— Жидкость? Смесь воды с нефтью, мистер Смайлс! Восемьдесят процентов воды! Двадцать — нефти. Представьте, у вас такое нефтенасыщение в пористом объёме. Конечно, есть ещё природный газ, но для демонстрационной модели я же не могу метан. Меня и с нефтью авиакомпании едва пускают. Метан в пассажирском самолёте? Невозможно… — Он помчался к компьютеру.

— Отлично, пусть без метана, — остановил я, — Главное, ваш метод отделяет нефть от воды.

— Не только отделяет! Я же объяснил: мы отталкиваем воду от скважин, поэтому притекает больше углеводородов. Ротор электрического поля вызывает… Ах, я должен это показать! Посылаем в породу ток, — Он повернул рукоятку на коробочке с электроникой, — Что видим?

— Что?

— Ничего не происходит!

— Мы видим, что ничего, — подтвердила Сандра.

— Настраиваем частоту! — Маркони покрутил вторую рукоятку, — Плавно, плавно — увеличиваем скважность сигнала, чтобы создать супермодуляцию. Главное — скважность! А то стоячая волна не получится.

Внезапно, я увидел в аппарате движение. Чёрная жидкость поднималась к верхнему концу трубки, — Доктор Маркони? Что это? Нефть?

— Действительно? Мамма миа! У нас нефть пошла! — Хитро улыбнувшись, изобретатель поклонился, точно укротитель в цирке, когда все львы преодолели горящий обруч.

— Мне понравилась ваша модель, — сказал я, — Какое увеличение дебита следует ждать на «Альбатросе»?

— Пятьдесят процентов, в среднем.

— Вы сказали, уже построена полевая установка. Сможет ли НХЭЛ заполучить её для испытаний? — спросила Сандра.

— Да, полевая установка! Как же можно без полевой установки? Нет установки — нет испытаний! Мой последний слайд! — Маркони покатился к компьютеру. На экране, — тёмно-красный морской контейнер с логотипом «Intensimod», — Две системы у меня уже в Сингапуре. Арендная плата: тысяча восемьсот долларов США в день! Если предоставите судно, в августе отправим на север, а в начале октября — можно приступать к работам.

В отличие от математических формул, таблица с финансовой стороной вопроса оказалась лёгкой для понимания: плата за консультирование, аренда, перевозка. Маркони брал на себя страховки и лицензии. Пока мы обсуждали деньги, аппарат на столе продолжал качать нефть, заполнив до отказа верхний конец трубки.

Маркони выдернул вилку из розетки, — Естественно, права интеллектуальной собственности остаются с «Intensimod».

Я кивнул, — Конечно. Мы не претендуем на ваше открытие.

— Однако, если желаете послать статейку в SPE, я не против принять вас с соавторы, мистер Смайлс.

— Я предоставлю эту честь доктору Клейн. Убеждён, вице-президенты не должны втыкать свою фамилию в каждой научной статье, написанной подчинёнными. Сандра, займётесь формальностями по оформлению контракта?

…На «Альбатросе» устаканилось, но с Пинежского продолжали поступать плохие новости. К ноябрю, завершили пять новых скважин, и ни одна не дала более ста пятидесяти миллионов кубических футов в день. На распечатке у Сандры в ежедневнике, ещё жёлтый восточный фланг теперь имел пять «синих яиц петрофизика», и даже на мой совсем негеологический взгляд — выглядел смешно.

Однажды вечером, после ещё одного дня отвратительных новостей, я заканчивал ужин, одновременно проверяя электронную почту. Мой чемодан стоял наготове в холле — предстояла командировка в Хьюстон.

Рэнди неожиданно прильнула ко мне со спины, — Когда мы последний раз занимались сексом, дружок?

— Хороший вопрос! — я повернул к ней голову.

— По-моему, последний раз такое счастье выпало мне в июне. У тебя кто-то есть?

— С чего ты взяла?

— «Сосенки» — маленькая деревня. Мы живём слухами. Каждый понедельник, ровно в пять вечера, у тебя в кабинете — некто Сандра Клейн. Иногда, и не в понедельник! И дверь на замок! И что ты в ней нашёл? Плоская, как гладильная доска! Лицо? Как у породистой гончей.

Я рассмеялся, — Это чушь, Рэнди! Глупые сплетни. Поверь, между Сандрой и мною — совершенно ничего нет. В НХЭЛ — тяжёлые времена. Куча проблем, а доктор Клейн, как ты знаешь, — Технический Директор.

— Почему ты молчал всё это время?

— А тебе так хочется слушать плохие новости? Кроме того — конфиденциально. Пять вечера и дверь на замок — потому что секрет.

— Секретные проблемы? Знаешь, я почему-то тебе верю. По-моему, дружок, ты не сексуальный маньяк. Но двинулся рассудком однозначно, — она обошла стул и поставила босую ступню мне на колени. Пальчики недвусмысленно упёрлись в промежность.

— На какой почве?

— Не на почве, а на месторождении. На Пинежском. Ты встаёшь в полшестого, чтобы принять душ и проглотить кукурузные хлопья. В шесть тебя уже забирает водитель. Возвращаешься домой по-разному, но раньше девяти вечера за последние несколько месяцев я что-то не упомню. Пятнадцать минут — проглотить ужин. Бах — в постель!

— Я же говорю: технические проблемы. Последние четыре месяца не я один в таком режиме. Но дело на Пинежском вроде поправляется. Как порешаем проблемы — отдохну.

— Точно: поправляется?

— А как же!

— А вот тут — не верю! Никуда твоё Пинежское не поправляется! С каждым днём — всё хуже.

— Ничего себе новости! Рекомендации по разработке месторождений нефти и газа от учительницы английской литературы с трудовым стажем три года! Тебе заплатить за консультацию?

— Дружок, ты считаешь, учительницы литературы — набитые дуры? Что добыча падает — давно не новость, даже для домохозяек в «Сосенках». Но у меня — другие индикаторы. Я сегодня пересчитала пустые водочные бутылки. «Абсолют» — одиннадцать штук. И ещё четыре — от всяких разных. За три месяца! По моим прикидкам, у тебя теперь в «Кровавой Мэри» водки вдвое больше, чем томатного сока. А коктейль ты пьёшь за ужином. Пойло помогает тебе сразу отрубиться? — её палец упёрся мне в висок как пистолет.

— Сегодня я не пил. Ну…

— Ладно, не надо оправдываться. В «Анонимные Алкоголики» тебе пока рановато. Возможно, «Долбанутые Трудоголики» могли бы помочь, но к несчастью в Ново-Холмске они пока не открыли своей конторы. Скажи-ка лучше, когда на Пинежском кончится газ?

— Да с чего ты взяла, он должен кончиться, чёрт побери? Там навалом! Наши внуки будут добывать.

— Ты забываешь, дружок, я тоже чему-то в школе училась. Бесконечных месторождений полезных ископаемых не бывает. Я это твёрдо знаю. А если из Пинежского и будут добывать чьи-то внуки, уж точно — не наши. Нас отсюда попрут. Домой, в Техас. Кстати, почему бы нам не вернуться в Хьюстон и добывать газ у себя, а не в этой Богом забытой дыре? Разве нет сланцевого газа на Барнетте и сланцевой нефти в Пермском?[50]

— Во-первых, цены на нефть грохнулись, и на Пермском встало всё бурение. Во-вторых, ты думаешь в Барнетте газ не кончится? Предлагаешь мне отказаться от позиции вице-президента и идти искать работу? А кем? Таксистом? Дворником?

— Не знаю. По-моему, лучше уж дворником, чем выжирать по две бутылки в неделю, чтоб отрубиться вечером и ни о чём не думать.

Я притянул Рэнди к себе и крепко поцеловал в губы. Что на неё нашло? Хотя, я сам виноват: не уделял достаточно внимания сексу.

— С бутылками или без, голубушка, а сейчас я тебя трахну!

— Если ты устал, необязательно. Я как-нибудь переживу. Ой! Что ты делаешь?

Я уже срывал с Рэнди блузку, одновременно сжимая через джинсовую ткань её лобок. Тонкие пальчики жены пробежались по пуговкам, расстёгивая мою рубашку. Оставляя за собой на полу предметы одежды, и не прерывая поцелуев, мы двинулись к дивану.

Вдруг, я осознал, главный герой процесса никак не хочет наполняться кровью. В голове крутились таблицы Мак-Брайда, правдоподобные отмазки Сандры Клейн, заумная трескотня Лацаро Маркони. Кандидат Шорин чопорно кланялся и царапал новенький стол своими образцами. Растягивал губы в идеальной голливудской улыбке Кальвин Ланц. Неопределённость. Неопределённость. Неопределённость.

— А ситуация серьёзнее, чем я думала, — неожиданно сказала Рэнди, — Расслабься, дружок. Перестань думать про свою Неопределённость.