Nothing remains; O maid I tell thee, when I pass away,

It is to tenfold life, to love, to peace, and raptures holy:

Unseen descending, weigh my light wings upon balmy flowers;

And court the fair eyed dew. to take me to her shining tent;

The weeping virgin, trembling kneels before the risen sun,

Till we arise link'd in a golden band, and never part;

But walk united, bearing food to all our tender flowers

Dost thou O little Cloud? I fear that I am not like thee;

For I walk through the vales of Har. and smell the sweetest flowers;

But I feed not the little flowers: I hear the warbling birds,

But I feed not the warbling birds. they fly and seek their food;

But Thel delights in these no more because I fade away,

And all shall say, without a use this shining woman liv'd,

Or did she only live. to be at death the food of worms.

The Cloud reclind upon his airy throne and answer'd thus.

Then if thou art the food of worms. O virgin of the skies,

How great thy use. how great thy blessing; every thing that lives,

Lives not alone, nor for itself: fear not and I will call

The weak worm from its lowly bed, and thou shalt hear its voice.

Come forth worm of the silent valley, to thy pensive queen.

The helpless worm arose, and sat upon the Lillys leaf,

And the bright Cloud saild on, to find his partner in the vale.

III

Then Thel astonish'd view'd the Worm upon its dewy bed.

Art thou a Worm? image of weakness. art thou but a Worm?

I see thee like an infant wrapped in the Lillys leaf:

Ah weep not little voice, thou can'st not speak. but thou can'st weep;

Is this a Worm? I see thee lay helpless naked: weeping,

And none to answer, none to cherish thee with mothers smiles.

The Clod of Clay heard the Worms voice, raisd her pitying head;

She bowd over the weeping infant, and her life exhal'd

In milky fondness, then on Thel she fix'd her humble eyes.

O beauty of the vales of Har. we live not for ourselves,

Thou seest me the meanest thing, and so I am indeed;

My bosom of itself is cold. and of itself is dark,

But he that loves the lowly, pours his oil upon my head.

And kisses me, and binds his nuptial bands around my breast.

And says; Thou mother of my children, I have loved thee.

And I have given thee a crown that none can take away

But how this is sweet maid, I know not, and I cannot know,

I ponder, and I cannot ponder; yet I live and love.

The daughter of beauty wip'd her pitying tears with her white veil,

And said. Alas! I knew not this, and therefore did I weep:

That God would love a Worm I knew, and punish the evil foot

That wilful, bruis'd its helpless form: but that he cherish'd it

With milk and oil, I never knew; and therefore did I weep,

And I complaind in the mild air, because I fade away,

And lay me down in thy cold bed, and leave my shining lot.

Queen of the vales, the matron Clay answerd; I heard thy sighs.

And all thy moans flew o'er my roof. but I have call'd them down:

Wilt thou O Queen enter my house. 'tis given thee to enter,

And to return; fear nothing. enter with thy virgin feet.

IV

The eternal gates terrific porter lifted the northern bar:

Thel enter'd in saw the secrets of the land unknown;

She saw the couches of the dead, where the fibrous roots

Of every heart on earth infixes deep its restless twists:

A land of sorrows of tears where never smile was seen.

She wanderd in the land of clouds thro' valleys dark, listning

Dolours lamentations: waiting oft beside a dewy grave

She stood in silence. listning to the voices of the ground,

Till to her own grave plot she came, there she sat down.

And heard this voice of sorrow breathed from the hollow pit.

Why cannot the Ear be closed to its own destruction?

Or the glistning Eye to the poison of a smile!

Why are Eyelids stord with arrows ready drawn,

Where a thousand fighting men in ambush lie?

Or an Eye of gifts graces, show'ring fruits coined gold!

Why a Tongue impress'd with honey from every wind?

Why an Ear, a whirlpool fierce to draw creations in?

Why a Nostril wide inhaling terror trembling affright.

Why a tender curb upon the youthful burning boy!

Why a little curtain of flesh on the bed of our desire?

The Virgin started from her seat, with a shriek.

 Fled back unhinderd till she came into the vales of Har

The End

"Книга Тэль" - вторая из "пророческих поэм" Блейка (ей предшествовал только "Тириэль"). "Книга Тэль" была завершена и награвирована в 1789 году и относится к периоду, "промежуточному" между "Песнями Невинности" и "Песнями Опыта". Тэль - один из первых "эмблематических персонажей" Блейка, символизирующий чистую душу, "Неопытную Невинность", которая, с одной стороны, тяготится своей неопытностью, а с другой - не в силах воспринять Опыт и в ужасе бежит от него.

Девиз Тэль - две пары образов этого четверостишия задают две основные темы повествования: Орел символизирует небесное (Невинность), Крот - земное (Опыт); жезл и чаша обозначают мужское и женское начала и одновременно чувственную любовь.

Адена - видимо, имеется в виду река Адонис, упомянутая в "Потерянном Рае" Мильтона. Полины Гара. - блейковский пасторальный мир, царство Невинности, являющееся "соответствием" миру небесному. Его отличие от мира "Песен Невинности" заключается в том, что здесь царствует непонятная для Тэль чувственная любовь (о которой говорят Облачко и Глина), и в целом этот мир, где каждому отведена своя, естественная роль, где все обречено на конечное умирание, по-своему близок к "натуралистическому" миру "Песен Опыта", Гар и Хева - "эмблематические персонажи", обозначающие прародителей рода человеческого; появляются еще в "Тириэле".

Лилия и Глина, (ср. образы в "Песнях Опыта") - обозначают "Опытную Невинность", более близкую Блейку в этот период, чем невинность Тэль. Чисто "земная" сущность этих персонажей лишний раз подчеркивает движение Блейка к "натуралистическому" мировоззрению.

Лува - в блейковской мифологии - второй Зоа, символизирующий чувственное и эмоциональное в человеке.

Зачем не в силах... - речь здесь идет о пяти чувствах, в одном ряду с которыми поставлена плотская любовь; Блейк подчеркивает, что только раскрепощение чувств и любви может привести к истинной, дополненной Опытом духовности, более глубокой, чем та, которая существует в идиллических долинах Гара.

Я пересек Страну Людей,

Мужчин и Женщин видел там

И Страх вошел в меня такой,

 Что на Земле неведом вам.

Дитя рожать у них - восторг,

А вот зачатье - горький труд;

Так сеют в муках семена

Зато потом с улыбкой жнут.

Когда у них родится Сын,

Его Старуха заберет

Распнет Младенца на скале

И вопли в чашу соберет.

Терновый даст ему венец,

Пронзит конечности гвоздем

А сердце, вырвав из груди,