Загляделся на кобылок, кузнечиков, цикад и пауков и когда, услышав осторожное курлыканье журавлей, оглянулся, разыскивая глазами птиц, увидал такое, что поразило… День сегодня выдался пасмурным, облака тянулись с запада нескончаемой вереницей, дул слегка прохладный ветер. Он гнал крутую волну, и моя одежда все еще не просохла от брызг. Но сейчас появились голубые окошки, на остров упали лучи солнца, и тогда по его середине на пологом возвышении из темно-красного щебня засверкал ярко-золотистый купол, четко очерченный снизу черной каемкой. Кучка черных камней венчала его вершину. Это был очень древний курган, сложенный из земли и камня. Курган порос густым невысоким злаком, теперь выгоревшим на солнце. От него курган и золотился, озаряя древнюю могилу на темном каменистом пьедестале. Как он величествен, этот одинокий курган на забытом островке!

Курганы, выделявшиеся густыми травами среди равнины, я встречал во многих других местах. Теперь же подумал о том, что, сооружая их, люди, быть может, нарочно перемешивали крупные камни с землей. Тогда насыпь земли хорошо промокала весной от дождей, сохраняя дольше влагу — главное условие для жизни растений. Эта догадка, конечно, вызовет множество возражений, но тот, кто видал курганы, выделяющиеся среди равнины своим пышным одеянием, со мною будет вынужден согласиться. Люди, жившие в древности, были близки к природе, наблюдательны и хорошо ее понимали…

Небольшой рыбацкий поселок Мынарал (тысяча островов). Здесь Балхаш разлился среди каменистых сопок. Вершины их выглядывают островами в окружении голубого простора. «Тысячи островов» здесь, конечно, нет, но всех, вместе взятых, больших и малых, на западной оконечности наберется несколько десятков. Самые значительные из них три острова: Босарал (Главный), Ортаарал (Средний) и Аякарал (Конечный). Кроме того, сейчас Балхаш мелеет и из-под воды появляются небольшие островки.

Сегодня нам предстоит побывать на острове Главном — Босарале. Он большой, пожалуй, самый большой из всех островов, длиной километров десять, шириной около пяти.

Пролив, отделяющий Босарал от берега, небольшой, волны невысоки, и наш надувной корабль быстро преодолевает водное пространство. Ступаю на пустынный берег острова и за береговым валом вижу несколько лошадей. Иду к гряде гор на горизонте, надеясь с них осмотреть остров и увидеть его противоположный берег и озеро Балхаш за ним. Гора какая-то особенная, цветастая. С ее края, размытого дождями, проглядывают ярко-желтые и ослепительно-белые глины. Вся гора покрыта крупными окатанными булыжниками самой разнообразной окраски. Камни желтые, красные, ярко-белые кварцевые, совершенно черные и даже зеленоватые. От изобилия красок пестрит в глазах. Очень много камней из мрамора, слегка просвечивающих, еще больше из оранжевого кремня. Гора возвышается над уровнем озера метров на триста. Когда-то здесь плескалось древнее море.

Далее простирается плоскогорье с каменистой пустыней. Мелкий камень плотно уложен на поверхности земли. Лишь кое-где на ней видны полувысохшие растеньица боялыша. Нет на этой обиженной земле ни птиц, ни ящериц, ни насекомых. Даже муравьев — завсегдатаев пустыни и вообще любого уголка земной поверхности, не видно. Зато человек оставил следы своего давнего существования: несколько небольших курганов. Они построены на вершинах холмов и, что удивительно, совершенно целы, и алчный грабитель их не коснулся. Курганы выложены из булыжника размером с кулак взрослого мужчины и хорошо выделяются среди мелкого красноватого щебня каменистой пустыни. Особенно поразил один курган. Кто-то заботливый и почитавший умершего выложил края кургана красивыми и разноцветными булыжниками. Этот курган — настоящее художественное произведение. Так через камень человек далекого прошлого, исчисляемого несколькими тысячелетиями, донес до наших дней частицу красоты. В этой дикой и заброшенной пустыне, отгороженной от материка летом водою, а зимой льдами, царит покой, безмолвие и отрешенность от жизни.

Однообразие безжизненной пустыни угнетает, и такой радостной показалась голубая полоска Балхаша. На краю острова большое белое пятно — след от озерка, высушенного знойным солнцем. Долго бреду к озеру. Здесь был залив, но волны намыли узкий и высокий береговой вал и отделили его от Балхаша.

На озере отдыхают птицы. На берегу застыло несколько уток-атаек, крупные бело-черные утки-пеганки лежат на воде, положив голову на спину. У берега по воде не спеша бродят ходулочники, сверкая красными ногами. На мыске замерли черные бакланы. Снежно-белыми точками на темно-синей воде красуются серебристые чайки.

Птицы меня не видят, а я от них далеко, сижу на вершине горки, рассматриваю в бинокль. Но когда подхожу поближе, пернатое царство приходит в смятение. Бакланы уносятся в открытое пространство Балхаша, атайки и пеганки спешно поднимаются в воздух и, описав несколько кругов, тоже улетают. Взлетели и серебристые чайки, а ходулочники надо мною завели громкие и тоскливые крики. Не доверяют птицы человеку, стал человек для них врагом. Видимо, сюда приезжает немало любителей поохотиться, и не случайно на земле валяются стреляные гильзы охотничьих ружей.

Озеро окружает зеленый бордюр кустиков солянок, тростников. Здесь не то, что там, на голых горках. Прыгают кобылочки, перебегают от укрытия к укрытию ящерицы, стайка жаворонков опустилась на землю, птицы что-то ищут, кормятся. Зеленая полоска растений тянется от озера к другой стороне. Когда-то здесь была проточка, разъединявшая остров на две части. Кто-то решил пробить на ее месте канал. Как раз напротив острова в этом месте виден рыбацкий поселок Мынарал. Канал, наверное, был необходим как короткий путь в открытую часть Балхаша. Он сокращал маршрут рыболовецких судов, которым ныне приходится обходить остров. Но беспокойный Балхаш в первую же штормовую погоду забросал канал щебнем и галькой.

Сегодня после ночного дождя муравьи основательно поработали, расширяя подземные жилища: влажную землю легче рыть, чем сухую. Всюду виднеются холмики свежевынесенной земли. Происходит сооружение поверхностных камер и галерей, в которых предстоит прогревать яички, личинки, куколки.

У каждого вида муравья холмики имеют свои особенности. У муравья-бегунка чаще всего они в виде полукольца и состоят из мелких комочков, выложенных аккуратным валиком вокруг входа. У муравья-жнеца — из крупных кусочков земли. От чего бы это могло зависеть? Оба вида муравьев одинакового размера.

Работа муравьев-строителей еще продолжается. Устраиваюсь рядом с лупой в руках. Бегунки, едва удалившись от входа, бросают землю и спешат обратно. У жнеца манера другая. Частицы земли упакованы в крупный тючок. Сверху он поддерживается челюстями, а снизу висит на чем-то. Оказывается, на нижней стороне головы виден ряд длинных щетинок, образующих настоящую бороду. Так вот для чего она нужна жнецу! Борода — своеобразная корзинка для переноса сыпучего грунта. Ранее мне удалось доказать, что жнецы роют свои ходы очень глубоко — до грунтовых вод. Ходы могут проникать на пятьдесят и, возможно, более метров глубины. С такого расстояния без «корзинки» не донесешь груз целым.

Переход от утренней прохлады к теплу неожидан. Ожили насекомые. Из травы выбрались кобылки-хортиппусы, в воздухе стали носиться мухи, небольшая белесая бабочка выписывает замысловатые круги над саксаулом. По светлой почве ползает черная оса-помпилла, охотница за пауками. А за ней, не отставая ни на шаг, следует крупная муха-тахина. Оса не обращает на нее внимания, слишком поглощена своими поисками, выстукивает усиками твердую землю. Может быть, она ищет норку паука, прикрытую крышечкой.

Тахина становится все более назойливой. Наконец оса ее замечает: оборачивается, рассматривает и продолжает заниматься своим делом. И так несколько раз. Потом, видимо почувствовав неладное, она взмывает в воздух. За нею летит и тахина. Чем кончится охота коварной мухи? Судя по всему, оса должна найти паука, парализовать его, отложить на него яичко и закопать в норку. А муха намерена подбросить на чужую добычу свои яички. Из них тотчас же выйдут личинки и быстро съедят парализованного паука.