— Ой, что будет! Что будет! Будет такой успех!

А пан Клудский довольно улыбался при этом.

После ужина Микеш долго рассказывал пану Клудскому с Олюшкой, какие испытания выпали на его долю странника, и закончил такими словами:

— Да, люди добрые, намаялся я, как бродячая собака!

После этого Микеш стал вспоминать свои домашние похождения: какие веселые штучки откалывали они в Грусицах вместе с Пепиком. А потом все начали готовиться ко сну. Микеш хотел было снова закутаться в покрывало, но Олюшка предложила ему прямо-таки царское ложе. Свою большую куклу она устроила в эту ночь на полу, а ее кроватку аккуратно застелила для Микеша. Все бельишко на ней было с кружевами и ленточками. Скромный Микеш поначалу отказывался ложиться в такую замечательную кроватку, однако Олюшка настаивала, и он наконец согласился. Олюшка заботливо укрыла его одеяльцем и, пожелав спокойной ночи, тоже пошла спать. Переполненные впечатлениями, пан Клудский и Олюшка долго не смыкали глаз, но еще дольше бодрствовал в своей постели Микеш. Котик никак не мог уснуть в такой чудесной кроватке, и к тому же ему было очень жаль куклу, которая сегодня вынуждена была из-за него спать на полу. Он внимательно прислушивался и, когда решил, что пан Клудский с Олюшкой уже заснули, тихонько встал, уложил куклу в кроватку, а сам лег на ее место. И только потом спокойно заснул. Это была его первая ночь в славном, всемирно известном цирке!

Говорящий мешок

Проснувшись на другой день поутру в цирковом фургоне пана Клудского и пожелав одеться, Микеш тщетно искал глазами свой тючок.

— Что ты ищешь? — поинтересовался пан Клудский.

— Тючок! Вода унесла мой тючок! А там у меня была Дежда и вообще все имущество! О боже, теперь я самый настоящий нищий! — горевал Микеш.

— Подожди, Микеш, не отчаивайся! — успокаивал котика пан Клудский. — Вчера мы нашли какой-то узелок и захватили его с собой. Может быть, это и есть твой тючок.

— ура! — радостно воскликнул Микеш, когда ему принесли тючок, и тут же принялся его разбирать, чтобы похвастаться своим богатством. И потом очень удивился, когда пан Клудский с Олюшкой рассмеялись, увидев его обутым и одетым.

— Дорогой Микеш, — проговорил пан Клудский, — твой наряд не подходит для нашего цирка! Когда приедем в Брандыс, я позову портного и закажу ему сшить для тебя сразу три костюма: один — для выступлений, другой — выходной и третий — на будни. А еще я приведу к тебе сапожника, чтобы он снял мерку с твоей лапки.

— Большое спасибо, дяденька! Тогда я заживу прямо как барин! — И Микеш весело засмеялся.

— Называй меня паном директором, Микеш. Так обращаются ко мне все, кто работает в цирке, — назидательно сказал пан Клудский. — Ну а сейчас мы заключим с тобой договор. Я его напишу, а ты подпишешься. Олюшка будет направлять твою лапку.

— А сколько горшков денег я буду получать в неделю?

— Дорогой Микеш, заработок у нас не измеряется горшками, — засмеялся пан Клудский. — Ты будешь получать бумажные деньги, и лучше сразу класть их на сберкнижку. Платить же тебе я буду исходя из того, как ты понравишься зрителям и сколько их соберется на твои номера в цирке. Не бойся, Микеш, я тебя не обижу!

— Я верю вам, пан директор, — сказал Микеш, довольно улыбаясь.

— И последнее, Микеш! Как Микеш Швец из Грусиц ты не можешь выступать в цирке! Этим публику не заманишь, хоть у вас дома и есть такой замечательный мальчик Пепик. С сегодняшнего дня ты будешь носить имя Дон Мурлыка де ля Мяукандо, понятно?

— Понятно, пан директор! И я этому очень рад. Теперь у меня будет имя точно у заморского графа.

Так Микеш был принят в цирк.

В Брандысе цирк Клудского привлек к себе большое внимание. Люди с нетерпением ожидали первого представления, и особый интерес у всех вызывал номер, который афиши рекламировали как единственный и неповторимый:

Вечером в цирке был полный аншлаг. Все места были заняты, кое-где пришлось даже дополнить ряды стульчиками. Представление очень нравилось зрителям. Наездники, укротители, клоуны и канатоходцы непременно срывали бурные овации. Наконец пан директор объявил уважаемой публике, что сейчас выступит чудо света ученый мешок Прыг-Скок!

Пан директор хлопнул в ладоши, и на манеж в самом деле выбежал обыкновенный мешок, перевязанный сверху веревкой. Он остановился посредине манежа, почтительно раскланялся перед публикой и вдруг, подпрыгнув, совершил головокружительное сальто. Зрители наградили его бурными аплодисментами.

— Интересно, что там внутри? — удивленно спросил господин из первого ряда.

И тут, к вящему изумлению публики, мешок ответил:

— Крепкие орешки вам не по зубам!

— Что же там может быть? — гадали зрители. — Вроде не зверь и не граммофон! А может, туда посадили какого-нибудь карлика?

Но потом зрители отказались и от этой мысли, увидев, как мешок легко взобрался на деревянный столб, спрыгнул обратно на манеж и там принялся так прыгать и кувыркаться, что ни один человек в мире не сумел бы совершить ничего подобного. Пока взрослые терялись в догадках, дети хохотали до упаду. Для них это было самое то!

Они едва не лопнули со смеху, когда какой-то мальчуган крикнул прыгающему по манежу мешку:

— Куда это вы так спешите, пан Мешок?

И мешок весело ответил ему:

— Прыг-скок, прыг-скок, в Брандыс, мой голубок! Когда смех несколько поутих, на манеж вновь вышел пан директор и предложил уважаемым гостям задавать ученому мешку какие-нибудь арифметические вопросы, а он, мол, будет называть им результат. Какой тут поднялся крик! Отовсюду неслось: «Сколько будет к пяти прибавить пять?», «Сколько получится, если к двенадцати прибавить восемнадцать?», «Сколько будет пятьдесят минус двадцать семь?», «Сколько будет шестью шесть?» и так далее. Вопросов было много. Когда шум начал стихать, ученый мешок встал на середину манежа и ответил:

— В целом получается один гвалт! — И с этими словами убежал за занавес.

Дорогие ребята! Вы-то наверняка уже догадались, что это был за ученый мешок, но вот брандысовская общественность так ничего и не прознала на сей счет, хотя в цирк ходила каждый день.

Микеш с паном Клудским свято хранили свой секрет.

В цирке Клудского Микеша полюбили очень быстро. И люди, и животные. Причем звери особенно подружились с котиком и всякий раз с большой радостью встречали его в своих клетках. Вскоре Микеш научился разговаривать на языках разных зверей. За весьма короткое время, как бы за один хлопок бича дрессировщика, он освоил слоновий, медвежий, львиный и обезьяний.

Больше всех был доволен этим пан Клудский: Микеш избавил его от многих забот. Котик стал кем-то вроде посредника между директором и животными и теперь частенько захаживал к пану Клудскому в кабинет с каким-либо сообщением или с просьбой от животных. Точно бравый солдат, он вытягивался перед ним в струнку и, к примеру, рапортовал: «Разрешите доложить, пан директор! Наш слон, дядюшка Брундибар, захворал. Он жалуется на боли в спине и отсутствие аппетита. Думаю, было бы разумно, пан директор, пригласить к нему бабушку-знахарку, чтоб она натерла его мазями!» — Хорошо! — отвечал ему пан директор. — Я наведаюсь к Брундибару, а ты пока сходи ко льву Ироду да скажи, чтобы не ревел так громко в своей клетке!

В клетку ко льву Микеш вошел с почтением. Царь зверей все-таки! Поздоровавшись, котик слегка поклонился и зарычал по-львиному:

— Мое почтение, ваше величество! Сегодня вы совершенно неотразимы, а вот дядюшка слон нынче приболел, и к нему сейчас должна прийти знахарка, чтобы хорошенько натереть его мазями. Посему наш уважаемый пан директор передает вам, чтобы вы не изволили так реветь, а не то у старушки будут руки дрожать от страха.

И дядюшка лев послушался Микеша. Но сильнее, чем кто-либо, полюбила котика Олюшка. Днем она старалась ни на шаг не отпускать от себя Микеша, да и ночью всегда ставила его кроватку рядом со своей. Микеш тоже полюбил Олюшку и как умел помогал ей по хозяйству: молол кофе, вытирал пыль, ежедневно тщательно подметал их домик-фургон. А в свободные минуты выводил ее куклу на прогулку. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Олюшка, дорогие ребята, ужасно расстроилась, когда ее любимец неожиданно заболел. Пан Клудский собрался было послать за доктором, а Олюшка обещала ухаживать за ним днем и ночью. Но Микеш только лапкой махнул в ответ: