Войти в это темноватое помещение было все равно что открыть коробку с макаронами, а найти там рождественские подарки.

Библиотекарша миссис Брэнском сидела — когда имела время посидеть — за небольшим столом, уставленным картотечными ящиками, и вязала, как уверял Саймон, уже пять лет все тот же свитер, потому что непрестанно вскакивала, чтобы помочь близоруким, малолетним и нерешительным.

— Да, — сказала она, — о привидениях, наверное, что-нибудь найдется. — И стала искать на полках с художественной литературой.

— Нам не художественное, — сказал Джеймс. — А вот эту книгу уж точно не надо.

Саймон смутился, но миссис Брэнском не расслышала. Она нашла два тома Рассказов о Привидениях и предложила их, в надежде, что угадала их желания. Мальчики переглянулись.

— Дело в том, — сказал Джеймс, — что нам нужно что-нибудь, так сказать, научное. Вроде Справочника по Призракам. Как бывают по Дикорастущим Цветам, или Музыкальным Инструментам, или Птицам Англии.

Миссис Брэнском сказала, что такого, пожалуй, нет. Однако, будучи дамой решительной, продолжала поиски, Мальчики ждали. Глядя на маленькое полукруглое зарешеченное окошко под самым потолком, Джеймс на короткое время выключился из окружающей жизни и стал узником, брошенным на двадцать лет в темницу, чтобы питаться хлебом и водой, которые ему бросали в окошко, и не видеть никого, кроме крыс (которых он стал приручать) и…

— Может быть, вот это? — спросила миссис Брэнском.

Джеймс вздрогнул и возвратился в библиотеку.

— А что это?

Книга была старая; на корешке золотыми буквами значилось: «Некоторые размышления об Оккультном и Сверхъестественном». Автором был просто некий Священник.

— Это, вероятно, что-то очень устарелое, — сказала с сомнением миссис Брэнском, — но больше ничего предложить не могу. Возьмете на дом или будете читать здесь?

— Будем читать здесь, — сказал Джеймс. — Большое спасибо.

Они уселись на полу возле одного из книжных шкафов и стали перелистывать книгу. Священник оказался не слишком занимательным автором; он приводил многочисленные отчеты о появлениях призраков, написанные очень тяжеловесным языком; было несколько глав о встретившихся автору цыганках-гадалках, о дамах, которые гадали по чаинкам, и о довольно-таки скучной двоюродной бабушке, которая общалась с духами. Единственное, что привлекло внимание Джеймса, был раздел, озаглавленный «Полтергейсты».

Полтергейст, как оказалось, является особо буйной разновидностью призраков. Он не появляется обычным порядком, а только производит много шума и швыряется разными предметами. Джеймс заволновался.

— Вот, вот! — сказал он. — Это самое и у нас. Слушай: «Данный вид призрака зачастую обнаруживает себя стуками, открыванием и закрыванием дверей, а также бросанием и разбиванием посуды. Подобные явления часто упоминаются нашими предками, и это указывает на то, что они существовали издавна. В средние века один такой дух, как сообщают, кидался камнями, бил молотом в стены домов и обвинял жителей в кражах, чем вызывал среди них немалое смятение».

— Выходит, что он самый, — сказал Саймон, все еще сомневаясь. — Может быть. Но книга все-таки не очень научная. И здесь не сказано, что они писали записки, а твой, говоришь, то и дело пишет.

— Не «говорю, что пишет», а действительно пишет. Ты что, не видел? Тут сказано, что этот священник сидел с друзьями вокруг стола, а духи писали на листках бумаги разные буквы. Ну, может, он немного перепутал.

— Что ж, — сказал Саймон. — Может быть.

Джеймс вернул книгу миссис Брэнском и принялся искать книги по истории городка. Полтергейст, или как его там, когда-то был человеком, и Джеймс вдруг понял, что следовало узнать, что это был за человек. Он доставал книгу за книгой из раздела «Оксфордшир» в поисках чего-нибудь, что пролило бы свет на земную жизнь Томаса Кемпе, — но без большого успеха. Нашлись два-три тома по истории Лэдшема, но пользы от них было мало; более всего они касались расцвета и упадка Аббатства, которым поселок был славен в Средние Века; а также других исторических зданий. О коттедже Харрисонов нигде не упоминалось. Была еще брошюра о местной церкви, которую Джеймс начал читать с надеждой, но и она ничего не сообщила ему, кроме того, что Перпендикулярное Окно северного фасада считается отличным образцом данного архитектурного стиля; что на башне имеется шесть колоколов, а склеп под алтарем, где, видимо, находится несколько могильных плит, с начала восемнадцатого столетия замурован.

— Пошли домой, — сказал нетерпеливо Саймон.

— Иду. — Джеймс поставил книги на место, поблагодарил миссис Брэнском, и они снова вышли на площадь. — А вот это ты недурно придумал, — сказал Джеймс. — Теперь я хотя бы знаю, какого сорта мой призрак. Только поможет ли это?

Саймон сказал:

— Знаешь что? Мне бы хотелось увидеть его. Интересно же все-таки.

— Его нельзя видеть. Можно только слышать. А видеть можно, как он все кругом расшвыривает.

— Если только это, я не испугаюсь. Пошли к тебе.

— Любоваться там нечем, — сказал Джеймс. — Для меня это ох как серьезно.

Он все же взял Саймона с собой, хотя без большой охоты. Уборка после вчерашнего разгрома отняла у него бездну времени, и ему вовсе не хотелось вызвать еще один подобный спектакль. Но он тревожился напрасно. За полчаса, что они пробыли в комнате, колдун ничем себя не обнаружил. В комнате было тихо, книги стояли на полках, покрывало не шевелилось, бумаги и карандаши лежали на столе совершенно неподвижно.

Саймону надоело ждать.

— Немножко странно, что все случается, только когда ты один, — сказал он.

— Если ты думаешь, что я все это сочиняю, — сказал Джеймс ледяным тоном, — ты уж придумай что-нибудь другое. Кому же ОХОТА оставаться без пудинга и без карманных денег и чтобы все на тебя сердились?

— Ладно, ладно, — сказал Саймон. — Это я ПРОСТО ТАК говорю.

Они сошли вниз. Когда они проходили мимо кухни, у входной двери постучали.

— Открой, пожалуйста, — сказала миссис Харрисон. — У меня руки мокрые. Это миссис Верити. Я видела, как она шла по дорожке.

Миссис Верити была пожилая вдова, жившая напротив, в домике под соломенной крышей. Она жила в Лэдшеме очень давно и все про всех знала. Знала, в котором часу останавливается на углу оксфордский автобус, где живет мать почтальона, кто из молодых людей влюблен в дочь викария и куда мясник поедет отдыхать. Проще говоря, она очень интересовалась чужими делами и больше всего — своими ближайшими соседями. Много времени уделяла она и Харрисонам и навещала их не менее двух раз на дню.

— С чего она идет на этот раз? — сказала Эллен. — Сегодня утром у нее кончился сахар. Мам, почему ты не скажешь, что и у тебя тоже кончился?

— Потому что это, пожалуй, было бы бессердечно. Она одинока. И ей нечем себя занять.

— Так, может, сделает за меня уроки? — сказала Эллен, уходя в соседнюю комнату.

Миссис Верити пришла справиться, не прошел ли у миссис Харрисон приступ сенной лихорадки. А также сообщить, что на перекрестке произошла авария, но пострадавших нет, и что миссис Томпсон из угловой лавки опять ожидает ребеночка, и что сын Бертонов уже на заметке у полиции.

— Я не помешаю, душенька? — спросила она и уселась, не дожидаясь приглашения.

Миссис Харрисон сказала, что нет, и продолжала месить тесто для кекса. Мальчики не спешили уходить. Возможно, что им дадут вылизывать миску.

— А в приемной у доктора набезобразничали какие-то хулиганы. Ужас что они творят! Я слышала, будто все картотеки и бумаги разбросаны и много чего разбито.

— Возмутительно! — сказала миссис Харрисон.

— Вот именно! Хотела бы я знать, кто мог это сделать. Доктор такой приятный человек! Да, говорят, что все раскидали, но ничего не унесли. Полиция не понимает, как туда удалось проникнуть. Окна не разбиты, а дверь была на замке.

Джеймс оторвал взгляд от сладкой миски и стал прислушиваться внимательнее. Что-то разбито? Разбросаны бумаги?