Попавший в беду дяденька ходил вокруг да около и не знал, как к возу подступиться. Вертелись и пионеры.

Вдруг Андрей крикнул:

— Есть предложение! Если обвязать веревкой воз, а второй конец обмотать вокруг дерева и тянуть, то у нас сил хватит, чтобы поднять его. Лишь бы веревка выдержала.

Колхозник посмотрел на него, усмехнулся и сказал:

— А, пожалуй, ты верно говоришь, чтоб тебе большим вырасти.

К огорчению Андрея, идея его не понадобилась. Подъехали две встречные порожние подводы, и этого подкрепления хватило, чтобы поднять воз.

Люди поехали каждый в свою сторону. На дороге остались только следы натрушенного сена.

— Давайте завалим яму хотя бы хворостом и каменьями, — предложил Яша.

Работа закипела. Вскоре над колдобиной появилась куча веток. Ребята начали весело прыгать по ней, чтобы утрамбовать. Потом собрали и набросали туда камней. Еще навалили хвороста, еще набросали камней, даже земли руками подсыпали. И напоследок покрыли всё это еловыми ветками.

Так работали они, пожалуй, часа полтора, очень устали, но удовлетворение было сильнее усталости.

И когда уже собирались домой, возвратились с возами сена те самые дяденьки, которые помогали поднимать воз. Они еще издали приготовились к опасной переправе. Задний воз остановили и оба подперли передний. Когда же подъехали к выбоине, то радости и удивлению конца не было.

— Неужели это вы сделали?

— А то кто же? — гордо отвечали тэвэтовцы.

— Ай-яй-яй! Вот молодцы-то! А сколько муки было! Вот спасибо-то вам!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ,

и последняя, где рассказывается, как Цыбук попал в «мертвые души», как был наказан дерзкий камень и как, наконец вожатый сказал то, что хотел сказать раньше

Когда осенью снова собралось в школе всё Товарищество Воинствующих Техников и подсчитали очки, получилось что-то невероятное: семнадцать тысяч восемьсот восемьдесят девять очков!

Впереди, конечно, шел Цыбук: он набрал со времени вступления в ТВТ шестьсот тридцать семь очков.

Число членов ТВТ всё росло и росло. Активнее всех были новички. Они азартно гонялись за очками, совсем как Цыбук. Но через некоторое время то один, то другой терял интерес к этому занятию и отставал. Но на его место приходили новенькие — и, таким образом, в товариществе всё время бывали то приливы, то отливы. Всё же через полгода стало заметно, что актив ТВТ не растет, а уменьшается.

На совете отряда подняли тревогу:

— На бумаге числится очень много членов ТВТ, а фактически их, пожалуй, и половины не наберешь. Поиграют, поиграют, да и бросят. А мы так и не знаем, сколько же у нас фактически членов. Даже такие ветераны, как Цыбук, отошли от этого дела в сторону; давно уж он не давал нам ни одного очка. А такие, как Карачун, поиграли с неделю, да и перестали. Надо что-то предпринять, чтобы оживилась деятельность ТВТ. Если еще кое-что и делается, так это у новичков, а бывалые тэвэтовцы, за небольшим исключением, совсем сложили руки. Можем ли мы их считать членами ТВТ?

Тревога тэвэтовского актива, понятно, была вполне уместна, но по секрету мы скажем: среди детей это явление обычное. Все мы знаем, что чуть не все дети с большой охотой берутся за новое для них дело и довольно быстро бросают его, чтобы увлечься чем-нибудь другим. Сплошь и рядом можно наблюдать, как в каком-нибудь районе города множество ребят бегают по дворам и улицам и гонят перед собой обруч или колесо. Неделями, месяцами слышишь здесь диньканье этих обручей, а потом всё затихает. Обручи теперь гоняют где-то в другом конце города, а здесь ребята увлеклись тем, что пускают голубей из бумаги. Отныне тут видишь только голубей. Самим детям кажется, что они никогда не бросят этого занятия. Но вскоре, позабыв про голубей, они начинают мастерить какие-то деревянные штуковины на шарикоподшипниках. Держась за «руль», они катятся на одной ноге по тротуарам, и вы беспрерывно слышите тарахтенье этих «машин». А потом и это исчезает. Наступает, например, полоса собирания почтовых марок или так называемых переводных картинок.

Так бывает везде, так делает большинство детей. Но есть и меньшинство, которое не бросается из стороны в сторону, а подолгу занимается одним и тем же делом. Такие дети обычно бывают более постоянными, серьезными, энергичными и дисциплинированными. Из них впоследствии получаются выдающиеся специалисты.

Вполне понятно, что и в деятельности ТВТ совершались подобного рода процессы.

Увлечется, загорится паренек; даже тогда, когда спать ложится, думает, где бы завтра схватить очко, а потом и остынет. Спустя некоторое время, если организация работает хорошо, он может снова увлечься тем же. Только наиболее настойчивые не оставляли начатого дела. Они не хотели мириться с таким положением вещей и подняли этот вопрос на сборе.

Но вожатый слушал их выступления спокойно и даже чему-то улыбался.

— Я не против того, чтобы каким-нибудь путем оживить деятельность ТВТ, — сказал он наконец. — Но что касается роста количества членов ТВТ, то я смотрю на это совершенно иначе. Я считаю, что Товарищество Воинствующих Техников — это такая организация, в которой количество членов может только расти, но ни в коем случае не уменьшаться.

— Да? Так уж и не уменьшаться? — послышался недоверчивый голос.

Со всех сторон посыпались недоуменные возгласы:

— Мы ведь своими глазами видим, как много народу отсеивается!

— Отсев бывает в каждой организации.

— Не считать же членами все «мертвые души»!

— Вот именно, — подхватил вожатый, — наша организация тем и отличается, что даже все, как вы называете, «мертвые души» всё-таки остаются ее членами.

Дружный смех заглушил его слова:

— Чего стоит такая организация?

— Вот так организация!

Пионеры сгорали от любопытства. Вот уже вторично вожатый говорит что-то совсем непонятное. В чем здесь собака зарыта? Несуразица какая-то. А вожатый улыбаясь продолжал:

— Потому и я называю ТВТ организацией, которая и при таких условиях сохраняет всё свое значение. Чтобы убедиться в этом, я предлагаю произвести опыт. Возьмем камень и положим его посреди тротуара, где должны пройти Цыбук и Карачун. Кроме них, наверно, и еще кто-нибудь из «мертвых душ» пробежит; вот тогда и посмотрим, являются ли членами ТВТ «мертвые души».

Стояла весна, денек выдался погожий. Выбрали место. Улица была, так сказать, самая заурядная: не центральная, но и не окраинная. Соответственно и прохожих было не очень много, так что удалось положить камень, не обратив на себя внимания окружающих.

Вожатый, Клава, Яша, Павлик и Андрей выбрали для себя поудобнее позицию, спрятались и стали наблюдать.

Всё дело сразу же испортил какой-то пожилой железнодорожник. Шел он тихо, не торопясь, увидал камень посреди тротуара, приостановился, а потом взял его двумя руками и отбросил в сторону.

— Лучше б он сегодня был не так аккуратен! — пробурчал вожатый. — Но ничего не поделаешь. Сбегай, Андрей, положи обратно.

Андрей побежал, улучил минуту и опять положил камень на тротуар.

Прошло несколько человек; они старательно его обходили.

Затем показалось пять учеников младших классов из Одиннадцатой школы.

— Ну, эти-то наверняка возьмут! — засмеялся Павлик. — Это ведь новые тэвэтовцы.

А малыши уже вперегонки бежали к камню и кричали: «Очко!» Да еще отнесли камень так далеко, что бедному Андрейке пришлось попыхтеть, пока он водворил его на прежнее место.

Потом пробежало несколько учеников из других школ. Один перепрыгнул через камень, другой толкнул его ногой, а третий вообще не обратил внимания.

— Вот видите, что значит — не члены ТВТ! — сказал вожатый своим пионерам.

Следом бежали два ученика, тоже не из их школы. Направлялись они как будто прямо к камню. Так оно и вышло.