- И что бы ты выбрал сегодня?

- Сегодня? Драться. Лицом к лицу. К тому же, я стал куда лучшим мечником сейчас, спустя год.

- Мой брат, - медленно промолвил Таран, а его голос был всё таким же безликим, - победил бы тебя.

- Может быть, - кивнул Магнус. – И что же? Думаю, ты желаешь убить меня при свидетелях? Или это очередная дружеская болтовня? На тебя очень не похоже.

- Я пришёл сюда только по одной причине: мне надо принять решение. Тогда было так понятно, так просто… Ты должен был умереть, вот и всё. Тогда у меня тоже не было выбора.

- А сейчас?

Таран только вынул меч из ножен, показывая гравировки на лезвии – символы, неизвестные слова, сияющие от лучей полуденного солнца, яркого и неумолимого.

- Это оружие дала мне моя мать. Она говорила мне, что начертанные на нём слова – это язык бессмертных. Вечный язык, который не знает ни один человек на этой земле.

- Прекрасно, - Магнус почувствовал, как течёт по венам отчаянное напряжение. – Ведь твоя мама была ведьмой?

- Да. Дрейней, могучей ведьмой, что давала силу элементалям, пользуясь магией крови и принося жертвы.

- Не понимаю, зачем ты говоришь мне это.

- Я просил тебя сказать, скольких убил я, - Таран вновь вложил меч в ножны, - и ты ошибся. Правильный ответ: одного человека. Единственного человека.

Магнус почувствовал, как его пронзила отчаянная, дикая дрожь.

- Свою мать.

- Да, - мрачно кивнул Таран. – Древние считали, что в близнецах течёт могучее волшебство, - он вновь нахмурился и устало покачал головой. – И в забытых легендах говорят, что первыми бессмертными, которые были сотворены, оказались близнецы, такие похожие и такие разные. Свет и тьма, тьма и свет. Мама верила, что тьма сильнее, тьма должна быть во главе всего этого – и она была готова отдать светлого брата для того, чтобы мощь её взвилась к небесам и воцарилась в этом мире. Она родила его – и была готова пойти на это.

- Теона.

- О, нет… Меня. Мне было пятнадцать – лет пять назад случилось… Может, она думала, что я позволю ей убить меня вот этим мечом, что я такой нежный и добрый, что позволю сделать это и не обижу свою мать, но её силы не хватило для того, чтобы меня победить. Я сражался, я бился с нею насмерть – и убил её. Разрубил пополам. А Теон тогда ворвался в дом, посмотрел на меня и увидел, как наша мама мёртвая – на две части, на две части, видишь?! – лежит у моих ног. И он не знал, что она такое. Да и я узнал только от неё самой, за несколько мгновений до того, как всё это случилось. И он поклялся, что я должен заплатить за это собственной жизнью, а я не проронил ни единого слова о правде, потому что он не понял. Он никогда не понимал. Поэтому я сбежал. Я мчался, не оборачиваясь, вдаль, не оглядывался, потому что знал, что там увижу. До этого мгновения, - в его словах послышался горький смешок. – Есть у нас что-то общее, знаешь. Мы должны были выбирать между жизнью и смертью, защищать себя или нет, и мы не можем жалеть об этом, потому что иначе давно были бы уже мертвы. Естественный отбор, кто б ни стоял на пути.

Магнус никак не мог выдохнуть ни единого слова – почему-то слова Тарана вынудили его умолкнуть. Только рынок гудел за спиной, и он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на посторонних звуках.

А когда он вновь открыл глаза, то Таран уже уходил, пробиваясь сквозь толпу. Он отступил – и Магнус следовал за ним, чувствуя, что должен быть благодарным за то, что сегодня ему не пришлось бороться за собственную жизнь.

…Когда они вернулись в таверну, Йонас уже сидел в главном зале, словно ждал, когда они вернутся. Он встал со своего места и отложил книгу – Магнус только сейчас понял, что это был всё тот же томик о вине, за который прежде ухватился он сам.

- Таран, нам нужно поговорить, - промолвил Йонас. – Лучше во внутреннем дворе, там нас не услышат. И Феликс ждёт нас. Вам тоже, Ваше Высочество, было б неплохо там поприсутствовать.

- Мне? – поднял голову Магнус.

- А я неясно выразился?

- О, ну, я заинтригован. Чудно, мятежник, веди, что б не было у тебя в голове.

…За таверной можно было увидеть открытую площадку, которую хозяин таверны со своей подругой называл внутренним двором. На деле это оказалось просто пятнышком давно увядшей травы с несколькими цветочками, мелкими и некрасивыми, да ещё какой-то осколок огорода, два загона для кур и один для жирных гусей, что неумолимо громко шипели, не позволяя никому постороннему подслушать разговоры – разве что вселиться в это отвратительное животное.

Магнус и Таран выскользнули сюда следом за Йонасом – Феликс и вправду стоял в углу импровизированного сда.

- Мы знаем кое-что об Амаре, - наконец-то выдохнул Йонас. – И она в Пелсии.

Магнус вынудил себя оставаться равнодушным, не скривиться, но собственные чувства укрывать становилось всё труднее.

- И кто ж об этом вам рассказал?

- Во всём мире, принц, есть свои повстанцы.

Магнусу очень хотелось напомнить Йонасу, что большинство пелсийских мятежников давно уже на том свете, но он вынудил себя прикусить язык. Сейчас не время.

- И где ж она?

- Она? В деревне, где прежде жил вождь Базилий.

- И где ж это?

- Это, можно сказать, тоже Басилиа – деревенька носит такое же название. В дне пути на юго-восток. Удивительно, что ты не в курсе, это ж один из главных узлов кровавой дороги твоего драгоценного батюшки.

- Имперской дороги, - поправил его Магнус.

- Кровавой дороги, - Йонас только стиснул зубы, не отступая от своего варианта.

- Магнус промолчал – да, конечно, ведь эту дорогу строили пелсийцы, бесправные рабы, что вынуждены были подчиняться его отцу. Ну, и стоит ли удивляться, что они радуются Амаре? Магнус и сам бы порадовался, зная своего отца, но не встретив до этого крешийку.

- И тебе сказали, зачем же она тут?

- Нет.

- Это не имеет значения – её причины, всё равно нет ничего доброго, - отозвался Феликс. – Это, так или иначе, единственный наш шанс.

- Шанс для чего? – поинтересовался Магнус. – Убить её?

- Ну, это общее желание.

- Ну, нет, - Йонас бросил на своего принца недовольный взгляд, но тот продолжил говорить. – Убить императрицу… Это что-то меняет? Мой отец отдал им это царство. Её солдаты тут всюду – эти отвратительные зелёные пятна. А Ашур? Вы его привели, говорите, что доверяете, но ведь мы не знаем, что хочет он сам!

- Да, Ашур – немалая проблема, - согласился Йонас. – За ним следит Ник, если что, он сообщит обо всём, что сделает тот.

- О, разумеется! – Магнус скрестил руки на груди. – Просто замечательно! Итак, ты, - он кивнул на Феликса, - хочешь её убить. Желательно собственноручно, ещё и придушить, и посмотреть потом в глаза, чтобы увидеть, как она будет страдать. Ты, - он указал на Йонаса, - хочешь ждать и тоже смотреть. Не знаю уж, на труп её или на неё живую. Как мило! Все так хорошо всё продумали! Не представляю себе даже, какие у Амары шансы против горстки сумасшедших мятежников.

Йонас только моргнул.

- Таран, ты всё ещё планируешь его прибить?

- Ну, раньше планировал.

- О! Слушай, ты не будешь против, если я тебе помогу? А то уж очень хочется!

- Разумеется, - отмахнулся Магнус, - если мы узнаем, где находится Амара, то можно отправить разведчиков, узнать о том, где она, где прячет родич Воды.

- О! – Таран застонал. – Ненавижу с тобой соглашаться, а ведь другого варианта просто нет! Но я согласен отправиться туда – нет причин оставаться в стенах этой таверны и думать, хочу я придушить одного надоедливого принца или всё-таки подожду того славного момента, пока это сделает кто-то другой!

- Я тоже хочу пойти, - нетерпеливо промолвил Феликс.

- Ты уверен? – Йонас бросил на него неуверенный взгляд. – Ты уверен, что не натворишь там глупостей?

- Ну, не совсем, но пойти всё равно хочу, - вздохнул Габрас. – Обещаю, мы будем просто слушать и смотреть. Не душить и не выдирать её красивые глаза из глазниц.