Изменить стиль страницы

Жизнь кипит в нем. Страстный любитель всяких физических упражнений, неустрашимый наездник, великолепно владеющий шпагой и пистолетом, обладающий приятным голосом и талантом рисовальщика, пишущий даже стихи, он бросился в парижский мир, где красивое, гордое и задумчивое лицо, элегантность и приличное состояние обеспечили молодому человеку отличный прием. Вскоре он был на всех праздниках и начал проматывать свое состояние с очаровательной беззаботностью. Так, в порыве фантазии молодой повеса оставил однажды свою виллу в Отейе, купил пароход и три месяца провел на Сене со скрипками и отличным поваром, взятым из какого-то посольства. Позже он купил дом в Руане, прожил в нем три месяца, вернулся в Париж и устроился в прекрасном особняке на улице Риволи. Стихи, найденные в его бумагах, весьма характерные излияния неуравновешенного юнца, свидетельствуют о лихорадочном состоянии мятущейся души, постоянном беспокойстве, доминанте этого неустойчивого темперамента.

В 1845 году, когда графу Гастону де Рауссет-Бульбону было двадцать восемь лет, это постоянное чрезмерное возбуждение, это беспрерывное легкое порхание по жизни стали его утомлять. Как говорят в скверных романах, он вел разгульную жизнь и ему прискучили светские удовольствия. Молодой человек решил сделать что-нибудь полезное и затеял основание колонии в Алжире. Смерть отца, сделавшая Гастона владельцем хорошего состояния, позволила организовать там обширное сельскохозяйственное предприятие. Но хотя Гастон так и не распрощался с любовью к роскоши и склонностью к мотовству, устраивал блестящие охоты на диких животных пустыни, доходящие до эксцентричности, принимал участие в военных экспедициях, в пышных кортежах, он все же преуспел в делах даже тогда, когда события 1848 года его разорили.

Хотя революция и унесла большую часть его состояния, молодой граф с энтузиазмом ее приветствовал. Он давно потерял веру в монархию, и новые идеи нашли в нем горячего пропагандиста. Обратив в деньги остатки своего состояния, Гастон де Рауссет поспешил в Авиньон.

Дискуссии в клубе, статьи в газете «Либерте», которую он основал и возглавлял в течение года, полные огня и страсти, снискали ему небывалую популярность. Когда этот граф показывался в клубах Воклюза, одетый в черное, в белых перчатках, простые люди криками приветствовали его и сбегались, чтобы видеть и слышать своего кумира. В Авиньоне, как позже в Сан-Франциско или Соноре, выдвигая свою кандидатуру, выполняя грубую ремесленную работу, жестоко сражаясь во главе своих сторонников, он всегда сохранял эту изысканность, которая возвышала его над толпой, всегда оставался джентльменом, независимо от размера своего состояния.

К сожалению, Гастон де Рауссет-Бульбон провалился на выборах в Законодательную ассамблею и в 1850 году вернулся в Париж полностью разоренным. Это было то самое время, когда Калифорния многим кружила головы — только и говорили о колоссальных состояниях, нажитых в кратчайший срок бедняками, не имевшими ничего, кроме пары собственных рук. Граф, как его отныне стали называть, сел на английский пароход и высадился 22 августа 1850 года в Сан-Франциско. Поскольку у него не было никаких припасов, то первое время пропитание ему обеспечивал карабин. Затем он сделался рыбаком, потом занялся разгрузкой кораблей, выполняя весело, с достоинством тяжелую работу грузчика и честно зарабатывая на жизнь. Вскоре граф объединился с одним французом, чтобы создать собственное докерское[572] предприятие, которое могло дать значительные доходы, так как большая часть рабочих рук была занята на приисках, когда неожиданная конкуренция убила зарождающуюся отрасль. Тогда компаньоны пригласили третьего и занялись торговлей скотом. Они отправлялись за двести лье за стадом и, пригнав его, продавали животных на мясо в Сан-Франциско. Но еще раз вмешалась конкуренция, убившая торговлю в самом начале. Да, поистине трудно пришлось этому молодцу на золотой земле Калифорнии!

Но пока он боролся таким образом с судьбой, в его голове рождались новые проекты и фатально вели его к трагической развязке. Мексика, терзаемая политическими разногласиями, совершенно распалась и территория за территорией входили в состав США. К тому же, с другой стороны, достаточно многочисленная французская эмиграция в Калифорнии, рассеянная, неоднородная, влачила жалкое существование. Объединившись, она могла бы добиться успеха. С этой целью уже предпринимались некоторые попытки, в том числе под командованием виконта Пиндрея, пришедшего в Сонору во главе ста пятидесяти человек. Но Пиндрей был убит, его отряд рассеялся. Замысел де Рауссет-Бульбона заключался в том, чтобы захватить во владение какую-нибудь область страны, прочно обосноваться, привлечь туда эмигрантов и создать зону французского влияния, противодействующую уже опасному американскому вторжению.

С этой целью граф договорился с богатым банкирским домом в Мехико и основал компанию «Ресторадора». 17 февраля 1852 года Мексиканская республика уступила этой компании рудники Аризоны, очень богатые, неразрабатываемые из-за соседства апачей. Рауссет-Бульбон, заручившись письменным обязательством генерала Агилара, губернатора Соноры, обязался облегчить разработку и изгнать из провинции наводнивших ее опасных дикарей. Предприятием заинтересовались самые высокопоставленные лица, население Соноры считало его огромным благом, и граф получил официальную поддержку мексиканского правительства. Итак, все шло наилучшим образом.

Располагая солидными рекомендациями от чиновников, граф собрал отряд из 270 человек, которые 1 июня 1852 года высадились в Гуаймасе под приветствия местного населения.

Но за это время сформировалась конкурирующая с «Ресторадорой» компания и стала претендовать на владение рудниками Аризоны. И во главе этой новой компании, вступившей в борьбу за уже отданные прииски, стояли как раз те, кто поддержал Рауссета при создании «Ресторадоры»! В Мексике, этой классической стране коррупции и вероломства, подобная вещь никого не удивляет. Лица, о которых идет речь, были просто-напросто куплены акционерами новой финансовой компании и, бессовестно поправ закон, не позволили графу с его отрядом выступить из Гуаймаса. Преданному еще и полковником Хименесом, который сопровождал его в качестве представителя компании «Ресторадора», графу оставалось только вытащить шпагу или опозоренным вернуться в Сан-Франциско.

Тогда он написал заинтересованным лицам в Мексике срочные письма; надежный человек был отправлен в Сан-Франциско за подкреплением, другой отправился в Масатлан[573] с той же целью, а отряд отступил 23 сентября к Эрмосильо. 29-го он стал лагерем в Сан-Лоренсо и на следующий день — в Маделене, где каждый год происходили большие праздники, которые позволили французам устанавливать связи со всей Сонорой.

Рауссет получил уведомление, что ему грозит обвинение в мятеже; но одновременно ему было сделано предложение от имени местных властей северных поселений штата, ожесточившихся против своего правительства, которое отдало индивидуальным предприятиям деньги, предназначенные для охраны Соноры от индейцев.

Чувствуя себя уверенно с внезапно предложенной ему поддержкой, обещающей гарантию материального благополучия, Рауссет-Бульбон, к тому же подталкиваемый его людьми, больше не колебался. Он форсированным маршем отправился на юг с отрядом в двести пятьдесят три человека, из которых сорок два были на лошадях; артиллерия, обслуживаемая двадцатью шестью людьми, почти все моряки, имела два камнемета и два бронзовых орудия малого калибра. Эта маленькая, плохо одетая, но хорошо обученная, хорошо вооруженная армия, управляемая отважными командирами, продвинулась к Эрмосильо. Ступая почти босыми ногами, бравые солдаты прошли за семь дней пятьдесят две испанские лиги, или около трехсот семидесяти километров[574].

Эрмосильо с 12 000 душ населения, защищенный укрепленным мостом и стенами, обороняемый индейцами, национальными гвардейцами и регулярными войсками, послал парламентеров к Рауссету, чтобы с кастильским хвастовством заставить его отойти. Тот пожал плечами, вытащил часы и холодно сказал:

вернуться

572

Докер

— портовый рабочий, грузчик (фр.).

вернуться

573

Масатлан

— порт на тихоокеанском побережье Мексики в штате Синалоа.

вернуться

574

Одна испанская лига равняется примерно 5,6 км, а значит, расстояние в 52 лиги составит около 290 км.