На маленьком, сильно засвеченном клочке фотобумаги опять-таки ничего нельзя было разобрать. Я бросил его сначала на край раковины, в общую кучу, потом поднес к свету и принялся разглядывать. Нечто бесформенное в чем-то бесплотном. Снимок из космоса. Земля на фоне бескрайнего неба.

Еще один отпечаток я сделал с меньшей выдержкой. Земля сдвинулась. Кусок бумаги лег на иной фрагмент снимка. Светлая часть — небо — казалась уже неоднородной: стали заметны сгущения, тени, намеки на силуэты размытых предметов. Стоило пожертвовать половиной большого листа бумаги, чтобы захватить основную часть кадра.

Когда в ванночке с проявителем начали проступать контуры снимка, я подумал, что это старая фотография капустинского «Икара». По мере проявления все более различимыми становились очертания человеческого лица и тела в полете и пупырчатая структура капелек глины.

Не оставалось сомнений: это была сильно увеличенная голова «Икара», которого давным-давно я снимал на выставке произведений молодых скульпторов. Закрытые глаза, плотно сжатые губы, устремленность в небо. Только вдруг угаданные на первом плане перила лестницы заставили меня вздрогнуть и вспомнить все подробности того мгновения, когда черная птица вылетела из-под моей руки. Я инстинктивно схватился за аппарат, отпрыгнул в сторону, услышал далекий, глухой звук и посмотрел на нижнее окно, не бьется ли о стекло случайно залетевший в подъезд голубь.

Снова и снова вижу это лицо, летящее над землей. Оно всякий раз неожиданно возникает передо мной, и тогда начинает щекотать пятки от ощущения высоты, легкости и полета. Базанов беззвучно летит над землей, разрывая паутину лет, преодолевая необозримые пространства, устремляясь к какой-то неведомой цели.

Я никому не показывал этой фотографии.

1978