Таи упала духом. Она добрела до угла одноэтажного здания, в котором располагалась мастерская стеклодува и небольшая кузня, присела на каменный выступ фундамента, нагретый солнцем, и уронила в руки лицо.

Таи была молода и всю свою жизнь провела в уединенной деревне, лишь изредка выезжая сюда со своей семьей. Она не знала больше никаких других крупных центров, где имелись базары, никогда не была в городе, а уж в другом мире и подавно.

Куда ей теперь идти? На что существовать? Где взять еду на сегодня?

Таи учуяла прекрасный запах рагу, исходивший из раскрытого окна дома напротив. Какая-то пухленькая румяная женщина выставила на подоконник блюдо с дымящимися хлебцами, видимо, приготовленными как раз к обеду. Девушка сглотнула слюну, желудок сжался от голода.

Можно было подойти поближе, незаметно протянуть руку и быстро спрятаться в конце улицы в толпе снующих туда-сюда людей.

От этой мысли Таи покраснела. Она отвернулась от соблазна и встретилась с проницательным взглядом черных глаз. Мужчина, вышедший из кузни, был старше ее, но не того же возраста, что и ее отец. Темноволосый, с широкой грудью и массивными плечами, с перепачканным сажей раскрасневшимся от жара лицом, он был невысокого роста, но очень крепкий и сильный. Его огрубевшие черты смягчала белозубая улыбка, лукавая, но привлекательная. Казалось, он понял, о чем только что подумала Таи. От осознания этого она смутилась еще больше, будто ее уже уличили в краже.

Она решила уйти, но он окликнул ее.

— Ей, девушка, не спеши.

Она остановилась, но не сказала ни слова.

— Ты голодна, ведь так?

Таи было стыдно признаваться в этом, словно голод был чем-то постыдным. Она никогда не отказывала в помощи скитальцам, забредшим в их края, всегда давала с собой полную торбу еды, но просить самой — это было невыносимо унизительно. Поэтому она лишь сильнее наклонила вниз голову, не решаясь кивнуть.

— Я хочу предложить тебе миску горячей похлебки. Не бойся меня. Мы съедим ее тут же, в открытой каждому взору кузнице. Горшочек уже нагрелся на камнях, пообедай со мной.

И он протянул ей огромную, мозолистую руку. Таи боялась незнакомца, возможно, и не державшего никакой скрытой мысли за этим простым, щедрым предложением, но была так голодна, что, осмотревшись по сторонам на людную улицу, все же подошла ближе. Кузница полностью просматривалась, деревянные ворота с массивными кованными засовами, которые запирали, когда заканчивали работу, сейчас были полностью распахнуты. А на краешке каменной кладки, которая обрамляла горн, действительно стоял средних размеров глиняный горшок.

Мужчина улыбнулся, и на его щеках Таи заметила крохотные ямочки. Такие же, как у Леа. Ее сердце дрогнуло, она решила, что это знак — ему можно довериться.

Она неуверенной походкой прошла внутрь, осматривая наковальню и огромные молоты, странные железные тиски и чан с водой. Земляной пол был рыхловатым, истоптанным тяжелыми сапогами с подкованными каблуками и носками, без циновок или сена, чтобы искра не стала причиной пожара.

— Присядь вон там, подальше от огня, иначе тебе будет слишком жарко, — сказал кузнец, снимая с себя заскорузлую рубаху. Он наклонился к чану с водой, умылся и плеснул на себя из кружки.

Таи завороженно наблюдала за ним. Крепкое тело, созданное тяжелым физическим трудом, с большими мощными руками, с темной порослью на бугристой груди. Узлы мышц перекатываются под кожей.

Этот мужчина был ниже, чем ее отец и брат, но массивнее. Казалось, что он может гнуть железо, не прибегая к помощи наковальни и молота. Невольно она вспыхнула оттого, что засмотрелась на него. А ведь он все заметил. И искорки в черных глазах так и поблескивают.

— Как тебя зовут?

— Таи.

— А я Илиа. Ты путешествуешь?

— Разве можно скитание назвать путешествием?

Он рассмеялся и вновь одел на себя рубаху, ставшую жесткой от пота.

— Что вынудило тебя бродить по земле? Такая хорошенькая девушка, да одна, без защиты и охранника.

— Горе, — просто вымолвила она.

Улыбка сошла с его лица, он серьезно заглянул в ее глаза, серо-зеленые, с коричневыми и голубыми крапинками, яркие и лучистые. Необыкновенные глаза.

— Ты потеряла кого-то?

— Почти всю свою семью. Я из деревни неподалеку… Ну, если ехать, то полдня пути, а если пешком идти — то пять дней. Отца, мать и брата убили разбойники, напавшие на нас совсем недавно, а сестру похитили. Я думаю, что ее продали в рабство. Вот теперь ищу ее.

— Была на базаре?

— Была, — Таи покачала головой. — Но ее здесь нет и не было. Где теперь искать, куда идти — не знаю.

— Ты пока поешь, отдохни немного, а там может и я смогу тебе помочь.

Похлебка оказалась жирной, сдобренной большим куском поджаренного кабаньего сала, приправленная острыми пряными травами. Таи едва сдерживалась, чтобы есть медленней, а не глотать, обжигаясь и не жуя, первую горячую еду за последние дни.

Илиа тоже ел, посматривая на девушку, на ее тонкие холеные ручки, на добротную кожу испорченных сапожек, сохранивших кое-где отделку из стеклянных бусинок.

Она не была бродяжкой, это точно. И ее семья жила хорошо, пока несчастье не налетело на них, как грозовые тучи. Она была моложе его лет на десять, не больше, но так дивно хороша, что он не мог припомнить никакую другую местную красавицу, которой удалось бы затмить ее живую, свежую красоту. Хотя за последнее время его интерес к женщинам имел четко определенный характер.

В юности он часто менял подружек, однажды почти дошло до брачной церемонии, но его избранница оказалась слишком восприимчивой к мужской красоте, и благословления Богов они так и не спросили. С тех пор прошло довольно много времени, он возмужал и обрел уверенность в себе, а вместе с нею и еще более пристальное женское внимание. Однако, пользуясь тем, что ему предлагали лукавые мещанки, он никогда не думал об этих отношения серьезно.

Когда Таи доела, стала неловко озираться по сторонам, ища место, куда поставить посуду.

— Давай миску мне, я потом помою.

— Может быть, это стоит сделать мне?

— Ты устала, это сразу видно. Отдохни здесь. В углу лежит соломенный тюфяк, прикрытый моей чистой рубахой. Поспи пока. Мне работы еще до захода солнца. Если не успею сделать все сегодня — не заплатят. А мне нужно кормить большую семью. Вряд ли ты сегодня куда-то пойдешь.

— Нет, сегодня уже никуда не пойду. Да я и не знаю, куда мне идти.

— Так что сами Боги велят тебе отдохнуть с дороги. А когда проснешься, я отведу тебя на ночлег и, возможно, кое-что разузнаю.