— Возможно, существует второй ключ.

— Да, самого Дворского. Но его ключ находился внутри комнаты, когда туда вошли Марта Дворская и горничная.

— Откуда вам это известно?

— Я осмелился задать несколько вопросов хозяйке.

— Но это значит?

— Что перед нами не просто загадка, а чрезвычайно замысловатый ребус. Я даже не уверен, разрешим ли он. Именно поэтому я и обратился к вам, а не к капитану. Не хотелось попасть в неловкое положение. Помните наш разговор на пустом этаже, вскоре после смерти полковника Можаева? Теперь вот пожар в башне.

По губам Холмова скользнула улыбка.

— Относительно Шердакова вы заблуждаетесь. Он достаточно много, на мой взгляд, даже излишне, рассуждает о мистике.

— К черту мистику! — отмахнулся Энский. — Но здесь действительно что-то не так! И я хочу понять, что. В комнату Дворского убийца мог войти только через дверь. Но дверь была заперта. Один ключ находился у меня, другой — у самого Дворского. Не мог ли преступник воспользоваться отмычкой?

Холмов покачал головой.

— Нет. Милиция тщательно осмотрела дверь. Замок был открыт ключом. Вы уверены, что не ошиблись при определении момента наступления смерти?

— Нет, конечно. Дворский был убит не более чем за двадцать минут до того, как его обнаружили, что, кстати, подтверждается и заключением судебного врача. — Энский устало вздохнул. — Вот откуда мое беспокойство, господин Холмов. Я никак не могу понять, как произошло убийство.

— Видел ли вас кто-нибудь, когда вы поднимали ключ?

— Нет, думаю, нет. Хотя… Может быть, Олег Кличев? Мы встретились с ним у входа.

— Вы разговаривали с ним? — Холмов сощурил глаза и нервно провел ладонью по щеке.

В лице Энского появилась тревога.

— Возможно. Мы обменялись приветствиями. Но про ключ я ему ничего не говорил.

— Вернувшись с зарядки, вы принимали душ. Как долго вы находились в ванной?

— Минут семь-восемь, не более.

— В это время к вам никто не входил?

— Не знаю… Но я ведь просто не мог ничего услышать — в ванной шумела вода и…

— Где вы оставили свою одежду?

— На стуле, в комнате. Но, господин Холмов, вы ведь не подозреваете Олега Кличева?

— Как долго вы его знаете, доктор?

— Почти две неде… — Энский внезапно замолчал. — Но у Кличева нет мотива!

— Вы действительно так считаете? — спросил Холмов, сделав ударение на слове «действительно». — Разве не Кличев хотел купить этот дом? И разве не мы с вами слышали, прямо скажем, неосторожное заявление этого человека, что на пути к цели его ничто не остановит?

Энский слегка побледнел и незаметно стал массировать виски.

— Не могу поверить, — пробормотал он. — Кличев — убийца?

Холмов пристально посмотрел на доктора. О чем он в этот момент думал, понять было невозможно.

Глава IX

Предварительные выводы

— Итак, господин Холмов, вы считаете, что у Кличева была возможность незаметно взять ключ, а потом положить его обратно, пока Энский находился в ванной? — Шердаков потянулся к раскрытой пачке с сигаретами, лежавшей на столе, выбрал одну и закурил. — Что ж, времени на то, чтобы убить Дворского, у Кличева было предостаточно. Здесь все ясно. Настораживает другое. Почему он не стал скрывать, что заходил к доктору? Если Кличев действительно совершил убийство, сообщать нам об этом было крайне неосмотрительно.

— Он не мог поступить иначе, — возразил Холмов. — Ведь в коридоре его видела горничная. Если бы Кличев промолчал, то навлек бы на себя еще большие подозрения. Не так ли?

— Да, очевидно. Но были ли у него причины желать Дворскому смерти?

— Кличев хотел купить этот дом и не раз заявлял о том, что уже считает его практически своим.

— Но Дворский-то и не отказывался продавать дом. Он лишь выжидал. — Шердаков сурово посмотрел на Холмова. — А как нам увязать со всем этим убийство полковника Можаева?

Взгляд Холмова стал задумчивым.

— Пока не знаю. Но, если Кличев находился в коридоре, никто другой просто не мог взять ключ! Это-то вы не станете отрицать?

— Вероятно, вы правы. И тем не менее… Можем ли мы полагаться на показания доктора Энского?

— Простите?..

— Кличев утверждал также, что следил за Поляковым, когда тот поднимался на третий этаж. Теперь ответьте: если бы Кличев собирался совершить убийство, стал бы он попусту тратить время? Ведь Энский мог в любой момент выйти из ванной!

— Но вы забываете, что у Кличева есть жена! Они могли действовать сообща.

— Друг мой, Энский знает об этом не хуже нас с вами.

— Но зачем доктору нас обманывать?

— Подумайте, — Шердаков затушил сигарету. — Что, если Энский вовсе не поднимал никакого ключа?

— Мне кажется, капитан, — резко произнес Холмов, — вы пытаетесь оправдать Кличева!

— Нет, я лишь хочу избежать логического капкана, поставленного убийцей.

— Энским?

— Я же сказал вам: убийцей. И оставим пока этот разговор. Вы встречались с девочкой?

— Да. На картине Полякова была изображена женщина, вполне соответствующая описаниям Жени, но тем не менее это не мать Каролины.

— Что это значит? — требовательно спросил Шердаков. — Неужели Поляков рисовал сразу две примерно одинаковые картины?

— Не думаю, — Холмов покачал головой. — Мне кажется, все намного проще. То, что было изображено на картине, показалось Каролине настолько ужасным, что никак не могло быть ее матерью!

— То есть ваша супруга и девочка видели одно и то же лицо?

— Вот именно. Но восприняли совершенно по-разному.

Шердаков нахмурился и поджал губы.

— Да, такое вполне возможно. Значит, все-таки Поляков? — Он помолчал, усиленно над чем-то размышляя. — Но если верить Кличеву, Поляков никак не мог совершить убийства! Вот если бы он не поднимался на третий этаж, тогда… Кто-то играет с нами в дьявольски хитрые игры! Все до невозможности запутано. Словно мы смотрим пьесу, автор которой — психически неуравновешенный человек. Атмосфера ужаса и нереальности буквально захлестнула дом. Ну что ж, постановка пьесы весьма недурна, а убийце удается оставаться в тени. Надолго ли?

— Кстати, полковник считал Полякова сумасшедшим, — заметил Холмов.

— Неужели? — с иронией отозвался Шердаков. — Значит, автором учтено и это?

— Все учесть невозможно, — холодно возразил Холмов. — Ведь в доме собрались чужие друг другу люди. Мне кажется, преступник очень умело заметает следы. А тень прошлого, тень старинной легенды просто использует.

— Полностью согласен с вами, — Шердаков взял из коробки новую сигарету и понюхал табак. — Мы не знаем, кто убийца, но уверены, что он находится в этом доме и к тому же располагает неопровержимым алиби. Весьма изощренная личность, не правда ли?

Холмов промолчал.

— Да-да, весьма. Убийца с фантазией, — продолжал Шердаков. — И фантазией чудовищной! — Вспыхнула спичка, и капитан окутал себя облаком дыма. — Меня занимает сейчас тайна написанной Поляковым картины. Я намерен еще раз допросить его, и не откладывая. К сожалению, Поляков упрям и всячески избегает темы, которая, по непонятной нам причине, его пугает. Но я знаю, как заставить его заговорить!

Глава X

Необычный десерт

Обед, во время которого практически не было произнесено ни слова, подходил к концу. Неожиданно Шердаков нарушил молчание и спросил у вошедшей в столовую хозяйки:

— А что, Марта Анатольевна, вы никогда не позировали для картины? — при этом он бросил косой взгляд на Полякова, лицо которого тут же превратилось в напряженную маску.

Марта Дворская поставила на стол яблочный пирог.

— Нет, никогда, — в ее устремленном на капитана взгляде было недоумение. — А почему вас это интересует?

— Да так, — Шердаков взял салфетку и тщательно вытер губы. — У вас удивительно выразительное лицо. А среди нас все-таки есть художник.

— Нет, я никогда не позировала господину Полякову.