Все эти невзгоды усугублялись главной — непрерывным туманом, страшно затруднявшим путешествие. Франклин говорит, что в течение всего этого похода он не помнит дня, когда можно было видеть предмет на расстоянии больше, чем 4–5 миль; чаще всего туман был настолько густым, что бывало трудно различить человека, стоящего в нескольких десятках шагов.
16 августа обе лодки шли под парусом, легко преодолевая маленькие трудности, встречавшиеся на пути. В этот момент никто не думал, что этот их переход будет последним в западном направлении.
«Пришло время, — пишет Франклин, — когда я должен был серьезно задуматься над существующими перспективами достижения цели путешествия, так как с каждым днем я подвергал своих людей все большей опасности. Мы прошли тогда только полпути от Мэкензи до мыса Ледяного». Несколько ниже Франклин говорит: «Если бы я знал тогда или если бы мог себе только представить, что люди из экипажа «Блоссома» находятся всего в 160 английских милях от нас, то никакие, даже самые удручающие обстоятельства не заставили бы меня повернуть назад. Однако, если учесть рискованность всяких плаваний в покрытом льдами море, то я никак не мог допустить, что «Блоссом» проникнет дальше — залива Коцебу, и что часть его экипажа обогнет мыс Ледяной. Конечно, никакими рассуждениями о возможном успехе неудавшегося предприятия делу не поможешь, однако я не могу удержаться от замечания, что если бы мы даже при самой благоприятной погоде и при лучшем стечении прочих обстоятельств продолжали наш путь 18 августа, — все равно мы не догнали бы высланной с «Блоссома» шлюпки».
Вот что говорит, между прочим, Франклин в оправдание своего решения: «Я знал из описаний путешествия Кука и Бернея, что побережье около Ледяного мыса сходно с тем, около которого мы проходили, из чего я пришел к заключению, что побережье между достигнутой нами точкой и Ледяным мысом должно быть таким же. Мы с трудом прошли десять долготных градусов, и не было никаких оснований предполагать, что остающиеся десять смогут быть пройдены в более короткий срок. Лето подходило к концу, по ночам образовывался довольно крепкий лед, на небе стали появляться стаи готовящихся к отлету гусей; по всему было видно, что в нынешнем году зима будет ранней. Я хорошо помнил, что сравнительно теплое лето 1821 года кончилось 17 августа, когда разразилась сильная метель; через две недели наступила настоящая зима».
Франклин совершенно правильно учитывал, что с увеличением пройденного расстояния чрезвычайно усиливается риск всего предприятия, потому что в случае аварии с лодками экспедиция, ушедшая далеко от устья Мэкензи, не успела бы вернуться пешком во-время и была бы обречена на верную гибель. Решение повернуть обратно чисто случайно совпало со сроком, предусмотренным данной Франклину инструкцией, о которой, как он сам упоминает, он — совершенно забыл.
«Вечером этого дня, — пишет Франклин, — я сообщил своим товарищам принятое мной решение. Люди встретили ого с той же готовностью, которую они проявляли в течение всего путешествия. Они уверяли меня, что охотно подчинятся любому распоряжению. То, что они готовы были безропотно продолжать путешествие, следует поставить им в большую заслугу, тем более, что у многих из них, благодаря беспрестанному пребыванию в воде, были опухшие и воспаленные ноги. Это обстоятельство тоже повлияло на мое решение».
Мыс, от которого экспедиция повернула обратно, получил название «Поворотного рифа». Плавание отсюда к Мэкензи с самого же первого дня проходило гораздо легче, чем поход на запад. Тем не менее оно изобиловало разнообразными приключениями, подробно описывать которые не представляется возможным.
Экспедиция проходила по знакомым местам, и потому капитанам лодок было легче ориентироваться в пути. Состояние льдов было также несколько более благоприятным, чем раньше, — местами кромка отодвинулась от берега под влиянием южных ветров на целую милю. 26 августа экспедиция находилась уже в районе острова Гершеля. Лодки держали курс прямо на него, как вдруг поднялся густой туман. В проливе была большая волна, и потому появление тумана могло привести к скверным последствиям. С берега были слышны голоса эскимосов, но ориентироваться по ним было невозможно, так как в тумане они раздавались отовсюду. После долгих мытарств обе лодки достигли острова, хотя увидели его только на расстоянии 50 шагов. 27-го экспедиция попала в еще худшее положение и спаслась только благодаря решительному руководству ее начальника. Огромные волны обрушивались на маленькие суденышки и грозили их затопить. Пришлось выброситься на берег, и сделано было это чрезвычайно искусно. Правда, волны захлестнули лодки вместе с сидящими в них людьми, но моментом позже экипаж был уже на ногах и вытаскивал лодки на сушу.
В течение следующего дня вследствие сильного прибоя не было возможности спустить лодки на воду, и путешественники использовали свободное время для сушки подмокшей одежды и продовольственных припасов. Август привел к лагерю своих товарищей — группу остановившихся неподалеку эскимосов. Эскимосы посочувствовали промокшим до нитки европейцам, а женщины принялись нашивать на сапоги их подошвы из тюленьей кожи, дающие лучшую опору ногам при хождении по воде.
Прошло всего десять дней с момента поворота обратно, как показались несомненные признаки приближения к устью Мэкензи: в море было много выносимого рекой плавника, замечалась большая примесь пресной воды.
В лодках появилось много воды, вычерпать которую не было возможности. Пришлось остановиться на галечной косе, рядом с тремя эскимосскими хижинами. Вскоре около высадившихся путешественников собралось все население их, состоявшее из 27 мужчин и женщин. Эти люди вели себя с чрезвычайной приветливостью, причем женщины добровольно взялись за починку изношенной обуви, за что получили подарки. Большое удивление вызвало в среде путешественников сообщение эскимосов, что в течение последних месяцев в районе устья Мэкензи только полтора дня были туманные. Франклин о огорчением сопоставил с этим фактом условия, в которых ему пришлось пробиваться вдоль побережья по пути на запад.
Август услышал от эскимосов некоторые любопытные подробности относительно торговых путей, связывающих здешних жителей с живущими далеко на западе в глубине Аляски русскими. Оказалось, что западные эскимосы, получив в обмен на различные изделия пушнину и сало от восточных своих соплеменников, отправляли в те времена этот груз на санях прямо в русское поселение. Здесь они встречались с горными индейцами, прибывавшими большими толпами из северо-восточной Аляски. Между эскимосами и индейцами часто возникали недоразумения, легко переходившие в кровавые стычки. При этом обычно доставалось эскимосам, в виду их малочисленности. Горные индейцы грабили их и захваченные товары увозили с собой. Эту добычу они перепродавали затем непосредственно восточным эскимосам, встречаясь с ними по соседству от острова Гершеля.
В течение всего следующего дня дул настолько сильный ветер, что нечего было и думать о продолжении путешествия. Эскимосы стали приходить к лагерю экспедиции в таком количестве, что пришлось провести пограничную линию, через которую никто из туземцев не имел права перешагнуть. От этих людей Франклин узнал, что отряд доктора Ричардсона видели на побережье.
После неудавшейся попытки соединиться с западным отрядом капитана Бичи экспедиция Франклина вернулась, таким образом, к устью великой северной реки Мэкензи. Путь отсюда до форта Франклин был сравнительно не длинен и казался не очень опасным. Поэтому путешественники считали свою задачу почти законченной, хотя и не совсем удачно решенной.
Через три дня экспедиция Франклина благополучно достигла места на реке Мэкензи, где ровно два месяца тому назад он простился с Ричардсоном, а еще через три дня путешественники подошли к тому пункту, где, согласно у говору, Ричардсон должен был оставить записку в случае-своего возвращения тем же путем. Записки на месте не оказалось, из чего можно было заключить, что, если только Ричардсона не постигло какое-нибудь несчастье, он пытается достигнуть своей конечной цели — форта Франклин — предусмотренным инструкцией путем.