— Пап, ты же знал, что так будет. Зачем пригласил их?

Отец повернулся. И я увидела, что он плачет.

— Знаешь, — прошептал он, — я всю жизнь жил с моими братьями. Меня учила моя мать, что нужно обязательно поддерживать с ними хорошие отношения, потому что мои братья — это родная кровь. Их дети — тоже моя кровь. Никого нет роднее, чем человек одной с тобой крови. Разве, может быть иначе?

Он повернулся и пошел на кухню. Далее они молча оделись с Йоном и пошли на улицу. Мать осталась со мной. Она говорила по-немецки, поэтому я мало что понимала из ее слов. Но вся эта ситуация добила ее.

До самой ночи мы почти, что не общались. И когда стало темнеть, то начался сильный дождь. Отец, вроде, после прогулки с внуком, немного отошел. Попытался заговорить с матерью и как-то наладить отношения.

Голова сильно болела после пережитого за этот день. Мы с Йоном готовились ко сну, как вдруг услышали голоса внизу. Говорили отец, мать и…

— Папа! Папа приехал! — Йон выскочил из постели и побежал вниз. Я не могла поверить, но когда услышала нотки знакомого голоса, то сердце бешено заколотилось. Я выглянула в окно и увидела, как под дождем с включенными фарами стоит массивный синий «форд». Эту машину я не могла спутать ни с одной.

Бросив все дела, я стремглав помчалась вниз. Там, у двери, стояла мать и Йон. Они выглядывали на улицу и ругались на дождь. Я подошла к ним, протирая слезившиеся от усталости глаза. Мимо меня медленно прошел отец и мой муж. Они занесли в дом сначала одну огромную коробку, а потом отправились за другой. Я посмотрела на эту большую, тонкую коробку и разглядела знакомый бренд. Несложно было догадаться, что следом они занесли пару колонок и дополнительную аппаратуру.

— Как-то неловко вышло, не успел поздороваться, — Кай, стоя у входа, со стекающими с пепельных кудрей волосами, в черном промокшем пальто, протянул руку моему отцу. Тот оценил, насколько парень выше него, потом посмотрел на него оценивающе с ног до головы и только после этого широко улыбнулся, пожимая руку в ответ. — Guten Abend, Frau Helga, — произнес муж, наклоняясь и целуя матери руку. — Здравствуй, мелкий, — он растрепал волосы сына. — Привет, — произнес он, глядя на меня и смущенно улыбаясь.

— Какими судьбами? Раздевайся, разувайся, проходи, тебе надо высушиться, — мать молчала, а вот отец во всю зазывал Кая в дом. Я еще долго не могла поверить в то, что мой муж находится прямо здесь, в доме моих родителей.

— Ой, надо же что-то испечь! Гости, а у нас ничего нет к столу! — мать поспешила на кухню. Эта ее фраза означала лишь то, что за час колдовства у плиты из «нет ничего» станет «стол полный еды».

Йон и отец пошли за ней, оставив нас наедине. Я помогла Каю снять пальто и повесила его на гвоздь. Как только я обернулась, он обхватил меня и прижал к себе, жадно целуя в губы.

— Я рад, что ты в полном порядке, — улыбнулся он, отрываясь от меня и шепча это очень низким голосом. Кажется, у меня подкосились колени и если бы не его хватка, то я бы уже давно свалилась от переизбытка эмоций и смущений. Но коробки, которые он хотел загородить собой, все равно бросались в глаза.

— Стой-стой, — я отодвинула его. — Что это такое?

— Тот самый домашний кинотеатр, который ты хотела купить отцу, — искренне ответил Кай. — А что?

— Но я же не набрала нужную сумму! Да и карточка с деньгами у меня. Откуда?!

Хотя, ответ был очевиден.

— Кредит? Рассрочка? — я молила всех, кого можно, чтобы он подтвердил именно это.

— Помнишь того господина с показа, который хотел купить права на некоторые мои работы?

​

О, нет, только не…

— После твоего вчерашнего звонка я продал эскизы для летнего показа.

Я была в шоке:

— Это же то, что у тебя и так с трудом вышло нарисовать! Как ты мог запросто продать свою работу? Это же твой труд!

— Ту другую работу для модного дома я закончил еще сегодня утром. И я сначала хотел, чтобы курьер привез заказ тебе домой. Но потом понял после последнего звонка, что не могу оставить тебя одну.

— Но это твоя работа. Ты после развода и так не мог долгое время рисовать, а тут хоть какой-то прогресс. Кай!

Но он нахмурил брови и сказал:

— Работа останется работой. Работу можно найти всегда, а тебя — нет. Это всего лишь мелочь, понимаешь? — его холодные пальцы коснулись моих щек. — Если твой отец будет счастлив, то будешь счастлива и ты. Тебе нужен весь мир, чтобы улыбаться, а мне для счастья нужна лишь твоя улыбка.

— Хорошо, давайте для начала с вами познакомимся, — сказала я, смотря на этих двоих. Кудрявый парень, который сильно зарос, скрестил руки на груди и, закинув ногу на ногу, максимально закрылся от всего мира. Даже от меня. А вот красивая брюнетка в привлекательном бирюзовом платье, поставив сумочку на мой стол, ничуть не боялась говорить.

— Меня зовут Ева, — сказала она, поправляя длинные аккуратно уложенные волосы назад. На ее лице был яркий макияж. Она расплылась в широкой улыбке, и на фоне темно-фиолетовой помады ее зубы выглядели белее снега. Я улыбнулась и записала ее имя себе в блокнот.

Парень не спешил говорить, хотя понимал, что говорить как раз придется.

— Кай, — холодно отозвался он. Наши глаза на секунду встретились, а потом разошлись, как в море корабли. Он разомкнул руки и уже держал их у себя на коленях.

— А я ваш медиатор. И меня зовут Герда, — после этих слов парень ожил, и я на секунду увидела, как после моего имени он легонько улыбнулся.

Глава четвертая,

в которой Кай любит Герду

Он был похож на мальчика, который родился у моря и солнца. Его волосы можно было представить, как морскую пену. Он говорил, в детстве его дразнили, потому что он был слабым и маленьким. А когда стал подростком, то из-за крючковатого носа его называли уродливым гусем. Частенько одноклассники избегали его, потому что с детства он был необщительным, чем и пугал их. Они говорили, что он очень странный и неприятный. Как-то ему понравилась в школе одна девочка, но та, узнав о чувствах, выставила его на посмешище.

После поступления в институт все изменилось. Он вырос, занялся собой, начал подрабатывать и общаться с разными людьми. В семнадцать после ссоры с родителями, перебрался в общежитие и стал жить самостоятельно, хотя те и пытались ему иногда помогать. Так он занялся творчеством и уже на первом курсе приобрел известность в своем небольшом кругу. А из-за кудрявых серых волос и холодных голубых глаз стал пользоваться особой популярностью у девушек с курса. Однако его стеснительность и боязнь окружающего мира не пропала ни в восемнадцать, ни в двадцать пять.

И что удивительно, никто не мог понять его внутренних страданий. Долго и упорно он искал человека, с которым бы ему было просто хорошо.

Таким был мой муж.

— Так вы познакомились у тебя на работе, — уточнил отец.

В середине дня мы сидели с ним у моря, смотря на его удивительное спокойствие. Кай, который не спал несколько суток из-за работы, тут же отрубился прямо в гостиной на диване, так и не подключив до конца новый телевизор. Йон улегся рядом с ним, и вроде как еще спал, когда мы с отцом решили посидеть на улице. Мать, которая поздно легла из-за готовки, тоже мирно спала. Мы не стали будить никого из них, потому что решили, что нам надо поговорить о чем-то важном наедине друг с другом.

— Именно на работе, — согласилась я. — Странно как-то это все вышло. Они пришли, чтобы я соединила их, а я…

— Не вини себя, они же давно решили разводиться. А если люди что-то решили, то переубедить их бывает довольно сложно.

Их развод должен был обязательно пройти через суд. И дело было не только в разделе имущества, но и «разделе» ребенка. Конечно, до того, как прийти ко мне, они были множество раз на приеме у психолога и перепробовали все, что им предлагали. Кай до последнего искал причину, по которой они с Евой не могут быть вместе. Ему казалось, что это вполне нормально, когда тебе надоедает человек, с которым ты живешь долгие годы. Он свято верил, что проблема была только в нем. Поэтому день изо дня старался меняться ради нее. Но это были не перемены. Он лишь убивал самого себя. В итоге, после десяти лет отношений они решили, что пора разойтись.