Бой в окружении с каждым днем становился все тяжелее. Иссякали продовольствие и фураж, не хватало боеприпасов. Попытки организовать снабжение кавкорпуса по воздуху оказались малоэффективными: мы не располагали достаточным количеством самолетов. К тому же сброшенные снаряды при ударе о землю, как правило, деформировались и поэтому не годились для дела. Выход был один: выводить конников из окружения. Но как? Пробиться самостоятельно через заслоны немецких танков они не могли.

Командующий решил пробить для них коридор массированным огнем артиллерии. На узкий участок фронта мы стянули все, что могли, из наших артиллерийских средств. Одновременно подготовили атаку 14-го стрелкового корпуса. С кавалеристами были согласованы по радио соответствующие сигналы, опознавательные знаки. И все удалось, как было задумано: кавкорпус соединился с главными силами армии. За мужество, проявленное в рейде по тылам противника, он был преобразован в 7-й гвардейский кавалерийский корпус, а его 21, 55 и 112-я дивизии стали соответственно 14, 15 и 16-й гвардейскими кавалерийскими дивизиями.

К середине февраля 1943 года армии Юго-Западного фронта вышли на рубеж Змиев, Красноград, Новомосковск, Синельниково, Красноармейское, Краматорск, Славянск, Радаково, Дьяково.

Правее Воронежский фронт освободил крупнейший промышленный центр Украины — Харьков и левым своим крылом приближался к Полтаве.

Слева войска Южного фронта овладели Ростовом и Новочеркасском, а через три дня достигли реки Миус.

Встревоженное потерей значительной части Донбасса, а также Харьковского промышленного района, немецко-фашистское командование ускорило переброску на Левобережную Украину наиболее боеспособных войск из Западной Европы. Сюда же в спешном порядке подвозились всеми видами транспорта боевая техника и боеприпасы. В ставке Гитлера лихорадочно разрабатывался план контрнаступления. Планом этим предусматривалось разгромить выдвинувшиеся к Днепру войска Юго-Западного фронта и отбросить их за Северский Донец, затем перегруппировать силы и, нанося удар по войскам левого крыла Воронежского фронта, вновь захватить Харьков и Белгород. В дальнейшем гитлеровцы намечали встречными ударами из района Белгорода, а также южнее Орла окружить и уничтожить еще более крупную группировку советских войск в районе Курска. Последнее рассматривалось как реванш за поражение под Сталинградом.

Для осуществления задуманной операции предназначалась группа армий «Юг» под командованием Манштейна. В состав ее включались войска, входившие ранее в группу «Дон», 4-я и 1-я танковые армии, группа «Кемпф» и остатки группы «Холлидт». В целом этот кулак включал 30 дивизий, в том числе вооруженные новейшими мощными танками «тигр» танковые дивизии «Райх», «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова».

Однако командование Юго-Западного фронта не раскрыло суть замысла противника и начавшуюся перегруппировку немецких войск расценило как отвод их из Донбасса. 17 февраля Н. Ф. Ватутин принял решение продолжать наступление, хотя войска Юго-Западного фронта были ослаблены в предшествовавших напряженных боях, имели некомплект личного состава и материальной части, недоставало боеприпасов и горюче-смазочных материалов. К тому времени армейские базы снабжения оторвались от боевых частей на 160–200 километров. Взорванные противником железные дороги и мосты восстановить еще не удалось, и подвоз всего необходимого войскам осуществлялся преимущественно автотранспортом, а его не хватало даже при нормальной глубине войскового тыла.

На эту тему мне не раз приходилось разговаривать с начальником штаба фронта. Направлялись в штаб фронта и документы убитых немецких солдат и офицеров, свидетельствующие о появлении перед нами новых дивизий противника. Ответ следовал всегда один и тот же: выполняйте поставленную задачу.

Справедливости ради надо, однако, сказать, что и сами мы не представляли тогда всей серьезности назревавшей угрозы…

Контрнаступление противник начал 19 февраля. Наши ослабленные войска, растянутые по фронту более чем на 400 километров, не выдержали внезапного танкового удара и начали отходить. В исключительно тяжелом положении оказалась вырвавшаяся вперед подвижная группа генерала М. М. Попова. В ходе ожесточенных боев она потеряла почти все свои танки (из 157 осталось всего 20). Значительный урон понесли 6-я и 1-я гвардейская армии. К исходу 3 марта они были оттеснены на Северский Донец. Перешла к обороне на восточном берегу Северского Донца и наша 3-я гвардейская армия.

4 марта противник перегруппировал силы и нанес второй удар с юго-запада в харьковско-белгородском направлении по обнажившемуся левому флангу Воронежского фронта. После кровопролитных боев, длившихся до конца месяца, войска Воронежского фронта оставили Харьков, а затем Белгород. Но и немецкое контрнаступление захлебнулось в собственной крови.

3-я гвардейская армия прочно удерживала позиции, занятые ею к исходу 3 марта. 18-й стрелковый корпус генерал-майора М. И. Запорожченко оборонялся на рубеже Велтков, Рай-Александровой, Берестовая. 279-я стрелковая дивизия под командованием полковника Г. В. Мухина с 93-м и 95-м батальонами противотанковых ружей занимала рубеж Заможье, Тарасовка. 14-й стрелковый корпус генерал-майора Ф. Е. Шевердина закреплялся на линии Камышеваха, Елизаветовка, Ивановка. Недавно сформированному 29-му стрелковому корпусу, которым командовал генерал-майор А. И. Белов, была поставлена главная задача: удержать Ворошиловград. 7-й гвардейский кавалерийский корпус, составлявший резерв командующего армией, находился в районе Орехово, Шелковый проток.

Против нас на западном берегу Северского Донца закрепились части 27, 19 и 22-й танковых, 62, 385, 304 и 302-й пехотных дивизий, подразделения бригады СС «Шульц» и 71-й гренадерский батальон. Враг превосходил 3-ю гвардейскую армию в живой силе в 1,4 раза, в танках более чем в 13 раз, в пулеметах в 2,5 раза.

Мы не теряли времени зря: отрыли окопы полного профиля, оборудовали блиндажи, командные и наблюдательные пункты, хорошо организовали огневую систему по всему переднему краю и в глубине. Одновременно войска совершенствовали свою боевую выучку.

Систематически велись занятия с комсоставом штаба армии, штабов дивизий и частей. Здесь прежде всего изучались по картам, аэрофотоснимкам и донесениям войсковой разведки характерные особенности местности по ту сторону Северского Донца, группировки противника и их состав, огневые позиции неприятельской артиллерии и позиционные районы танков, расположение у немцев командных и наблюдательных пунктов.

Изучение противника — очень важная и далеко не простая обязанность штаба. Обычно в штаб стекаются неравноценные и в чем-то даже противоречивые данные разведки. Из них надо уметь выбрать наиболее существенное, выделить главное, отбросив все недостоверное. Только таким образом можно вскрыть систему обороны и планы врага. И это дается не сразу.

Боевая подготовка личного состава штабов входила, конечно, в круг моих прямых обязанностей. Однако с 14 марта я вынужден был переложить ее почти целиком на плечи начальника оперативного отдела полковника Сперанского. Самому мне с этого дня пришлось временно вступить в командование армией, поскольку Д. Д. Лелюшенко получил ранение и его отправили в Москву лечиться.

Немцы продолжали обстреливать нас из артиллерии, время от времени бомбили, но, несмотря на свое численное превосходство, не решались форсировать Северский Донец. Мы же, напротив, всячески старались захватить плацдармы на западном берегу. Так продолжалось вплоть до июня 1943 года.

В это время по приказанию нового командующего войсками Юго-Западного фронта генерала Р. Я. Малиновского[6] мне довелось лично готовить и проводить одну частную операцию, имевшую целью захватить плацдарм у села Привольное. В ней участвовала 279-я стрелковая дивизия, усиленная одним пушечным и одним гаубичным артиллерийским полками, а также поддержанная с воздуха 1-м смешанным авиационным корпусом генерал-майора авиации В. И. Шевченко. Плацдарм мы захватили относительно легко. Удержать же его, а тем более расширить оказалось куда труднее. Противник контратаковал переправившиеся войска крупными силами танков и мотопехоты, а потом подверг их методичному обстрелу артиллерией и сильным бомбардировкам с воздуха. При одном из артиллерийских обстрелов осколком вражеского снаряда был убит стоявший рядом со мной командир 279-й стрелковой дивизии полковник Герасим Васильевич Мухин.