Как видно из этого отчета, сведения, собранные доктором Рэ, были почерпнуты от людей, не бывших лично на месте катастрофы, а следовательно трудно было в то время поручиться за абсолютную правильность их. Все же не подлежало сомнению, что самый факт гибели части экипажа Франклиновых судов не был выдуман, об этом свидетельствовала логичность рассказа эскимоса, подкрепленного вещественными доказательствами.

На основании сведений, сообщенных доктором Рэ, можно было придти к следующим, довольно определенным выводам. Прежде всего представлялось очевидным, что какая-то, более или менее многочисленная партия людей — членов пропавшей экспедиции — достигла материкового побережья где-то в районе реки Большой рыбной. По-видимому, среди них были офицеры и матросы с обоих кораблей, так как немногие вещи, приобретенные у эскимосов, носили имена как «Эребуса», так и «Террора». Лучшим примером этого могут служить: звезда Гвельфского ордена, принадлежавшая несомненно самому Франклину, и серебряные предметы, украшенные инициалами Крозье.

Шерард Осборн, деятельный участник нескольких спасательных экспедиций, внимательно изучил представленные доктором Рэ материалы и очень высоко оценил их значение. Его мнение по этому поводу состояло в предположении, что Франклин, вероятнее всего, отправил на юг часть своих людей, в надежде на то, что им удастся благополучно добраться до материка. К такому образу действия его могло бы вынудить затруднительное положение кораблей, застрявших в какой-нибудь бухте, редко освобождающейся от льда. Он мог рассчитывать, что снаряженная партия найдет себе какие-либо средства существования в районе устья которой-нибудь из больших рек. впадающих в эту часть Ледовитого моря. По всей вероятности, эта партия имела поручение возможно скорее добраться до жилых мест, пересечь континент в направлении к Атлантическому океану и широко оповестить население, печать и власти о печальном положении своих товарищей, оставшихся на новую зимовку среди льдов. Так казалось Осборну, и так думали многие современники, знакомые с условиями работы и жизни в Арктике. Очевидная гибель этой партии сильно озаботила всех, тем более, что было ясно, что катастрофа произошла несколько лет тому назад, и Франклин за минувший промежуток времени не нашел других путей, чтобы дать знать о себе. Насколько правильно было предположение о том, что группа несчастных, о которой рассказывал эскимос, была лишь отдельным, специально посланным отрядом, будет видно из дальнейшего. Во всяком случае уже из данных Рэ можно было заключить, что командование пропавшей экспедиции несомненно смотрело на район устья реки Рыбной, как на область, откуда вернее всего придет спасение. Лишним доказательством этому может служить то, что на «Эребусе» и «Терроре», конечно, каждый человек знал историю экспедиции Джона Росса в 1829–1833 годах, когда, в результате его долголетнего отсутствия, на поиски его была снаряжена спасательная экспедиция как раз в устье Большой рыбной реки. Ведь у Франклина могли быть все основания к предположению, что для спасения его экспедиции будут предприняты такие же шаги. Не мог знать Франклин только того, что «все рациональные предположения, сделанные в этом направлении, встречали возражения со стороны лиц, к которым адмиралтейство обращалось за советом», как говорит Осборн. Это указание не совсем правильно, так как многие из лиц, «к которым адмиралтейство обращалось», сами входили в состав его — Осборн старается обелить высшую морскую власть Великобритании, но ясно, конечно, что прежде всего именно адмиралтейство виновато в неуспехе работ спасательных экспедиций. Оно не хотело прислушаться к неоднократно с разных сторон раздававшимся голосам, требовавшим осмотреть полуостров Бутия Феликс и прилегающие к нему районы. Ни убедительные, горячие речи леди Франклин, ни серьезные статьи, выходившие в «Атнее», ни призывы периодической печати не могли побороть упрямства адмиралтейских верховодов, опиравшихся в своих действиях лишь на мнения нескольких общепризнанных авторитетов в полярных вопросах.

Время получения отчета доктора Рэ совпало с развитием военных действий со стороны Англии, совместно с Францией объявившей войну России. В этой кампании — известной в истории под названием Крымской — принимал участие соединенный англо-французский флот, и все британские корабли, пригодные для военных операций, в это время находились, конечно, на самом строгом учете Лондонского адмиралтейства. Все же заслуживает удивления своеобразное отношение адмиралтейства к неразрешенной еще окончательно проблеме Франклиновой экспедиции, так как оно не сочло возможным выделить хотя бы небольшой корабль и дать необходимые средства для проверки данных, сообщенных Рэ. Впрочем, еще задолго до этого адмиралтейство поставило крест над Франклином и всеми его спутниками, объявив 13 марта 1854 года всех 129 человек умершими и вычеркнув их из списка офицеров и матросов королевского флота. 5 апреля вопрос о судьбе Франклиновой экспедиции был еще раз поставлен в парламенте. «Я того мнения, что суда утонули, а экипаж погиб, — заявил один из адмиралов и добавил: — все, что требует честь страны, было сделано для того, чтобы отыскать сэра Джона Франклина». За этими словами была скрыта твердая воля английского адмиралтейства прекратить навсегда дело о Франклине и его спутниках. Экспедиция Бельчера оказалась, таким образом, — если не считать Инглфильдовой — последним государственным английским предприятием, направленным на поиски Франклина, и все, что было сделано впоследствии, связано с частной инициативой неутомимой леди Франклин и с работами американцев.

Итак, английское адмиралтейство отказалось от прямого участия в делах, связанных с поисками экспедиции, им же созданной.

Получив неожиданные вести о судьбе Франклиновой экспедиции, адмиралтейство снова обратилось за советом к известным полярникам. Было констатировано, что в сообщении доктора Рэ имеются неясности и что какие-то шаги для открытия судьбы Франклина все же предпринять необходимо. Результатом этих совещаний было решение обратиться за помощью к Гудзоновской компании, с просьбой организовать в область устья Большой рыбной реки специальную поисковую экспедицию. Любопытно, что сам Осборн отмечает, заметно противореча самому себе, что такое решение было вынесено, чтобы «удовлетворить раздававшиеся требования». Из этих слов видно, что, несмотря на войну с Россией, широкие круги населения Англии не потеряли интереса к судьбе пропавшей экспедиции, тем более, что сообщение Рэ, говоря словами того же автора, «внушало лицам, интересующимся судьбой экипажей этих судов, самые мучительные надежды».

Гудзоновская компания взяла на себя организацию новой экспедиции и пригласила начальствовать над ней доктора Рэ. С сожалением Рэ отказался от приглашения, так как состояние его здоровья исключало возможность участвовать в таком трудном предприятии. Тогда правление Гудзоновской компании предложило взять на себя руководство экспедицией двум своим опытным сотрудникам, прекрасно знакомым с трудностями путешествия по арктическим странам. Джеймс Андерсон и Джеймс Стюарт прожили долгие годы в самых северных частях Канады и потому хорошо понимали, что возложенная на них задача трудна, но, несмотря на это, охотно взялись за разрешение ее. Снова оживились надежды, и одна только леди Франклин считала, что это новое предприятие, организуемое на очень скудные средства, не окажет серьезной пользы делу поисков и спасения ее супруга с его товарищами. Она справедливо считала, что полный успех мог бы быть обеспечен только экспедиции, поставленной на более широкую ногу. Ей казалось, что в данной ситуации полезнее было бы послать морскую экспедицию, чем сухопутную.

В начале 1855 года оба будущих начальника выступили из разных мест в поход на север. Встретившись на озере Большом невольничьем, в форте Решения, Андерсон и Стюарт спешно подготовились для наиболее ответственного перехода по реке к морскому побережью и покинули форт 22 июня. К сожалению, снаряжение экспедиции Андерсона было очень недостаточное, в чем была не столько вина его или компании, сколько отсутствие времени для основательной подготовки.