Истребитель Ла-11 относился к разряду довольно строгих по технике пилотирования самолетов. Подвеска под крылья двигателей-огневержцев сделала машину еще прихотливее. Поэтому в парадную авиаэскадрилью отобрали наиболее опытных летчиков-испытателей истребительного отдела: майора Кубышкина Алексея Георгиевича, майора Кувшинова Леонида Михайловича, инженер-майора Седова Григория Александровича, инженер-майора Терентьева Андрея Григорьевича, капитана Манучарова Андрея Арсентьевича, инженер-капитана Трофимова Виктора Петровича, капитана Масича Виктора Григорьевича и инженера-летчика Василия Ивановича Алексеенко. Во время войны В. И. Алексеенко сначала был инженером эскадрильи по эксплуатации, а затем длительное время инженером 402 иап и внес весомый вклад в его успешную боевую работу.

Участники первого парада на реактивных самолетах. В первом ряду (слева направо): А. Г. Терентьев, Ю. А. Антипов, А. Г. Кочетков, А. Г. Прошаков, А. Г. Кубышкин. Во втором ряду (слева направо): Г. А. Тиняков, А. М. Хрипков, Л. М. Кувшинов, А. А. Манучаров, И. М. Дзюба, Д. Г. Пикуленко и врач И. Н. Сагалович

Испытатели редко летают в строю. Немало пришлось потрудиться над групповой слетанностью девятки. И не меньше над тем, чтобы научить группу точно выходить на Тушинский аэродром, не нарушая общей парадной колонны, следующей по установленному маршруту. По нормативам неточность выхода, превышающая десять секунд, влекла за собой неудовлетворительную оценку.

Над праздничным Тушинским аэродромом девятка пронеслась клином звеньев на высоте около ста метров. Оглушительно прогрохотали восемнадцать реактивных двигателей, оставляя за собой трехметровые снопы яркого пламени. Очевидцы рассказывали, что публика была буквально потрясена. Всех летчиков парадной эскадрильи и многих инженеров завода наградили орденом Отечественной войны I степени. Это была моя девятая награда.

Не прошло и года, как однажды ночью зазвонил телефон. Говорил знакомый корреспондент «Правды»:

— Поздравляю вас, Петр Михайлович, с получением высшей правительственной награды — званием Героя Советского Союза! — Не дав опомниться, он тут же зачитал указ. — «За геройский подвиг, проявленный при испытании новых типов самолетов, за освоение высоких скоростей и за выдающееся летное мастерство…»

Это было 5 марта 1948 года. Я был бесконечно рад и счастлив. Перед мысленным взором промелькнула вся моя жизнь. Двадцать семь лет непрерывной летной работы. Освоено триста семнадцать типов разнообразных самолетов.

Восемнадцать лет на испытаниях опытных военных самолетов — почти всех, строившихся у нас и закупаемых за рубежом с 1931 по 1949 год включительно…

Результаты испытаний на пилотаж первых отечественных реактивных самолетов Як-15 и МиГ-9 развеяли сомнения, мешавшие полноценно использовать их как боевые машины истребительной авиации. Однако на пути новой техники осталось еще одно препятствие — ограничения по максимальным скоростям полета. Оно очень сужало сферу боевого применения Як-15 и МиГ-9. Но имело и основание — реактивные истребители при переходе за установленные скорости вели себя не лучшим образом. Они теряли устойчивость, начинали поперечно раскачиваться, рыскать в стороны, затягивались в пикирование.

Требовались радикальные изменения в конструктивной схеме. Аэродинамические исследования и продувки моделей в трубах показали, что профиль и контуры крыла на наших реактивных самолетах подобраны не совсем удачно. Было установлено, что крылья с относительно меньшей толщиной дужки и стреловидным контуром в плане имеют лучшие аэродинамические данные на околозвуковых, звуковых и сверхзвуковых скоростях полота.

Но все новое сулит неожиданные, иногда довольно неприятные сюрпризы. Поэтому часть конструкторов все еще пыталась решить проблему старыми, уже исследованными путями. Другие же смело устремились в неизвестное, не останавливаясь перед риском.

Конструкторское бюро А. С. Яковлева вначале пошло по первому пути. Оно быстро построило самолет Як-15У с трехколесной системой шасси. В начале августа 1947 года я провел государственные испытания машины. Целесообразность трехколесного шасси не вызывала никаких сомнений. Летные же данные самолета, естественно, остались прежними и не могли удовлетворить возросших потребностей. Тогда конструктор выпустил эту же машину в двухместном учебно-тренировочном варианте, под названием УТИ Як-17.

В конце января 1948 года самолет прошел госиспытания и был рекомендован для серийного производства. Быстрое развитие реактивной авиации настоятельно требовало наличия такой машины для переучивания летчиков, совершенствования и проверки их техники пилотирования.

Вслед за УТИ Як-17 А. С. Яковлев сделал легкий цельнометаллический реактивный истребитель Як-23 с двигателем РД-500.

Отказ от смешанной конструкции представлял собой значительный шаг вперед. Но самолёт, как и его братья-предшественники, имел прямое крыло, хотя и с несколько более тонким профилем. Проводя его испытания, я получил огромное удовлетворение. Истребитель был легок, и прост в управлении. На пилотаже он вел себя, пожалуй, лучше всех машин, на которых мне приходилось летать.

Ночные испытательные полеты производил даже без включения посадочных прожекторов, при свете фонарей… «летучая мышь».

Руководство НИИ ВВС сочло возможным рекомендовать Як-23 в серийное производство, взамен ранее строившегося Як-15. Окончательное решение требовало более детального испытания, в частности проверки самолета на максимально допустимую перегрузку. К выполнению этого ответственнейшего задания приступил инженер-летчик Григорий Александрович Седов. Высокий, худощавый, с умным волевым лицом, он удачно сочетал в себе качества как инженера, так и летчика. Сейчас Григорий Александрович Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель.

Самолетов на испытания тогда поступало много, и все мы были сильно загружены работой. Едва отчитавшись за очередной полет, летчик уже приступал к освоению следующего задания. Руководящему составу зачастую приходилось проверять подготовку летчика прямо на аэродроме.

В этот день, закинув за спину парашют, я шел усталый после полета к себе в кабинет. Навстречу мне, также с парашютом за спиной, быстро шагал озабоченный инженер-летчик Седов.

— Куда спешите, товарищ Седов?

— Пикировать на Як-23.

— Покажите задание.

В нем значилось: выполнить полет на пикирование, произведя последовательно увеличивающиеся по скорости и перегрузке шесть вводов, доведя в последнем скорость и перегрузку вплоть до максимально допустимых. Далее перечислялись скорость и величина перегрузки на каждом пикировании.

Я с сомнением покачал головой, вспомнив, как на таком же задании у меня развалился опытный истребитель конструкции В. П. Яценко И-28.

— А не лучше ли разбить задачу на этапы? Седов резонно ответил, что он на то права не имеет. Я вынул из кармана авторучку. Разделив задание на два самостоятельных полета, поставил подпись.

Блеснув на солнце крылом, Як-23, ведомый уверенной рукой, круто взмыл вверх, растаял в дымке. Вскоре и я ушел в очередной полет. По возвращении мне доложили о значительной остаточной деформации на самолете Седова. Не разбей я задание на два этапа, последующие три пикирования с возрастающими перегрузками могли бы стать для летчика последними в его жизни. Конструкторское бюро А. С. Яковлева усилило прочность конструкции Як-23, и он некоторое время строился серийно.

В пору испытания первых советских реактивных самолетов летную часть НИИ ВВС возглавлял генерал-лейтенант авиации Георгий Филиппович Байдуков. Старейший летчик-испытатель, волевой, опытный командир, он сумел исключительно четко, я бы сказал, на глубоко научной основе организовать многогранную испытательскую работу в новой для мировой авиационной практики реактивной области, где каждый самолет, каждый двигатель таил в себе столько совершенно неизвестных, чаще всего опасных загадок.