Все будет хорошо.

— Ну а ты? — спросила мама.

Син только улыбнулась в ответ. Она надеялась, что партнером по танцу станет Ник Райвз. Он не появлялся на Ярмарке пару месяцев, а значит, сегодня непременно должен.

Вообще-то, Син и Ник не были друзьями. Дружить с Ником трудновато. Однако, он — лучший танцор, из всех её знакомых, поэтому, он ей нравился. Син уважала талант, а испытывать неприязнь к тому, кто восхищает тебя каждым движением, достаточно сложно.

Кроме того, танцуя с человеком, узнаёшь много нового. Вот почему Син стремилась потанцевать со всеми новичками на Ярмарке.

— Только не говори мне, что танцуешь с Ником Райвзом! — Мама сморщила нос. — Не парень — а жуть ходячая. Это тебе говорит человек, лично знакомый с пятнадцатью некромантами!

Син пожала плечами:

— Ник лучше своего братца.

— Что ты имеешь против Алана? — предсказуемо удивилась мама. — Он весьма одаренный.

Алан Райвз был из того сорта парней, что нравится всем мамам, бабушкам и дедушкам, любому из завсегдатаев Ярмарки: совершенный, образованный, вежливый и невообразимо презрительный по отношению к танцорам. Син никогда не встречала никого подобного ему.

— Знаю-знаю: быть раздражающе скучным — поистине редкий дар, — фыркнула Син.

Мама ничего не ответила на это, ее глаза расширились, отражая свет фонарей, и Син резко повернулась, чтобы увидеть угрозу. Угрозы не было, всего лишь взволнованный Алан Райвз собственной персоной. За его спиной, где обычно маячил Ник…а, ну да, это и был Ник.

Син не могла не узнать его. Невозможно было бы с кем-нибудь перепутать Ника, с его мертвенно-бледной кожей, черными, как смоль, волосами и пронзительным взглядом черных глаз, угрюмого, с резкими чертами лица. В росте он почти догнал брата, да и развитой мускулатурой больше походил на взрослого, чем на мальчишку, когда он сидел на корточках. Каждая мышца прорисовывалась муаровым узором на теле. Ник двигался как танцор — плавно и уверенно. Свет фонарей очерчивал золотом острые скулы на его бесстрастном лице, полыхал в глубине черных глаз.

Мама присвистнула. Син холодно улыбнулась. Не то, чтобы ее не заинтересовал внезапно похорошевший Ник, просто она отвлеклась на неожиданную мысль. Син обнаружила, что слегка жалеет его.

Син всегда была хорошеньким ребенком и, сколько себя помнила, пользовалась этим. Милая улыбка, кудряшки и ленточки шли в ход с тех пор, как ей исполнилось пять, чтобы привлечь клиентов в мамин шатер — узнать свою судьбу. И танцевала она почти столько же. Сначала, лишь для развлечения туристов, которых скорее очаровывали улыбка и красивые наряды девчушки, чем её умение танцевать. Затем она уже танцевала для вызова демонов, и только это было по-настоящему ценно. Но хорошо выглядеть никогда не помешает. Син привыкла к восхищению и вниманию. Но когда ты взрослеешь — все меняется. Понимание накрывает тебя внезапно, как боль в натруженных мышцах. В прошлом году, Син была в шатре зельевара, которого знала с пелёнок. Мужчина сделал ей подарок, потому что она выглядела особенно хорошенькой в ту ночь. Он произнес по буквам ее имя над семенами одуванчика, засиявшими как звезды в лунном свете. Он произнес их как S –I –N, а раньше, она всегда писала свое имя CYN [2]. В ту ночь пришло озарение, что люди смотрят на нее и видят уже нечто иное. Мама приобняла ее за плечи и вывела из шатра зельевара.

— Возьми себе это имя, — сказала мама.

Сценическое имя всегда отражает суть танцора. Син научилась использовать то, что люди видели, глядя на нее, научилась соответствовать. Она всегда была актрисой.

Люди оборачивались, когда братья Райвз пробирались сквозь толпу. Ник, как всегда, выглядел отстраненным, словно ему было наплевать, но Син видела, как он перехватил несколько заинтересованных взглядов, и нарочно медленно отвел глаза, его рот искривился в усмешке. Ник, который никогда не хотел разговаривать или играть, или дружить, Ник, который чувствовал себя комфортно, только когда танцевал в кругу с демонами, вел себя так, словно всегда знал, что станет красивым. Ник не один участвовал в представлении, но выглядело это так, словно он знал, как использовать его новую власть в качестве оружия. Син это было знакомо. Она поднялась со своего места, уложила Тоби в колыбель и позволила огням Ярмарки и ветру с пляжа омыть ее. Мать перехватила ее взгляд и подмигнула.

— Иди и потанцуй со своим партнером, — сказала она.

— О, я обязательно потанцую, но Ник подождет, — ответила Син. — Сперва я хочу найти благодарную публику.

Это была ночь Ярмарки Гоблинов, время увидеть кого-то в новом свете. Син думала тогда, что Ник — человек.

Син моментально заприметила жертву. Мужчина в дорогом костюме уже бывал на Ярмарке пару раз, и сейчас старательно пытался произвести впечатление постоянного клиента. А еще он заплатил за немецкую книгу по колдовству гораздо больше, чем стоило.

— Добро пожаловать на Ярмарку, — сказала Син.

Человек обернулся. Син намеренно встала так, чтобы огни Ярмарки заиграли алыми отблесками в ее волосах, на лице танцевали мягкие тени, а губы медленно расплывались в призывной улыбке. Это все равно, что расставлять хрустальные шары на прилавке матери, чтобы выставить их в наилучшем свете. Син не продавалась, но пусть этот простачок думает, что могла бы. Мужчина слегка замялся, сглотнул и промямлил:

— Я уже бывал здесь.

— Само собой, — заулыбалась Син.

— Я полагаю, ты — одна из достопримечательностей? — парень оценивающе оглядел ее яркую одежду и сияющую кожу.

— Я — самая главная достопримечательность здесь, — промурлыкала Син. — Следуй за музыкой, когда все начнется, и ты сам все увидишь.

Мужчина шагнул к ней, и Син ощутила вспышку триумфа. Попался, как рыбка на крючок.

— А что ты делаешь прямо сейчас? — спросил парень.

— Она занята, и она — несовершеннолетняя, — произнес самый раздражающий голос в мире. Оба оглянулись на книжный прилавок. Алан Райвз стоял там, неловко опираясь на больную ногу, с книгой в одной руке и праведным негодованием на лице. — Поэтому вам лучше уйти.

Алан произнес все это вкрадчивым голосом, который обычно использовал, хромая по Ярмарке и очаровывая каждую старушенцию на своем пути. Какой милый мальчик, сказали бы они. Одни проблемы от этого паиньки.

— Пожалуй, я так и сделаю, — мужчина отступил и смешался с толпой туристов.

Алан улыбнулся Син крошечной улыбкой, словно ожидал благодарности за то, что распугал аудиторию. Словно сделал что-то хорошее и думает, что она обрадуется. Гирлянда огней над головой Алана отражалась на стеклах его очков, превращала его рыжую шевелюру в пламенеющий костер. Алан казался еще более нелепым, чем обычно. Надпись на его футболке, под изображением книги, гласила: «Я нахожу удовольствие между обложками».

— Привет, Синтия, — сказал Алан.

— Да в чем твоя проблема, а? — взорвалась Син. — Ну, кроме очевидного.

Улыбка Алана исказилась, и Син прикусила язык, сообразив, о чем он подумал. Она вовсе не намекала, ну, в общем, трудно было не заметить его больную ногу, но она не это имела в виду. Девушка презрительно усмехнулась и отвернулась, твердо решив не дать святым братьям Райвз выбить почву у неё из-под ног. На Ярмарке есть вещи и поинтереснее Алана. Например, её младшая сестра Лиди, сидящая на руках у Триш. Накануне Ярмарки Триш занималась приготовлением вина из жар-плода, а ночью вызвалась посидеть с ребенком.

— Лиди, — Син коснулась губами золотых завитков на макушке сестры. Девочка посмотрела сквозь нее на Алана и протянула ему ручонки.

— Привет, милая, — голос Алана лился медовой рекой. Лиди требовательно тянулась к нему. Алан прислонился к прилавку, перенеся вес с больной ноги, и взял девочку на руки.

— Твой шарм бьёт на повал, — ядовито заметила Син. — Жаль только, что он действует только на тех, кто младше пяти и старше пятидесяти.