И снова в эту ночь добрая Лада упала на колени перед образом Богородицы с краткой молитвой и рассказом о сегодняшнем дне. «Пресвятая Богородица, спаси нас».

И снова послышался ей шепот, который прошептал: «В былые времена каждый русский человек твердо верил, что он после смерти ответит перед Богом за все свои грехи. Сейчас, в эпоху материализма и атеизма, эта вера исчезла. Но, в то же время, сейчас эта вера снова стала возрождаться. Ибо эта вера неистребима. Она заложена Богом в саму природу человека.

И снова добрая Лада молилась всю ночь за близких и как в старину говорили за ближних, т. е за людей окружающих ее.

Наступило утро. И снова в скорбный путь, но уже земле.

Глава 4. «По следам «Петрушки-властолюбца»

И снова в скорбный путь – но уже на земле.

Господин Х – «Петрушка-властолюбец» круглый год жил с семьей на отведенной ему по заслугам правительственной даче. И на городской квартире он был только прописан. Это место было недалеко от Москвы и добраться туда было относительно несложно. Но подойти близко к воротам дачи было гораздо сложнее. У ответлений асфальтовых дорог, от основной магистрали, ведущих к воротам, стояли шлагбаумы. И около них посты милиции. Лада поняла, что милиционером что-либо объяснять бесполезно. Не поймут. И в лучшем случае будут грубо гоготать. А в худшем, отправят в сумасшедший дом, на обследование. Ибо не созрели они до понимания этих великих истин. Лада по снежным тропинкам, сбоку подошла к глухим воротам. Но как достучаться до ее обитателей, и до господина Х – «Петрушки-властолюбца»? Все воскресное утро напрасно простояла Лада у глухих ворот. Несколько раз в них въезжали и выезжали черные иномарки. В одной из них мелькнуло лицо господина Х. И Лада знаками просила остановиться и обратить на нее внимание. Но господин Х и не обратил на нее никакого внимания. Зато обратила на нее внимание охрана. Вышел дюжий охранник. Потребовал документы. И грубо посоветовал немедленно уйти отсюда, от ворот, по добру и здорову. Лада попыталась объяснить свой вопрос. Но охранник даже слушать не стал. «Бродят тут всякие ненормальные» – грубо сказал он – «А может она террористка» – сказал он подошедшему охраннику. И стали проверять ее сумочку, ощупывать детектором. Как побитая Лада, уныло побрела в обратный путь. Она понимала, что ей и близко не подойти к господину Х – «Петрушке-властолюбцу». Так он отгорожен от народа. И перед ее глазами мелькнул образ души господина Х, которая умоляла в кровавых слезах, рассказать ее телу на земле всю правду об аде и о ее мучениях и страданиях по 3-му кругу. А само тело господина Х после того, как оно проехало мимо Лады, не замечая ее, сытно и вкусно отобедало. Господин Х был потому в хорошем настроении. Он и не догадывался, что изначальная, родная душа давно, досрочно, покинула его тело и вознеслась в ад. А в тело его дьявол затолкнул черную, злую сущность. Подарок дьявола. А потому все его мысли и дела были черными и злыми. А потому его черные дела шли все лучше и лучше. Ибо совесть куда-то исчезла. И черные, грязные, злые махинации, так и лезли в голову одна за другой. Таков подарок дьявола.

Здоровье господина Х – «Петрушки-властолюбца» было хорошее. Лишь только все чаще и чаще, вдруг, кратковременно, что-то кольнет в области сердца. И останется какой-то неприятный осадок и неприятное ощущение чего-то нехорошего тревожило господина Х. И не знал он, что в эти минуты его душа проходила кратковременные мучения. А за ним с ужасом ждала, когда же ее бренное тело, наконец умрет, чтобы начать мучаться по полной программе.

И снова в эту ночь добрая Лада упала на колени перед образом Богородицы с краткой молитвой и рассказом о сегодняшнем дне. «Пресвятая Богородица спаси нас».

И снова послышался ей шепот, который прошептал: «Современным Петрушкам-властолюбцам», родная, Божья душа не нужна. Она обуза. От нее одни хлопоты, излишние «Муки совести». А потому они, их божьи души, обречены на вечные муки и страдания.

И снова добрая Лада молилась всю ночь за людей, за ближних, как в старину говорили.

Наступило утро. И снова в скорбный путь. Но уже на земле.

Глава 5. «По следам «Вора в законе»

И снова в скорбный путь. Но уже на земле.

Поселок, где при жизни жил «вор – по неволе» был в радиусе 100 км от Москвы. Один из бесчисленных рабочих поселков, которые возникали при фабриках и заводах, еще в далекие времена. И сами поселки и его жители жили жизнью и питались от жизни той фабрики, того заводика, что там был. И все эти сотни лет поселок был жив. И казалось, что ничто его не сломает. Но наступили новые времена, перестройка. И то, что непоколебимо стояло веками, рухнуло в один момент. И вместе с фабрикой, рухнул поселок, вместе со своими жителями.

Лада вышла из рейсового автобуса и пошла искать ту улицу, где жила мать и сестра умершего вора по неволе. Адрес привел ее к месту, где находился квартал деревянных, ветхих 3-х этажных домов, построенных в 50-х годах прошлого века. Все вокруг было обшарпанное, облупленное. И носило следы бедности и одичания. Лада нашла нужное строение и открыла ломаную, криво висевшую на 1-ой петле дверь. В нос ударил запах перегара, человеческого пота и тошноватый запах из кухни. Боясь поскользнуться, осторожно, по скрипящей и хлюпающей лестницу, освещаемой тусклым светом, поднялась она на третий этаж. Но площадке перед ней было несколько обитых рваным дерматином дверей. У каждой двери по несколько звонков. По количеству семей, что ютились здесь в одной или 2-х комнатах, Лада позвонила. Слабый, дребезжащий звонок раздался из-за дверей. Прошло несколько минут тишины и, наконец, дверь открыли. Соседка рассказала Ладе: у «вора по неволе» было три сестры и мать. Одна сестра с голодухи уехала в Москву. Работала на рынке, где ее изнасиловали, и затем пропала. Мать с двумя дочками жила в 2-х комнатах в коммунальной квартире. Денег на жизнь и пропитание не было. И мать стала сдавать 1 комнату одному мелкому торговцу с местного рынка, который жил в поселке и без прописки и без регистрации. По выходным к нему приходили его приятели с рынка, которые вообще неизвестно где обитали. Они иногда заходили в другую комнату, где теперь вместе жили мать с двумя дочками. Осматривали комнату, и удовлетворенно цокали языком. Раз мать пошла вечером куда-то с этими людьми и пропала. И назад не вернулась месяц – два. Две несчастные девочки, опекаемые добрыми соседками еще жили в своей комнате, затем им по дороге к своему бараку, в темных и запутанных улочках, стали на ломаном русском языке угрожать, и советовать не соваться к себе в комнату. А еще через какое-то время пришли какие-то люди с рынка, сломали еле живой замок на двери комнаты и поселились там. Запуганные до смерти соседки боялись рот открыть. И на девочек угрозы торговцев с рынка так подействовали, что они и близко боялись подойти к своему бараку. И какое-то время, еще ходили в школу, и перебивались с жильем у своих школьных подруг. Потом даже заявление подали, куда посоветовали им родители подруг. Но тогда, в первые годы перестройки, времена были глухие и не понятные. У всех все вокруг рушилось. И никто это дело по заявлению не довел до конца. Наступило лето. Девочки куда-то поехали к подружкам на несколько дней. И не вернулись. Пропали. И в те тяжелые перестроечные времена, никто особо не искал никого. Лишь бы самим не потеряться. Тем более, что у девочек мать пропала, старшая сестра в Москве исчезла, брат – в тюрьме. Рассказывая это, соседка тяжело дышала и непрерывно кашляла. Ее седые космы двигались при этом волнообразно, создавая иллюзию седых волн, в океане безысходности и безрадостности, исходящих от этой несчастной больной. Но вас то не трогают соседи-рыночники? – спросила Лада. Меня нет, – отвечала соседка. У меня – сын, мастер спорта, бывший тренер по штанге. Грузчиком сейчас работает. И если надо, за меня заступится. А кто за девочек-сирот в те смутные времена мог заступиться? Получается, что все близкие «вора по неволе» или погибли или исчезли бесследно в волнах перестройки. Получается, что и рассказать некому о мучениях и страданиях души «вора по неволе». И нет родных, кто помолился бы за него. И лишь больная соседка сочувственно выслушала рассказ Лады о мучениях души «вора по неволе». И безоговорочно во все поверила. И обещала молиться за спасение души умершего «вора по неволе». А какие добрые дела она сможет сделать: Когда еле-еле ходит, и из комнаты на улицу не выходит. Вот соседи – рыночные торговцы смогли бы много добрых дел сделать. Но они не верят ни в Бога, ни в дьявола. Они верят, только в деньги.