На всех парусах плыли «Дольфин» и «Юнион» прямо по направлению к устью реки, столь памятной Ричардсону по страшным мучениям, вынесенным ими здесь так недавно в компании с Франклином. Отряд остановился на отдых в двухстах шагах от места, где был лагерь экспедиции в 1821 году. Немного пепла и обгорелые головни лежали на земле, никаких других следов, и в том числе оставленных здесь различных предметов, не оказалось.
Путешественники поздравляли друг друга со счастливым достижением цели и радовались тому бодрому состоянию, в каком они находились, так как впереди было еще много трудностей. Предстоявший путь вверх по реке и через тундру требовал большой затраты сил и напряжения воли. Сознание достигнутого успеха всегда чрезвычайно бодрит, а отряду Ричардсона удалось выполнить свою задачу в тридцать семь дней, причем пройдено им было вдоль неизвестного побережья 902 мили, то есть расстояние, значительно превышающее путь, пройденный Франклином в западном направлении.
Меднорудная река, как известно, чрезвычайно порожиста, и потому Ричардсон рассудил, что пытаться подняться по ней на лодках против течения потребует Слишком много трудов, а в конце концов лодки все-таки придется бросить при проходе водораздела в сторону озера Медвежьего. С сожалением пришлось решиться оставить их тут же, на месте, захватив с собой только маленькую переносную лодчонку, так называемую ореховую скорлупку, для переправ через реки. Здесь же были сложены все лишние вещи, предназначенные в качестве подарка для первых встречных эскимосов. Порох был выброшен в реку, чтобы не умеющие с ним обращаться туземцы не причинили себе вреда.
10 августа отряд Ричардсона отправился вдоль реки через тундру к Медвежьему озеру. Люди шли спокойным, ровным шагом, каждый час устраивался пятиминутный отдых, в течение которого подходили все случайно отставшие. Путешествие проходило легко и благополучно, точно шли по расписанию.
13 августа был устроен привал в месте, где 11 июля 1821 года стоял лагерь Франклина. В полдень того же дня Ричардсон, до сих пор следовавший вдоль Меднорудной реки, повернул в сторону реки Диза, впадающей в восточную часть Медвежьего озера, обследованную им осенью минувшего года.
Местность, через которую проходил отряд, была богата дичью, сильно разнообразившей питание путешественников. Вскоре они вошли в область лесов и отдыхали уже не под открытым небом, а под густыми кронами деревьев. 15-го произошла первая встреча с индейцами. Сначала индейцы приближались с недоверчивостью, готовые оборониться или даже напасть, но когда они по одежде узнали спутников Ричардсона и его самого, то, испустив крик радости, смело подбежали к отряду и стали оживленно изъявлять свои чувства по поводу неожиданной встречи. Эти люди принадлежали к племени Заячьих индейцев, обитающему в области, прилегающей с востока к Медвежьему озеру, и уже встречались с Ричардсоном предыдущей осенью.
На следующий день отряд достиг реки Диза. К этому времени наличные запасы продовольствия стали истощаться, так как члены экспедиции не всегда имели возможность охотиться, и потому что надо было спешить во-время попасть к Медвежьему озеру, где их должен был встретить выехавший с форта Франклин индеец Болье. Большим подспорьем экспедиции стали охотничьи трофеи местных индейцев, отдававших их людям Ричардсона в счет будущей оплаты.
18 августа Ричардсон прибыл к Медвежьему озеру. Следующие дни ушли на розыски и ожидание Болье, который должен был, согласно уговору, отправиться из форта Франклин 6 августа и до 20 сентября ждать прихода Ричардсона где-нибудь в районе впадения реки Диза в Медвежье озеро. Он должен был привезти продовольствие на каноэ, с помощью которых предполагалось затем вернуться по озеру в форт.
В среде участников экспедиции по поводу отсутствия Болье царило серьезное беспокойство. Ричардсон опасался, не случилось ли с ним что-нибудь нехорошее, и задумывался над дальнейшей судьбой своего отряда. Ему очень не улыбалось трудное сухопутное путешествие вдоль северного побережья озера, но нужно было решаться как-то действовать, так как люди начинали голодать. Наконец, 24-го со стороны озера показалось во главе флотилии каноэ Болье. Он выступил точно 6 августа, но задержался в пути вследствие штормовых ветров.
Начались спешные сборы. Партии, высланные на поиски Болье, еще не возвратились, и пришлось посылать новых людей им навстречу. В конце концов все собрались вместе и, снова разделившись на несколько плавучих отрядов, двинулись по направлению к дому. 28 августа Ричардсон прибыл в форт Франклин. Об экспедиции его начальника здесь не оказалось никаких известий, из чего Ричардсон заключил, что он благополучно достиг намеченной пели.
Не задерживаясь долго в форте Франклин, Ричардсон отправился к Большому невольничьему озеру для изучения этого тоже еще совсем не исследованного района.
Когда Франклин прибыл на главную базу и узнал здесь о счастливом походе своего друга, он мог считать свою задачу выполненной. Было уже позднее время года, наступали темные дни, и думать о возвращении в Европу можно было не раньше весны.
Начало зимы Франклин провел в форте своего имени, по уже в феврале выступил в поход на юг. Описания зимнего путешествия через Канаду, как оно ни любопытно, здесь дать невозможно. Длилось оно полгода, — только в августе прибыл Франклин в Нью-Йорк и 1 сентября сел на почтовый корабль, отплывавший в Портсмут. На этом корабле находились также все прочие участники экспедиции. От них Франклин узнал все подробности плавания восточного отряда. Тут же рассказали ему, что два члена экспедиции — преданнейшие работники и прекрасные люди — случайно погибли на пути от Медвежьего озера к Йоркской фактории. «Таким образом надежда моя, что эта экспедиция никому не будет стоить жизни, не оправдалась!» — горько восклицает Франклин, заканчивая свой рассказ.
Основная задача, которую поставили себе Парри, Бичи и Франклин, отправляясь в плавание 1824–1828 годов, осталась, таким образом, не выполненной. Каждая из экспедиций сделала ряд интересных открытий, среди которых на первом месте стоят, конечно, исследования Франклина и Ричардсона, но Северо-западный проход остался не пройденным. Английское адмиралтейство, заинтересованное прежде всего в стратегической и экономической ценности этого пути, осталось неудовлетворенным частичными успехами тройственной экспедиции. Главный отрицательный вывод лордов из адмиралтейства состоял в том, что если даже в будущем проход и будет найден, то для военной и торговой мощи Англии он все равно окажется бесполезным из-за огромных трудностей пользования им. Опыт всех предыдущих и тем более последней большой экспедиции как будто неопровержимо доказал, что пройти этим путем без зимовки не сможет ни один корабль, а в таком случае нечего тратить впустую деньги и рисковать кораблями и людьми. Поэтому решено было снова ликвидировать старую премию в 20 000 фунтов стерлингов за открытие Северо-западного прохода и прекратить всякие поиски его
IV. БЕЛЫЕ ПЯТНА ПОСТЕПЕННО СТИРАЮТСЯ
В это время на сцену выступил старый исследователь полярных стран, опытный моряк, уже известный нам Джон Росс. Он не мог забыть своей прежней ошибки, когда в 1818 году он принял мираж за горный хребет и повернул перед этим мнимым препятствием обратно. Этим он навлек на себя в свое время недовольство, а его исследовательская слава сильно померкла. Джон Росс обратился в адмиралтейство за поддержкой его плана исследования Северо-западного прохода. Но адмиралтейство, настроенное против этих «авантюр», осталось глухо на просьбы и доводы старого морехода. Тогда Росс объявил, что он снарядит экспедицию на собственные средства, и ассигновал для этой цели 3000 фунтов стерлингов. Однако этой суммы не могло хватить для обеспечения всем необходимым экспедиции сколько-нибудь значительного масштаба. Богатый купец Феликс Бут решил прославиться и добавил к этой сумме от себя еще 17 000 фунтов. На эти деньги можно было снарядить как следует хороший корабль. Бут правильно рассчитал: самолюбие купца было удовлетворено, когда в награду за услугу он получил дворянское звание, и сверх того его имя оказалось увековеченным, будучи присвоено большому заливу и большому полуострову в арктической Америке.