметил две пары лыж. Давай возьмем их и двинемся.

Возвращаясь в палатку, Степа захватил снегу и положил его на голову потерявшего сознание норвежца. Лейтэ вынул кляп изо рта первого караульного.

- Пусть поговорят, когда другой очнется, - сказал боцман. После этого потушил в печке огонь и прибавил:-Чтобы, чего доброго, не сгорели. А замерзнуть - не замерзнут. - И прикрыл норвежцев медвежьей шкурой.

Забрав лыжи, моряки вышли из палатки и, не задерживаясь, отправились в путь.

- Мы выходим отсюда почти на час позже норвежцев, - сказал Лейтэ, - но мы должны их догнать и опередить. Тут часа два ходьбы. Едва ли они очень торопятся. Мы сможем их перегнать. Лишь бы не попасться им в руки.

Решили идти не вдоль берега, как шли сюда и как, судя по следам, пошли к пароходу норвежцы, а напрямик. Для этого надо было перейти через холмы.

Луна стояла еще довольно высоко, и это придавало им уверенности, что они не заблудятся и не попадут в лапы захватчиков.

Когда поднимались на гору, Лейтэ посоветовал идти не торопясь.