Вечером Тельняшкин уселся на Большом Мармеладном Мосту и прикинулся, будто черпает кружкой сладкое какао из речки. Это он маскировался, чтобы никто не догадался, кого и зачем он ждет.

Так распевал Тельняшкин, незаметно оглядываясь по сторонам. Вдруг ему показалось, что ветки ближних кустов как-то подозрительно шевелятся. Он быстро вскочил и бросился в кусты. Так вот кто за ним следил! Это были два скомороха из свиты правителя, которые теперь сделали вид, будто усердно ищут под ветками конфеты Душистый Горошек, хотя именно горошка здесь, в тени под кустами, почти совсем не было.

— Привет, — сказал Тельняшкин. — А что, здесь в кустах самые сладкие сласти, что вы тут ползаете?

— Да, самые сладкие, самые вкусные, — поспешно подтвердил один из скоморохов.

— К тому же мы должны… — начал было второй, очевидно молодой и неопытный, и тут же получил подзатыльник от первого.

Тельняшкин посокрушался, что не может составить им компанию, потому что получил задание измерить, сколько литров какао в минуту протекает под Большим Мармеладным Мостом.

Когда две коричневые горы — одна побольше, другая поменьше — проплывали под мостом вверх по течению — а это могли быть только Бегемотиха и Гиппо, Тельняшкин знаками объяснил, чтобы они плыли дальше, потому что здесь за ними следят, но что вообще-то он хочет с ними поговорить.

— Что ж, я не против того, чтобы Гиппо вам помог, — сказала Бегемотиха, когда все трое расположились в конфетных зарослях у шоколадной мельницы. Водопад какао гремел так, что вряд ли кто-нибудь мог их подслушать. — Но вы должны знать, что Шоко-Роко жестоко наказывает тех, кто едва только помыслит покинуть остров!

Да-а, этого от него можно было ожидать.

— За малейшее нарушение законов и обычаев острова Сладкая Отрада виновных ссылают на Сахарные Рудники, где они обречены есть сахар в принудительном порядке, — рассказывала Бегемотиха, и в ее больших добрых глазах закипали слезы. — А тех, кто хоть раз попытался бежать с острова, приговаривают к двум, трем, а то и четырем Судилищам-Морозилищам. Бедняги должны съесть невообразимое количество мороженого. От десяти до двадцати порций каждого сорта! Один моряк настолько заледенел от съеденного мороженого, что его два дня пришлось держать на солнцепеке, пока не оттаял.

— Но потом он все-таки оттаял? — спросил Тельняшкин, догадавшись, что речь идет о том морском волке, который повстречался им на пути к острову.

— Да, и сбежал. Я на своей спине провезла его под Большим Мармеладным Мостом вниз по течению и дальше в море, где ему удалось пересесть на проходивший мимо корабль, который увидел сверху Буревестник.

— И Шоко-Роко ничего не узнал об этом?

— Нет. — И Бегемотиха нежно посмотрела на сына. — Я с утра послала Гиппо к Шоко-Роко с нижайшей просьбой, показать в своем конфетном лесу самые вкусные деревья. Такие просьбы всегда по душе Его Шоколадному Величеству, он выполняет их лично, ибо убежден в том, что поедание сладостей — единственное разумное и приятное занятие на свете, которое он, к тому же, изучил до тонкостей.

— А сами вы не пытались бежать?

На это Бегемотиха лишь тяжело вздохнула.

— Мы такие большие! Случись неудача — нам устроят такое Судилище-Морозилище, что мы не оттаем до скончания века.

Тельняшкин обрадовался, что Бегемотиха и Гиппо согласны им помочь, несмотря на опасность такого предприятия. Он поспешил поделиться новостью со своими друзьями.

— Но что делать с Бякой-Задавакой? — озабоченно нахмурилась доктор Меэрике (она не сомневалась, что свою лодку они отыщут обязательно). — Приехал-то он сюда с нами, стало быть, и уехать, наверно, захочет…

— Ни в коем случае, — решительно запротестовал пес-санитар по имени Гав. — Его не берем. Когда мы отчалим, мой бедный хвост опять вытянется и обвиснет, и он опять усядется на него.

— А я вообще не уверен, что Бяка-Задавака захочет отсюда уехать, — заявил Тельняшкин. — Но там видно будет. А теперь — отдыхать!

Доктор Меэрике и Гав расположились в Комнате Кукол. Тельняшкин отправился на берег к своему паруснику. Тот хоть и был без днища и не пока чине лея на воде, все-таки на нем была уютная каюта с удобной койкой.

Предстоящий побег настолько воодушевил Тельняшкина, что по дороге к паруснику он запел — правда, песня ничем не выдавала его планов и не могла навести на подозрение никаких соглядатаев и подслушивающих скоморохов.

Надо сказать, что и Бяка-Задавака немного устал от нескончаемого лакомства. Чтобы ненароком не обидеть своего благодетеля Шоко-Роко, он велел поставить свое золоченое кресло под деревом, где росли кисленькие леденцы «Барбарис», и стоило показаться правителю, как Бяка-Задавака широко разевал рот и заглатывал по две-три конфеты кряду.

Сегодня он с утра развалился в своем кресле, взор его покоился на морских просторах. До этого он бился над проблемой, как устроить, чтобы и глаза его ничего не делали и, наконец, нашел такой выход — глазеть на морскую гладь, где, по идее, ничего не должно происходить. Однако, совсем неожиданно, он увидел среди волн некий красный предмет, перемещавшийся вдоль берега, то скрывающийся в глубине, то вновь выныривающий на поверхность.

— Досточтимый Шоко-Роко, — обратился он к правителю острова, как раз совершавшему утренний моцион по дворцовому парку, — смею думать, что этот красный предмет вы запустили в море для моего удовольствия?

— Доброе утро, — приветствовал правитель гостя, хотя тому и в голову не пришло поздороваться. — Если вам так угодно, то да, я сделал это исключительно для вашего удовольствия. А для верности сейчас пошлю проверить, что там на самом деле болтается в волнах. Эй, кто там!..

И тут же два скомороха сорвались с места выполнять приказ.

Как только Гиппо в очередной раз вынырнул, один из скоморохов (тот, с ушами врастопырку, потому что на них держалась шляпа, которая была ему велика) закричал:

— Что ты там делаешь, Гиппо? Отвечай немедленно, это приказ правителя!

Гиппо вначале испугался, но тут же сообразил, что надо говорить.

— Я ищу красную раковину — точь-в-точь такую, как мои штаны. Если я их случайно порву, то смогу поставить заплатку, чтобы не получить взбучку от мамы.

— Красную заплатку! — воскликнул второй скоморох с огромным носом, потому что он в нем без конца ковырялся. — Жаль, что мы затопили красную моторную лодку. Из нее можно было сделать сколько угодно заплат.

— А нельзя ли ее поднять? — поинтересовался Гиппо невинным голосом. — Взамен я мог бы насобирать вам со дна сколько угодно ракушек.

Скоморохи бы и рады, да только где ее теперь искать, эту лодку?

Правителю же они доложили все как есть: Гиппо, мол, плавает вокруг острова и ищет на дне морском красную заплатку на свои штаны. Говорили они бессвязно и вразнобой, так что Шоко-Роко заставил их повторить все несколько раз, пока не понял, в чем дело. Про лодку ни один из скоморохов не проговорился — чтобы правитель не подумал, что они плохо выполнили приказ и не затопили ее так, чтобы никто не мог ее отыскать.