На краю светового пятна от фонаря появилось бледное мерцание одежды и золотистый блеск: к ним возвращалась сестра Сарелл.

— Проповедник ранен. Кому-то из нас надо оставаться рядом, пока все не успокоится.

— Думаешь, они снова вернутся? — спросила Сарелл.

— Кто знает? Пока что мы даже толком не знаем, что они вообще делают. Кто-то из них спрятался в конвое делегации и помог второй группе прорваться следом. Неизвестно, чего они хотят.

— Держу пари, что не пожать руку магосу, когда тот приедет, — с трудом выдохнул Адальбрект. От глубоких вдохов болело плечо, но от неглубоких начиналось головокружение.

— Его уже наверняка предупредили, чтобы повременил с приземлением, — сказал Хаффит. — Лучше бы его предупредили.

Какой-то миг он стоял молча, а затем уставился в небо, где висела точка «Могильного камня», достаточно высоко, чтобы на нее попадало немного желто-красного дневного света. Хаффит посмотрел вверх, выругался под нос и повернулся к Сарелл.

— Сестра, брат, меняем планы. Мастер Адальбрект, сможешь идти?

Ни у кого не было сомнений, что именно Ковинд должен пронести на кладбище основной ключ. Он немного беспокоился по поводу двух других, зная, как мало будет времени, когда они отправятся в путь, и что даже Псинтер не сможет добраться до двух Королей в срок. Поэтому, когда Йопелл придумал план тайного проникновения в колонну Адептус, ему повезло больше, чем он думал: за это он заработал третий ключ и право командовать третьей бригадой. Больше ни у кого не было даже намека на старшинство согласно Традициям или хотя бы мирской иерархии феодов. Значит, их будет трое.

Ковинд держал ключ так же, как хулиганы с окраинных феодов когда-то носили ножи: тот был неплотно зажат в левой руке, основная часть находилась внутри рукава, и холодный металл прикасался к коже. В другой руке он держал автопистолет наготове. Первоначально Ковинд рассчитывал, что время будет не столь позднее. Уже стемнело, и он боялся, что не сможет ориентироваться в лабиринте разбитых машин, не видя на горизонте могучие, зовущие, вселяющие уверенность силуэты Королей. Однако теперь он чувствовал себя неудержимым, будто мчался, как раньше, по высокоскоростному пешему шоссе в Высоком Улье, безошибочно находя путь. Высшие таинства были не для Ковинда Шека. Он был погружен в культуру ашекийцев, их сохраняющие знание Обычаи, управляющие ими Традиции, древние Порядки инженерного дела. Славный Наследник показал, как довести все это до великолепного и ужасающего совершенства. В такую ночь он практически мог ощутить те наиболее возвышенные тайны, о которых пели, танцевали и кричали проповедники Наследника, некую силу, которая несла его сквозь ночь на темных крыльях.

Начала восходить большая луна, и теперь он разглядел их. Они возвышались над грудами механизмов, как шпили ульев над производственными блоками. Четыре величайших детища Наследника. Каменные Короли.

Подходы к ним охраняли Механикус, но только днем, когда по кладбищу бродили рабочие. Путь к подножию Шагающего Короля был чист, и он не смог сдержаться: дал триумфальную очередь из автопистолета в ночное небо, громким возгласом позвал бригаду за собой и зашагал вперед.

Ключ как будто кольнул его кожу. Ковинд Шек поднял его к губам, поцеловал, перепрыгнул через таран штурмовой машины «Кулак Надзибара», рефлекторно пригнулся, услышав перестрелку стабберов позади, и побежал дальше.

Ноги Адальбректа были целы, но проблема была не в них. Проблемой являлась железная колючка, вгрызавшаяся в плечо, и серые волны, что временами накатывали на зрение. Левая рука была перекинута через плечи Сарелл, а правой он держался за жезл с аквилой, как будто это был якорь, удерживающий его в сознании.

— Если мы попытаемся вытащить его силой, то разорвем плечо на части, — сказала Сарелл. — Ты напоролся на корпус «Колеса-свежевателя». Эти шипы созданы для раздирания плоти.

— Спасибо, — с трудом произнес он. — По-моему… ты это уже… говорила.

— Ну, тебе надо чем-то занять мысли.

— Может, хотя бы не тем… что во мне застряло? Ахх.

— Извини, моя вина. Задела рукой. Нечаянно. В такое время все эти писания о праведности боли в битве принимают новый оттенок, не так ли?

— Пожалуйста, не о том, что во мне застряло.

— Мы уже почти у транспортов. И в нас пока не стреляли. И ты вышвырнул двух врагов Императора из этого мира в бесконечную пустоту, где их никогда более не озарит свет. На что нам жаловаться, в самом деле?

— Ннгхн. Не надо! Больно, когда смеюсь.

— Сам виноват. Я не шутила. Сороритас никогда не шутят.

— Никогда?

— Насколько это тебе известно. Медик! — закричала Сарелл, увидев лицо, смотрящее на них из кабины транспорта.

Псинтер не давала себе поднять на него взгляд. Пока еще нет. Путь к Моровому Королю вел через участок, где новые бригады свалили груды «Висельных пауков», оставшихся после четвертой битвы при Высоком Ущелье. Петляя между обломками, она не могла позволить себе остановиться, чтобы посмотреть, и не решалась отвести глаз от тропинки, пока двигалась.

— Прикрываю! — закричал Гаттер, шеф сопровождающей Псинтер бригады. Голос заглушил даже треск лазерных лучей, которыми он поливал все позади, не особо надеясь во что-либо попасть. — Прикройте ее! — заорал он снова, на этот раз у нее над ухом, и те немногие стрелки, что еще остались за ними, послушно дали нестройный, слабый залп в темноту. Вскоре Псинтер услышала ответный имперский огонь из лазеров, более медленный и осторожный. И более точный: когда Гаттер прокричал «Двое упали! Трое!», она поняла, что не слышала воплей. Кто бы ни гнался за ними, они стреляли, чтобы не ранить, но убить.

Женщина бросилась направо и обнаружила путь среди расколотых надвое шасси «пауков». По нему можно было выйти к следующему проходу, откуда она могла бы незамеченной пробраться к Королю. Она едва не замерла на месте, пытаясь взвесить шансы — эти несколько метров были смертельно опасны, но мысль о том, чтобы умереть в прицеле имперца, не завершив миссию, была невыносима. Прежде чем Псинтер успела сознательно принять решение, ноги уже сами понесли ее туда. Она бежала, тяжело дыша, и высоко и дергано поднимала колени, как будто уже чувствовала порезы на ногах.

— Бросаю! — завопил Гаттер. Псинтер услышала лязганье металла о металл, а затем хриплый звук взрыва одной из ручных гранат, которые они смастерили из топлива для резаков и намытых кристаллов.

— Прикрываю! — завопил он опять. И снова лазерный огонь. Тупой мужлан. Он раздулся от гордости, когда узнал, что его бригада будет сопровождать женщину к Королю, и всю дорогу бежал и орал, не обращая внимания на ее приказы. Если только они останутся в живых, Псинтер хотелось бы подвесить его за яйца прямо с Королевского…

Слишком поздно. Гаттер решил не идти по ее следам, а вместо этого пробраться прямо через корпус «Висельного паука», и теперь он визжал и бился в переплетении проволоки, на которую не удосужился взглянуть, прежде чем лезть. На «пауках» была натянута режущая проволока с запоминающим сердечником — потери среди бригад, которые их разделывали, были просто безумные — и когда Гаттер начал вырываться, она затянулась и вздернула его. Кровь начала капать в пыль вокруг его ботинок.

— Соберись, — зашипела Псинтер, — стой тихо, чтоб больше не резаться, и стреляй, пока можешь!

Признаков того, что он услышал, не было. Она подумала, не пристрелить ли его, но это дало бы преследователям понять, что по крайней мере один противник еще жив. Больше никого из бригады не было видно.

Нужно еще лишь несколько минут. Псинтер упорхнула в лунные тени, сжимая в руке ключ к Моровому Королю.

— Кладбищенский Храм, вы слышите меня? Кладбищенский Храм, пожалуйста, ответьте в любом диапазоне. Кладбищенский Храм! Я — сестра Гоха Сарелл, я еду в транспорте Муниторума к вашему местоположению.

Адальбрект стоял на коленях в пассажирском отсеке транспорта, Киноза осматривала его, а Вошени губкой убирал кровь из-под железного обрубка, торчащего из плеча. Даже попытка снять куртку становилась агонией. Капли из аптечки немного приглушили боль, но заодно с ней и мысли.