— Не перестану, — сказал он грубо.

— Ваши сонные видения будут обладать такой утешительностью, что вам не захочется никаких вещественностей взамен. Сны станут важнее яви.

— Неужели? — Василий опять заинтересовался.

— Так вот, приходите в понедельник.

— Не надо, спасибо.

— Вы же не видели снов в жизни!

— Мне и спать-то некогда. Сделайте мне пилюли, чтобы жить без сна. Или еще лучше: дайте мне работу, мне надо заработать много денег.

— У меня вы много не заработаете.

— Мне надо много, — сказал Василий.

Он нашел такую работу в Тресте зеленого строительства, где его помнили по отлично сделанной съемке в позапрошлом году.

Он снова начал работать, с неистощимой выносливостью и настойчивостью. В неделю он выполнил геодезическую съемку площадки на Можайском шоссе и заработал 1150 рублей. По нормам эту работу надо было делать шесть недель.

Он получил деньги в четыре часа дня и прямо от кассы пошел спать. На другое утро, в десять часов, в опустевшем общежитии встревоженная уборщица пыталась разбудить его. Василий громко сказал, не просыпаясь:

— Поставьте будильник на жидкую нефть.

— На что? — переспросила уборщица.

— Иначе процесс пойдет дальше, — сказал Василий и разом вскочил, протирая глаза кулаками.

— Не пойму я, чего ты говоришь, — сказала уборщица. — Или дурной сон видел?

— Я не вижу снов, — сказал Василий, — и не говорил с тобой.

— Как же, не говорил! «Поставьте будильник на жидкую нефть, иначе чего-то пойдет дальше»!..

Василий схватил ее за плечи.

— Я говорил это?.. И чуть не проспал!.. Вот спасибо, что разбудила!

Он не пошел в Трест зеленого строительства брать другую площадку и не пошел в институт на лекции. Он побежал в библиотеку и набрал огромное количество иностранных книг на неизвестных ему языках.

Но химические формулы и цифры пишутся одинаково на всех языках. Василий сравнивал формулу своего кембрийского пиробитума с другими формулами, изображавшими химический состав самых разнообразных нефтей и битумов, добытых в сотнях месторождений во всем мире.

А в голове у него повторялась эта забавная фраза Викентия Александровича, но уже голосом уборщицы, передразнивающим его собственный сонный голос: «Поставьте будильник на жидкую нефть!»

Да, вот именно: действительно ли доказано, что пиробитум — это материал, не дошедший до нефти?.. «Кто верит на слово, тот безнадежный идиот»…

Иначе процесс… процесс… процесс… Процесс… идет. Процесс не может остановиться… Процесс идет дальше…

В этих занятиях прошла еще неделя. Затем Василий отправился к Ивану Андреевичу.

Василий вошел в просторный кабинет директора Нефтяного института и с порога начал говорить на ходу:

— Иван Андреевич! Выслушайте меня еще только один раз! Химики не умеют геологически мыслить! — Он дошел до громадного стола и остановился.

— Как ты сюда попал? Ты убил Аграфену Васильевну?

— Она живая, Иван Андреевич.

— Так почему же она, черт побери, пропустила тебя?

В кабинет вошла толстая Аграфена Васильевна, закутанная в пуховый большой платок, взволнованная, и тоже с порога заговорила, устремляясь к столу:

— Иван Андреевич! Увольте меня от разбойников, я не привыкла сражаться! — Задыхаясь, она указала пальцем: — Он запер меня!.. В письменный стол!

— Бог с вами, Аграфена Васильевна! В письменный стол — вас?

— Да, конечно, мой платок, смотрите! — Она показала разорванные петли. — Пока я нашла ключи и освободилась, он ворвался к вам. Ведь этак могут и разбойники ворваться к вам с целью ограбления или даже убийства!

Директор сурово молчал, чтобы не рассмеяться.

— Я вижу, вы смеетесь, Иван Андреевич! — вскричала Аграфена Васильевна. — Так пусть он теперь ходит к вам со всеми своими ископаемыми, я вас не защищаю от него!

Она вышла из кабинета обиженная и возмущенная.

— Теперь я пропал. Хотя есть еще одно средство: выгнать тебя из института.

— Вы не захотите выгнать меня, Иван Андреевич.

— Выгоню за мальчишество! — закричал Иван Андреевич. — Не серди меня.

— Выгоните, Иван Андреевич, только сначала выслушайте еще один раз. Я даже буду молчать.

Он положил перед академиком трубку из бумажной ленты и раскатал ее начало с заголовком: «Анализы нефтей и битумов типовых по возрасту месторождений мира в сопоставлении с анализом образца из месторождения на реке Полной».

— А, — сказал Иван Андреевич, взглянув, — ты будешь молчать? Пожалуй, тогда я соглашусь послушать тебя еще разок.

Он уже углубился в интересную таблицу и понемногу раскатывал бумажную ленту.

— А что это за новый афоризм насчет химиков? — спросил он совершенно спокойным голосом.

— Они не умеют геологически мыслить, — быстро сказал Василий. — Вы увидите из этой таблицы.

— Такой таблицей, — проворчал Иван Андреевич, продолжая раскатывать свиток, — можно таранить скептиков.

Василий не сводил глаз с учителя. Иван Андреевич внимательно просматривал жирно подчеркнутые формулы, придерживая пальцем шифр полнинского образца.

— Химики считают, что это не стало нефтью, — заговорил Иван Андреевич почти шепотом и тоже не назвал по имени уважаемого Викентия Александровича. — На самом деле это давно перестало быть нефтью. Это было жидкой нефтью и потерпело дальнейшее превращение. — Он с нежностью посмотрел на своего воспитанника и уважительно спросил: — Какие выводы ты делаешь, Василий Игнатьевич?

— Те же самые, что и вы, Иван Андреевич! Это выветрилось на поверхности, а следовательно, ничего не говорит о недрах! — воскликнул Василий сияя. — В недрах это может оставаться жидкой нефтью!

— Отсюда явился афоризм… что химики не умеют геологически мыслить. Что ж, им и не надо. Это нам, геологам, надо научиться мыслить геохимически. Отсюда, братец, вывод следует сделать мне, как директору Нефтяного института: что геологов надо учить геохимии.

— Геологический институт решил на основании приговора химиков дальнейшие разведки на кембрий не производить, — презрительно сказал Василий.

— Страна еще очень бедна, — сказал Иван Андреевич и помолчал. — Ты, может быть, и прав, что надо разбурить кембрий… Не хватает денег, чтобы поднять все сокровища везде, где они лежат. Приходится начинать с тех, которые подручнее. Ведь и та речка, покрытая нефтью, на которую ты обманным образом завел меня тринадцать лет назад, не эксплуатируется до сих пор.

Он прав, сознавал Василий с горечью. Прав, узко прав…

— Но она будет эксплуатироваться!

— Она поближе Полной. А есть и еще ближе, где еще важнее ускорить разведку.

— Иван Андреевич! Я убежден, что нам скоро понадобится нефть не самая близкая, а самая удаленная.

— Тоже верно…

— Но ведь экономия будет огромная, если мы пойдем через кембрий. Мы именно не настолько богаты, чтобы тратиться на дешевую разведку ощупью, по-капиталистически, по-американски — дикими кошками, втемную, без уверенной теории, без точного знания!.. Самый дорогой путь — через Якутию, через кембрий — окажется самым выгодным, в конечном счете самым коротким путем к большой нефти.

— Может быть, да, — сказал Иван Андреевич, — но на очереди у страны Второе Баку, а не Третье.

И тут он был безусловно прав.

— Ты сделал интересное исследование по своему анализу, Вася. Я буду демонстрировать твой свиток пятому курсу как образец геохимического мышления… Конечно, если ты позволяешь.

— Пожалуйста, Иван Андреевич! Я очень рад… Спасибо!

— Но если бы ты представил мне заурядный кусочек битума вроде тех, которые ты раскрошил дорогой, тогда, возможно, я мог бы демонстрировать тебе ассигновку на повторную экспедицию в район Полной, любезной твоему сердцу.

Василий молчал.

— Пора бы знать, что требуется для получения денег в хозяйственных и финансовых учреждениях. Кусок вещества, заявка неграмотного местного жителя стоят дороже блестящего исследования. Зайди ко мне… недельки через две. Может быть, что-нибудь удастся выкроить.