— Да брось ты картинки! Гляди вот! Видал?

Он стоял у кабины пилотов и от восхищения не решался перевести дух. Чего-чего только не было здесь! Горячие лучи утреннего солнца, свободно проходя сквозь стеклянный купол, ярко освещали кабину, дробились в никелированной оправе приборов, зайчиками дрожали на полу. Руки так и чесались потрогать разные кнопки и повертеть рычажки. Тут же, в кабине, было два пилотских кресла, и перед каждым на металлической тумбочке торчала похожая на мотоциклетную рукоятка.

— Руль! — догадался Петька. — Включил, повернул и… Попробуем, Коля? А? Ты тут, я — там.

Загоревшись, он шагнул вперед.

— Эй, эй! Мушкетер! Ты куда? Вертолет тебе примус, да?

Петька вздрогнул, втянул голову в плечи и повернулся.

— Да я ж… Да мы ж понарошку… Только подержаться за руль…

— За руль? — рядом с мальчишками вырос тот самый молодой парень, который помогал отцу Ляна таскать ящики. — А где он тут руль, по-твоему?

— Да вот же, — заторопился Петька. — Разве неправда? Разве не этой штукой управляют, когда вертолет летит?

— Управляют-то, конечно, этой, — улыбнулся парень. — Да только рулем она никогда не называлась. Это шаг-газ.

— Как-как? Шаг-газ? А почему?

— Так уж назвали. Если летчик повернет ручку вверх, мотор прибавляет газу, а винт увеличивает шаг и быстрее тянет машину к небу.

Парень поднялся на ступеньку и прошел в кабину. Невысокий, худощавый и темноволосый, он выглядел бы совсем взрослым, если бы не глаза. В серых живых глазах ею светилось что-то озорное, веселое, пожалуй, такое же, как у вожатого Сережи. Подметив это, Петька смекнул, что парень не из строгих, и осмелел уже окончательно.

— Дядь! А дядь! А вы кто? Летчик! Командир экипажа, да?

— А то кто же? — многозначительно кивнул парень. — Только не командир, дружок, а бери выше — второй пилот, штурман и ответственный за загрузку. Один бог в трех лицах! Понял?

Петька даже подпрыгнул от радости.

— Ответственный за загрузку?! Значит, вы можете посадить нас в кабину и покатать? Да? Покатаете, дядя?

Парень отказал.

— Ну хоть три минутки. Хоть только поднимете да опустите, — клянчил Петька.

— Ага! Только строньте вертолет с места, — робко поддакивал Коля.

Уговоры не кончились бы, наверно, до вечера. Но штурман слушать не стал. Все так же посмеиваясь, он разыскал папиросы, закрыл кабину и без церемоний выпроводил дружков из машины.

— Вот так-то, мушкетеры. Хотите кататься — проситесь у дяди Егора. Только мы вам не извозчики, а вертолет не Савраска.

Огорченные мальчишки поплелись к избушке и устроились возле поленницы. А тут, как нарочно, подлил масла в огонь еще и Лян.

Приготовив завтрак и усадив всех за еду, он взял свою чашку и подсел к беглецам.

— Ну? Чего говорил вам Вася?

— Вася? Какой Вася?

— Да штурман же. Знакомый мой.

— А-а, тот? Да что ж, хвастал, что бог в трех лицах, а покатать не взял.

— Не взял? — Лян сочувственно помолчал, хлебнул из чашки и, будто между прочим, обронил: — А я сейчас полечу.

— Ой-ой! Ври больше! — поднял глаза Петька. — Куда это?

— Поселок. Домой. Мать требует.

— А зачем? Соскучилась, что ли?

— Не знаю. Говорит, новый костюм мерить.

Помолчали опять.

— А как же мы? — сказал Коля. — Хотели собирать камни, искать дорогу, теперь…

Лян почесал ногтем нос и задумался. Но ненадолго.

— Ничего, — сказал он. — Камни найдете сами, дорогу покажет отец. Хотите — можете даже ждать меня тут. Приеду назад понедельник.

— Как приедешь? Опять вертолетом?

— Ну да. Дядя Егор и Вася везут геологам наш поселок трубы. Видали? Завтра, послезавтра возить будут тоже. Потом вернутся. Я прилечу ними и буду жить тут самого сентября.

Выход из положения получался, конечно, хоть куда. Пожить в тайге со старым охотником, посмотреть, как он выслеживает зверя, — разве это не интересно? Однако, услышав о геологах и о том, что вертолет вернется дня через два, Петька подумал совсем о другом.

— Ой, Лян! — схватил он мальчишку за руку. — У вас же там геологи! А у нас с Колей камни. Видал, сколько набрали? Что, если в коллекцию попало что-нибудь важное? А?

— Может, попало, — согласился Лян. — Так что ж?

— Как — что? Разве ты не понимаешь? Нам же позарез нужно повидать знающего человека, показать ему камни. Поговори с дядей Егором да Васей, попроси взять нас с собой.

— Ну, как же я? — заколебался маленький удэге. — Разве они послушают?

— Послушают! Послушают! — принялся уверять Петька. — Ты же — хозяин, зовешь нас в гости. А главное объясни: люди, мол, не на прогулку, а по государственному делу — открытие сделали!

Лян, наконец, решился: пошел в избушку, рассказал все отцу. Но и просьба старого охотника тоже не помогла. Пилот везти беглецов в удэгейский поселок наотрез отказался.

— Дядя ж Егор, знаете, какой? — оправдывался Лян. — Посторонних пассажиров, говорит, возить не стану.

— А про государственное дело ты ему объяснял? — напомнил Коля.

— Объяснял.

— И что же?

— Да что? Самое государственное дело, говорит, выпороть их.

О трубах с ногами, воздушном путешествии и еще одной неприятности

Завтрак закончили невесело. Напившись чаю и отодвинув кружку, Петька спросил:

— Ну что, Коля? Может, сходим на речку?

— А что там?

— Да ничего. Просто так. Посидим, подождем, пока улетит вертолет.

Река продолжала бурлить, хотя уже и не так сильно. У берега на гальке широкой полосой темнел осевший за ночь ил. Сидя у обрыва, Петька бросал в воду камешки и тяжело вздыхал:

— Эх, жизнь! Рядом такая машина, а ты гляди и не смей прокатиться. Разве дело?

Коля поддакивал, но скоро примолк.

— Ты чего? — заметил это Петька. — Живот заболел, что ли?

— Да нет. Я… я, знаешь, чего придумал? Что, если прокатиться тайком? Без разрешения?

— Ага! Как же прокатишься? Вертолет ведь не корабль с трюмами. Не спрячешься.

— А вот и спрячешься. Ты железные трубы да ящик на полу видал? Они чем накрыты? Брезентом. Залез под брезент и сиди, пока не пролетишь полдороги. Потом уже не выбросят. И назад не вернутся.

Петька с удивлением уставился на приятеля. Надо же! Маленький, щуплый, при чужих боится слово сказать, и как дойдет до опасности или до настоящего дела — ума да смелости не занимает.

Идея была, конечно, одобрена. Воспользовавшись тем, что взрослые еще чаевничали да курили, а Лян кормил собак, приятели вынесли из сеней вещички, подстерегли удобный момент и незаметно шмыгнули в машину.

— Теперь лежи и не ворошись, — уже накрывшись брезентом, сказал Коля. — Чтоб ни слуху ни духу.

Приготовления к отлету начались минут через десять. Сначала раздались голоса. Кто-то тяжело прошагал к пилотской кабине, щелкнул дверью. Потом повернулся, стал возле мальчишек.

— Гм… Наваждение, что ли? — проворчал человек и, должно быть, выглянув из машины, крикнул: — Эй, Вася! Скоро ты там?

— Да иду, иду, дядя Егор! Чего спешишь?

— Небось заспешишь тут. Нас вон не то что геологи, а и трубы уже заждались.

— Трубы? — удивился штурман. — Шутишь!

— Не шучу, а так и есть. Пешком в дорогу собрались и ноги уже отрастили. Видал?

Мальчишки почувствовали, что их тянут на свет, а в машине раздался такой хохот, что зазвенели железные переборки.

Оказывается, Коля, предупреждая об осторожности Петьку, опростоволосился сам: высунул ноги из-под брезента, и пилот, проходя мимо, увидел их.

— Эх ты! Не ворошись! — зло буркнул Петька, поднимаясь с пола и косясь на приятели.

Вася хохотал так, что брызнули слезы. Глядя на него, не удержался от улыбки и командир.

И вот эта-то веселая минутка все и решила.

— Ну, что ж, приятели? — перестав улыбаться и проводя рукой по темным волосам Коли, сказал дядя Егор. — Что прикажете делать с вами? Не знаете? А как думаешь ты, штурман?

Вася, начавший было поправлять брезент, разогнулся, глянул на командира, на мальчишек и вдруг подмигнул Петьке.