Посмеиваясь над отказом, меченосец с обычной предосторожностью осмотрел комнату. Здесь было три кровати, небольшой платяной шкаф и умывальник. Доски пола скрипели под ногами, со стены опадала штукатурка. Дверь выходила на площадку, откуда хорошо просматривалась лестница в общую столовую. Он удовлетворенно хмыкнул и, распахнув единственное окно, посмотрел, можно ли через него при необходимости ретироваться. Каландрилл тоже выглянул и убедился: из комнаты вполне можно выпрыгнуть во двор. Сняв меч, он растянулся на кровати, сознавая, что пути назад нет, а то, что они намерены осуществить, лучше делать под прикрытием темноты.

— С наступлением сумерек, — подтвердил, словно прочитав его мысли, Брахт.

— Истинно. — Каландрилл сложил руки за головой. В комнате было тепло, желудок его был полон, и его потянуло ко сну. — С наступлением сумерек.

Керниец тоже улегся, отцепив клинок и на всякий случай положив его поперек ног, хотя и в ножнах. В дверь раздалось легкое поскребывание, и он в ту же секунду оказался на ногах с поблескивающим обнаженным клинком в руке. Мгновение спустя Каландрилл тоже был на ногах с мечом на изготовку, заняв, без указки Брахта, позицию у окна, в то время как керниец стоял лицом к двери.

— Это Катя, — заявил Теккан, бросая на них насмешливый взгляд, и открыл дверь. — Так быстро Рхыфамуну нас не отыскать.

Брахт, ничуть не смутившись, пожал плечами и спрятал клинок в ножны. Каландрилл же сказал:

— Кто знает! Лучше быть начеку.

— Он бы, скорее, прибег к волшебству, — заметила Катя, входя в комнату.

— Я не чувствовал запаха миндаля, — согласился Каландрилл. — А против него ни одна предосторожность не лишняя.

Девушка кивнула, улыбаясь Брахту, жестом пригласившему ее присесть на его ложе, и опустилась на кровать Теккана.

— Выходим в сумерки? — спросила она.

Каландрилл и Брахт улыбнулись, и керниец сказал:

— Мы все думаем одинаково. По большей части.

Он сделал вид, что не заметил упрека во взгляде

Теккана, а лишь невинно улыбнулся Кате, спрятавшей от отца улыбку.

— Втроем? — спросила она.

— Истинно. — Брахт поднял руку, прося Теккана помолчать. — Чтобы не привлекать внимания.

— Если мы пойдем вчетвером, могут возникнуть подозрения, — поддержал их Каландрилл. — Дворец расположен в аристократическом районе, где появление неизвестных лиц будет встречено с настороженностью.

Теккан помрачнел и провел рукой по жестким седеющим волосам.

— Втроем? Против колдуна, чья сила столь велика? — хмуро сказал он.

— Дело поручено нам троим, — возразил Каландрилл. — Почему именно нам, я не знаю. Но все чародеи говорят только о нас троих. К тому же Рхыфамун настолько силен, что, пойдем ли мы одни или со всей командой, результат будет один и тот же.

— А если мы проиграем, — медленно вставила Катя, — кому-то надо будет сообщить об этом святым отцам.

— Хотя бы несколько ребят, — просил Теккан.

Катя взяла его за руку. Серые глаза ее поблескивали.

— Каландрилл прав, — пробормотала она. — Сколько бы нас ни было — трое или целая толпа, — все едино.

— А если нас будет много, мы заранее предупредим его о нашем приближении, — добавил Брахт.

— И если дело дойдет до драки, то твоей команде лучше не вмешиваться, — вступил в дискуссию Каландрилл. — Когда власти в городе увидят, что твои люди с нами, ты и твое судно будете арестованы. Кто в таком случае доложит святым отцам?

— Пока я жив, с Катей ничего не случится, — заверил Брахт. — Даю слово.

— Я знаю. — Теккан удостоил кернийца улыбкой. — Но выживет ли кто из вас?

— Погибнуть мы могли уже в самом начале, — заявила Катя, сжимая отцу руку. — К тому же какой из тебя фехтовальщик?

— Никудышный. — Впервые Теккан посетовал, что он плохой воин. — Однако Квара и ее лучницы…

— Они хороши в честной битве, — возразила Катя. — Но что они могут против колдуна?

— А ваши клинки? Я не подвергаю сомнению ваше мужество, но достаточно ли вы мудры?

— С нами — боги, — ответила ему дочь. — Мы обязаны им верить. Разве не доказал нам это Бураш?

Теккан несколько мгновений смотрел на свои руки, лежавшие в ладонях дочери, затем вздохнул, сдаваясь.

— Вы уже все решили, — пробормотал он низким грубоватым голосом.

— Это решено за нас, — возразила Катя.

— Да будет так! — с неохотой согласился отец. — Каландрилл, ты попросишь помощи у Деры?

Каландрилл кивнул, выдержав хмурый взгляд пожилого человека. Теккан с трудом выдавил из себя улыбку и сжал Кате руку.

— Неужели мой удел — постоянное ожидание? — спросил он.

— Держи команду наготове, — не отвечая на вопрос, сказал Брахт. — Собери их незаметно в прибрежной таверне. Вы должны будете отправиться по первому сигналу.

— А как мы его получим? — спросил кормчий.

Керниец подумал мгновение, а затем, вопросительно взглянув на Каландрилла и Катю, сказал:

— Собери их в таверне, где мы уже были. Как она называется?

— «Чайка», — подсказал Каландрилл.

— Так вот, собери их в «Чайке», — продолжал Брахт. — И чтобы они были готовы к драке и отплытию. Если мы не вернемся до рассвета, отправляйся.

— Я буду на рейде до наступления дня, — заявил Теккан голосом, не терпящим возражений.

Брахт кивнул:

— До наступления дня, но не дольше.

Он перевел взгляд с Кати на Каландрилла.

— Если к тому времени мы не вернемся, не жди нас более.

— Я с этим согласен, — заявил Каландрилл.

— Это разумно, — с улыбкой согласилась Катя. — а если все будет хорошо, мы выпьем в «Чайке» за нашу победу.

Мысли Теккана были написаны у него на лице, но он не стал спорить и кивнул.

— А сейчас отдыхать, — предложил Брахт. — Нас ждет трудная ночь.

— Истинно. — Катя поднялась, и Теккан с явной неохотой выпустил ее руки. — Я запру дверь от незваных гостей.

Она весело посмотрела на Брахта, смиренно пожавшего плечами. А когда она была уже в дверях, он, намеренно повысив голос, сказал:

— За такую женщину любой мужчина с радостью отдаст жизнь.

Катя замерла, затем повернулась и, помолчав, сказала:

— Надеюсь, в этом не будет необходимости.

— Аминь, — прошептал Теккан, когда дверь за ней бесшумно закрылась.

— Боги не допустят этого, — сказал Каландрилл, хотя и понимал, насколько это слабое утешение, но другого он ничего не мог придумать.

— Молись, — столь же неуверенно, как и Каландрилл, произнес Теккан.

— Мы исполним свой долг, — заявил Брахт и улегся на кровать.

Закрыв глаза, он довольно скоро задышал ровно и вновь поразил Каландрилла способностью забывать страхи и засыпать в любой момент. Самого же Каландрилла, как и Теккана, снедали сомнения. Капитан сидел, уставившись невидящим взглядом в балку потолка, Каландрилл хотел как-то его утешить, но не нашел слов и, решив не надоедать Теккану, любовно обнял ножны и улегся на подушку.

Вдруг на фоне темного покрывала ночи перед ним возникло лицо Рхыфамуна со злой ухмылкой. Он поднял руку и сотворил колдовство. Каландрилл не разбирал слов заговора, да и не хотел их слышать. Его единственным желанием было схватить меч и разрубить колдуна пополам. Но ему это не удалось: сильная рука схватила его за запястье и вдавила в кровать со словами:

— Сумерки близятся. А перед дорогой надо поесть.

Каландрилл застонал, сообразив, что это Брахт.

Кошмар развеялся.

— Я видел во сне Рхыфамуна, — сказал он, качая головой, словно отгоняя остатки сна.

Керниец отпустил его запястье и улыбнулся:

— Я так и понял. Ты едва меня не разрубил. — И, махнув рукой в сторону окна, сказал: — Время…

— Истинно.

Небо за окном было темно-синим, молодой месяц повис над городом. Снизу долетали обрывки разговоров. Каландрилл встал, подошел к умывальнику, освежил лицо холодной водой и пристегнул ремень с мечом. Пока Брахт будил Теккана, Каландрилл подошел к окну, разглядывая мерцающие золотые огоньки Альдарина.

— Спустись и закажи ужин, — попросил он. — Мне надо побыть одному, поговорить с Дерой.