— Добро пожаловать в семью Рэ.

Рэм посмотрел на меня как-то жалобно, потом весь подобрался. Когда он стал говорить, в голосе осталась только решительность:

— Милорд. Я не могу пользоваться ситуацией. Я и так… Все зашло слишком далеко. Вероника и Павел — это один разговор. Они просто мне помогают. И я не хочу мешать им устроиться. Однако…

— Ваше сиятельство, — абсолютно серьезно проговорил милорд Верд. — Вы пытаетесь сказать мне, что вы — герцог Рэйм, которого разыскивают бунтовщики? Кстати говоря, разыскивают где угодно, только не в столице Империи и в ее окрестностях…

— Да. Я — Геральд Аден Моэ, герцог Рэйм. Я могу лишь только просить вас дать мне возможность уйти. И обеспечить безопасность моим друзьям, которые и так пострадали, помогая мне.

— Очень благородно, ваше сиятельство. Только я не понимаю, зачем вам уходить? Ваше инкогнито не раскрыто. Вы в безопасности. Для Империи ваше пребывание у нас не несет угрозы. Более того, его величество вполне благосклонно отнесся к тому, что вы обучаетесь в Академии. Даю слово, что вашей жизни ничего не угрожает. По крайней мере, со стороны Империи.

— Вы хотите держать меня заложником? — Рэм сделал шаг назад — и положил руку на эфес шпаги.

— Ваше сиятельство, — укоризненно покачал головой милорд Верд. — Такое ощущение, что вы меня не слышали. Вам НИЧТО не грозит со стороны Империи. К тому же… я принял вас в семью. И буду защищать.

— Мне бы не хотелось пользоваться…

— А вот это уже глупая, детская гордыня, — холодно сказал милорд Верд. — И если гордость я уважаю, то гордыня — это и глупо, и оскорбительно по отношению к тому, кто абсолютно бескорыстно предлагает помощь.

— Приношу свои извинения, — все же сказал Рэм. После продолжительной паузы.

— А можно спросить? — вдруг спросил Паша, который все это время обдумывал какую-то мысль.

— Конечно, — кивнул милорд Верд.

— А вы нас запалили сразу?

— Пауль! — поджал губы Рэм — который успел высказать свое «фи» даже раньше меня.

— Что такое «запалил»? — посмотрел на меня ректор военной академии.

— Разоблачили, раскрыли, — пояснила я.

— То, что Вероника прибыла к нам из другого мира, было понятно — дня со второго, — улыбнулся он. — Прежде всего потому, что таких потоков магии у имперцев просто не бывает. Да и мастер Пауль Рэ своими изумительными выражениями меня веселил и веселит. Но вот то, мастер Рэм Рэ и исчезнувший наследный герцог Реймский — одно и тоже лицо. Вот об этом я узнал лишь после покушения.

— И каким образом? — тихо спросил Рэм.

— Милфорд. Он встречался с вашей матушкой. И понял, что подобную мимику и жесты он видел. У меня в академии.

— Как мама? — выдохнул он.

— Жива. Не ранена. Но упряма. Безмерно. Милфорд был отправле императором в герцогство предложить помощь — нам не нужны очаги напряженности, особенно близ Западной провинции.

— И герцогиня Реймская?

— Отказала. Сообщила, что благодарна за предложение, но справится сама.

— Подданные не примут правительницу, которая удержалась благодаря помощи имперцев, — гордо сказал мальчик.

— Вздор! — скривился милорд Верд. — Вы же не думаете, что мы собирались вводить воинские соединения на территорию независимого государства? Или предложили это герцогине?

— Тогда почему? — беспомощно сказал Рэм, который — прими мать помощь — мог бы в скором времени оказаться дома.

— Я думаю, — не стал ему отвечать Ричард, — что у герцогини хорошие шансы все уладить самой. И не быть никому обязанной.

— И как скоро?

— Сейчас осень — почти зима. Все замерло. Весной все решится.

— А мама знает, что я жив?

— Думаю, да, — кивнул Ричард. — Она очень сильный маг земли. И чувствует вас.

— Я ее тоже, — прошептал мальчишка.

— Скажите, милорд, — вмешался Паша, — а вы сильно злились на то, что мы…вроде как обманом…

— Я с уважением отношусь к смекалке и воинской хитрости, — чуть улыбнулся верховный главнокомандующий в отставке. — Кроме того, мне страшно становится при мысли, что мы с вашей мамой могли не встретиться. И вы были бы в опасности, а я никогда бы не узнал…

— А то, что мы пришли из другого мира? — спросила я быстро. Мне почему-то неловко стало перед мальчишками из-за его слов.

— Вам повезло оказаться в Империи. Мы знаем, что миров неисчислимое множество. И спокойно к этому относимся. Император любит путешествовать — настраивая порталы таким образом, чтобы оказаться в случайном месте. Он так отдыхает. Милфорд, кстати говоря, свой отпуск проводит в России. А я…если и путешествую, то по своим прямым военным обязанностям.

— Вы захватываете новые земли? — звенящим голосом спросил герцог Реймский.

— Нет. Имперцы защищают. Мы вмешиваемся, если силы не равны, а кто-то отстаивает родную землю. Ну, и если император отдал приказ.

— Погодите, а как герцогиня Реймская могла оказаться у нас, в Петербурге, на кольцевой автодороге — и услышать мой призыв о помощи? — спросила я.

— Думаю, у нее есть та же привычка, что и у моего отца, — усмехнулся Ричард.

А Рэм кивнул:

— Она тоже любит путешествовать.

На этом мы отправились ужинать. После этих разговоров неловкость как-то ушла. Все опять стали вести себя как обычно. Мальчишки начали рассказывать об учебе в Академии.

— Мама, представляешь, мы полосу препятствий проходили… А этот баронет Кромер придурошный…

— Пауль! — хором воскликнули мы втроем.

— Что?! — не сдался мой сын. — И что я сделаю, если он и, правда, придурошный…

— За речью следить, — проворчала я. Пока мужчины на полном серьезе озадачились вопросом: а ведь, действительно, что делать…

— Так что там с полосой препятствий? — вернулся к теме обсуждения милорд.

— Баронет Кромер — нарочно толкнул Рэма, чтобы первому полосу пройти… А препод наш…

— Уважаемый, — вот тут и в моем голосе прорезался и лед, и сталь — и все, что там рекомендовал проявлять в тоне милорд Верд для беседы с подрастающим поколением. — Я бы попросила все же слова подбирать и помнить, что я тоже — препод. И мне это название неприятно слышать. Мы же не называем вас — студентов — ушлепками. Хотя хочется. Вот и вы сдерживайтесь.

— Ну, маааам! Чего ты все время перебиваешь! Преподаватель заставил нас всех вместе приседать. Мы приседаем — держа полуторные мечи надо головой, между прочим — и орем: «Спасибо, баронет Кромер!» А он приседает — и отвечает: «Не за что, друзья!»

Мы переглянулись с милордом Вердом — и расхохотались.

— И что в этом смешного? Это же не справедливо! — возмутился Павел.

— Это упражнение призвано выработать слаженность действий, умение работать в команде — и понимание того, что за действие одного члена команды будут отвечать все, — разъяснил милорд Верд.

— Скажите еще, что вы это выдумали, — проворчал Паша.

— Нет, не я. Я ввел это в Академии по армейскому образцу, — улыбнулся ему милорд. — Как и зачет на прохождении полосы по последнему, самому слабому члену команды.

— Кстати, а кто такие «ушлепки»? — спросил он у меня.

Теперь пришла очередь хохотать Рэма и Павла.

— А что все-таки вы преподавали в Академии у себя на родине? — поменял милорд Верд тему беседы.

— Историю, — ответила я. — Вы догадались правильно.

— Коллеги, значит, — улыбнулся он мне. — Тогда становится понятным ваш интерес к моим книгам. И как вам?

— Все лукавят, — пожала я плечами. — И у вас, и у нас… В преподавании истории, как я понимаю, чаще всего всех интересует, как воспитать подрастающее поколение в нужном ключе — а не истина.

— Это плохо?

— Это так, как оно есть, — не поддалась я на явную провокацию. — Как мы понимаем, в любом историческом событии будет столько правд, сколько было участников конфликта. А превалирующей будет правда выигравшей стороны…

— И на героических примерах дети лучше воспитываются…

— Да кто его знает, на чем лучше воспитываются дети. И воспитываются ли они вообще. Или воспитывают нас…