— Миледи Вероника, — улыбнулся он мне, — я ведь могу называть вас по имени, правда?

— Конечно, ваше величество, — склонилась я — а что — кто-то другой ответ ожидал?

— Когда я говорю — семейный обед, это подразумевает простоту. Пафоса с перепелами и двенадцатью переменами блюд мне и во дворце хватает. И ведь только присмотришь что-то вкусное, так — раз. И перемена блюд. У меня такое ощущение иной раз складывается, что с кем-то из слуг мы любим одно и тоже….Кстати, пока пирожки не доем — чтобы никто ничего со стола не трогал!

И он строго посмотрел на лакеев.

— Поддерживаю! — засмеялся милорд Верд.

— Не переживайте, ваше величество, улыбнулась и я. — У нас их много. Их так любят милорд Верд и молодые люди, что приходится готовить сумасшедшее количество. Хватит на всех.

— Скажите, миледи, — обратился он ко мне. — А как вам наш мир?

— Интересно. Необычно — в нашем мире нет магии. А так… люди как люди. В большинстве своем — хорошие. Как и у нас. Но с таким потрясающим человеком, как милорд Верд, я встречаюсь впервые.

Его величество прикрыл глаза — и откинулся на спинку стула. Потом внимательно посмотрел на меня, пытаясь что-то найти. Улыбнулся.

— Вы знаете, что самое удивительное?

— Что, ваше величество?

— Ваше восхищение абсолютно искреннее.

— А почему оно должно быть не искренним? — удивилась я.

Он опять внимательно посмотрел на меня. А потом весело спросил:

— А скажите, это правда, что в вашем мире вы преподаватель. Так же как мой сын?

— Я действительно преподаю историю в Академии, только не военной, а Внутренних дел. Мы готовим следователей, экспертов, полицейских… Только у меня ранг значительно ниже, чем у вашего сына. А не руковожу Академией. Просто читаю лекции, веду семинары.

— И вы действительно умеете готовить?

— Да, — рассмеялась я. — Почему-то именно это мое умение вызывает то наибольший восторг, то наибольшее недоумение.

— А зачем, если вы работаете и занимаете достаточно высокое положение в иерархии своей страны?

Я смогла лишь усмехнуться — высокая иерархия. Да уж…

— У нас все, к сожалению, устроено немного по-другому. Я достаточно скромная персона. И по зарплате в том числе. Поэтому приходится все самой.

— Занятно, — пробурчал его величество. — А танцевать вы умеете?

— Да, — кивнула я. Вот этого хоть сто порций.

— А вальс-то у вас танцуют? — ворчливо спросил император.

— Не все. Но я умею.

— И кто пойдет за рояль? — оглянулся на присутствующих отец милорда Верда.

— Вы позволите? — неожиданно для меня раздался голос Рэма.

Мальчишки до этого сидели тихо, как мыши. Старательно и аккуратно пережевывали пищу и не менее старательно делали вид, что их тут нет.

— Прошу.

Император поднялся — его примеру тут же последовали все остальные. Он подал мне руку, еще раз повторил прислуге, чтобы пирожки трогать не смели — и мы удалились в библиотеку, где был кабинетный рояль. И достаточно место для танцев.

Рэм откинул крышку рояля — и легко заиграл какой-то незнакомый мне вальс.

Положенный реверанс — мой, поклон — его. И мы заскользили. Император Фредерик вел легко, двигался изящно.

— Я вам благодарен, — тихо сказал он мне. — Никогда не видел Ричарда таким счастливым. Жаль, его мать не дожила.

— Не только ваш сын счастлив. Я тоже.

— Но вас что-то гнетет. Немножко. Но что-то есть.

— Я настолько счастлива, что мне страшно, — ответила я чистую правду.

— Да… — не стал спорить со мной император. — Многие будут стараться вас использовать. Завидовать, плести интриги… Вам будет тяжело сохранить ваши отношения. Поэтому я прошу вас об одном — постарайтесь. Вы мудрая женщина. И если захотите, у вас получится. Сохраните это счастье в глазах моего сына…

Музыка отзвучала. Мы опять поклонились друг другу. И его величество отвел меня к сыну.

— Вручаю ее тебе, — улыбнулся император Фредерик сыну и отошел.

— Вероника, — поцеловал жених мне руку.

— Мастер Ре, — обратился неугомонный император к Рэму. — Вы позволите?

И сам уселся за рояль.

— Вы знаете, — обратился он к нам, — если бы не трон, я бы стал музыкантом. Потанцуйте, дети мои, а я на вас полюбуюсь…

— У тебя было такое серьезное лицо, когда вы танцевали с отцом, что я забеспокоился, — тихо сказал мне милорд Верд, прижимая к себе чуть сильнее, чем того требовал танец.

— Все в порядке.

— Он тебя чем-то расстроил…

— Предупредил, что у вас много недоброжелателей, и нас будут пытаться поссорить.

— Не без этого, — грустно улыбнулся он.

— Давай будем о плохом, — улыбнулась я. — Мы рядом, ты меня обнимаешь… Ведь это хорошо?

— Я тебя люблю, — прошептал он мне на ухо.

Я прямо-таки почувствовала, как он собирается, забыв о присутствующих, прикусить мне мочку уха, скользнуть по шее губами…

— И даже не думайте, — яростно зашептала я ему. — На нас люди смотрят.

— Я приду ночью, — получилось у него с угрозой в голосе.

— Приходи, — я подняла взгляд — и посмотрела прямо ему в глаза. Там взвилось такое искушающее пламя, что я чуть было не потеряла голову — и не стала целовать его сама.

— Миледи, — тихо прошептал он мне. — Когда я чувствую, что вы меня хотите — я просто схожу с ума…

— Не вы один…

Уже ночью мы проводили его величество и разошлись по своим комнатам. И вот после того, как Оливия помогла мне снять парадное платье и распутать волосы; после того, как ко мне пришел милорд Верд с самыми непристойными и конкретными намерениями, я поняла, что дико хочу есть…!

Мы пробрались на кухню — стараясь не гоготать в голос, и обнаружили, что съедено было все! Все, кроме тех самых злосчастных перепелов, которые я с таким усердием фаршировала. Ими я и отужинала. Кстати, получилось не плохо…

ГЛАВА 25

А в понедельник мы все всё проспали. Надо отметить, что наибольшую сознательность проявили как раз Рэм и Пауль. По крайней мере, когда около десяти утра вскочил Джон — то молодых господ он уже не застал. Они тихонько поднялись, оседлали лошадей — и унеслись учиться.

Потом Джон попытался найти милорда. В собственных покоях милорд Верд отсутствовал. А у меня в комнату дверь была заперта. Правильно истолковав намек, Джон удалился. Будить Каталину и призывать ее заняться завтраком.

Я открыла глаза — просыпаться было уютно — и тепло. Рядом сладко сопел Ричард. За окном было светло. Я скосила глаза на часы — было почти одиннадцать утра.

— Надеюсь, тебе никуда рано с утра было не надо? — потерлась я щекой о его плечо.

— Судебное разбирательство в десять, — проворчал он сквозь сон.

— Тогда мы проспали…

— Что? — распахнул он глаза. — Проклятье!

Мне отчего-то стало грустно. Как-то разом нахлынули и свои собственные дурные предчувствия — и предупреждения императора Фредерика. И на что я, собственно, надеюсь.

— И что ты помрачнела? Мы всего лишь проспали… — поприветствовал меня Ричард, когда я вышла из ванны.

— Не знаю, — честно призналась я.

— Будем считать, что ты просто не хочешь со мной расставаться. Дашь полотенце?

— А судебное заседательство?

— Разбирательство, — поправил он меня. — Без меня разберутся. И позаседают. Глядишь — я скандала лишнего не закачу генеральному прокурору.

Я протянула ему полотенце.

— Никуда не уходи, — велел он. — И не одевайся. Я сейчас вернусь — и покажу тебе способ сделать утро понедельника вполне приличным.

Должна отметить, что милорд Верд слово свое держал.

Так что утро понедельника получилось не то, что приличным — оно получилось волшебным…

— Перебирайся ко мне в комнату, — предложил он.

— Зачем?

— У меня кровать шире.

— По-моему, точно такая же.

— А когда это вы, миледи, были у меня в спальне?

— Все это время, дважды в неделю — там же делают уборку. А я контролирую.

— И почему меня там не было? — мечтательно протянул милорд Верд.