Теперь — свадьба на велосипеде. У одного месье, большого любителя велосипеда, был постоянный соперник, оспаривающий его рекорды в скорости. Этим соперником была девушка. Однажды месье налетел своим стальным конем на камень. Кульбит на полной скорости, страшный удар, потеря сознания, велосипедист очнулся от прикосновения белых ручек своей соперницы-велосипедистки. Так он нашел родственную душу.

— Не хотите ли вы стать моей женой?

— Договорились, — ответила его новая подруга.

Оставалось только назначить день и час и выздороветь как можно скорее.

Все готово. Час настал.

— Джек, — говорит невеста, — не могли бы вы сделать мне одолжение? Я бы хотела венчаться на велосипеде.

— Я не осмеливался просить вас об этом, — говорит глубоко взволнованный жених со слезами в голосе.

Несколько дней спустя среди многочисленной и сочувствующей аудитории протестантский пастор благословил союз двух влюбленных, которые, каждый на велосипеде, вступил под своды церкви в сопровождении шаферов и подруг невесты, горевших желанием последовать такому прекрасному примеру.

На выходе трехколесный велосипед поджидал супругов, которые тотчас же отправились в большое путешествие через равнины великой республики».

Другой путешественник, Карлье, приводит случай, когда проводник железнодорожного поезда, слишком занятый, чтобы выкроить хотя бы один день для своей свадьбы и тем не менее не желая оставаться холостяком, нашел счастливый выход. Он устраивает невесту и пастора в вагоне и занимается своими служебными делами, то есть готовит поезд к отправлению. Поезд трогается, жених присоединяется к своей невесте и пастору, последний соединяет их узами брака. Таким образом, от одной станции до другой обряд бракосочетания был завершен, и проводник не потерял ни минуты своего рабочего времени.

Ну и чтобы закончить эту тему. Двое вступающих в брак направились вместе к пастору, который должен был их обвенчать. На пути была река, случаю было угодно, чтобы поток, вздувшийся от дождя, не позволил молодоженам переправиться на другой берег. Молодые люди, сильно огорченные, решили было вернуться обратно, но заметили на другом берегу прохожего. Они окликнули его и объяснили как смогли цель своих хлопот. Прохожий оказался человеком услужливым. Он сходил за пастором, и тот не замедлил явиться.

Обменялись издалека несколькими словами, потом свернули бумагу с разрешением, привязали к ней камень и, рискуя утопить в реке, бросили сверток почтенному пастору, который, с важным видом приступив к произнесению привычной формулы, вскричал своим хорошо поставленным голосом:

— Очень хорошо, дети мои; вы можете идти к себе: вы женаты в соответствии с обрядами церкви.

Разумеется, что такие неординарные способы заключения брака чрезвычайно редки, но достаточно того, что закон позволяет их, чтобы показать, насколько этот порядок способствует заключению скороспелых, комичных, плохо подобранных браков, так часто кончающихся разводами, правда, сопровождаемыми не более сложными процедурами.

Что бы стало со всеми этими беднягами, так необдуманно вступающими в брак, если бы не было возможности исправить положение! Выход так же доступен, как и вход. Вы достаточно пожили вместе и хотите развестись? Нет ничего проще.

Как и для заключения брака, отправляетесь в мэрию и говорите служащему:

— Месье, я бы хотел развестись.

— Отлично, месье, с вас два доллара.

Это дороже, чем за вступление в брак, но не важно.

— Очень хорошо, месье; вот два доллара, а вот также мое заявление.

Дело сделано. Вы предстаете перед судом, который объявляет вас разведенным. И ничто вам не мешает, пока вы еще там, вернуться в мэрию и сказать:

— Теперь, когда я разведен, я готов снова жениться; дадите мне разрешение?

— Конечно, месье, с вас один доллар…

«Так, однажды, — рассказывает Жусслен, — в штате Коннектикут дама девятнадцати лет, едва выслушав постановление суда о разводе, пошла за разрешением на брак и менее чем через час снова вышла замуж. И еще я знаю одного парня, который обещает к старости иметь хорошую коллекцию браков».

И после этого пытаться запретить мормонам иметь несколько жен! Что касается меня, то я не очень понимаю разницу между этими двумя системами. Менять супругов каждые пятнадцать дней или иметь несколько всегда одних и тех же, которым сохраняют верность, — не знаю, что больше достойно осуждения…

…Заканчивая эту главу, автор глубоко сожалеет, что имеет возможность процитировать только несколько строк из описаний путешествия барона Мандат-Грансея, который опубликовал три изысканных тома о современной Америке и американцах[555]. Тем не менее следует позаимствовать у него портрет ковбоя, сделанный с натуры.

«…Ковбои, по-нашему, “коровьи парни”, садятся на поезд. С их высокими фетровыми шляпами, украшенными тусклым золотым шнуром, огромными сапогами с мексиканскими шпорами и поясом, украшенным револьверами кольт, патронташами и большими ножами, они выглядят как настоящие бандиты, однако ведут себя прилично; но увы! не всегда. Несколько недель тому назад пьяный ковбой захотел, очевидно, предаться одному из своих любимых видов спорта. Он выбил пулей из револьвера сигару у безобидного соседа. Охранник тут же пристрелил ковбоя сзади из пистолета. Тело выбросили через дверь, и на этом все было кончено.

Эти ковбои — язва Запада. Набранные обычно среди людей слишком ленивых, чтобы работать на рудниках или фермах, проводящие свою жизнь в прерии, верхом на лошади днем и ночью, следуя за стадами, постоянно ведя войну с индейцами, они появляются в городе только в дни заработной платы, неизменно напиваются и нагоняют страх на жителей, которые, впрочем, наилучшим образом используют их. Газеты и романы полны описаниями их подвигов. Время от времени сообщается, что компания ковбоев овладела пограничным городом и разграбила его или что просто, охваченные приступом веселья, они согнали всех жителей на площадь и заставили несколько часов танцевать перед ними, стреляя по ногам недостаточно ловких. Потом в один прекрасный день жители создают комитет по защите, который наугад хватает трех-четырех ковбоев, вешает их на первом попавшемся дереве, пока другие в это время невдалеке продолжают совершать свои подвиги. В остальном наилучшие в мире ребята, обожаемые хозяевами салунов, для которых их визиты — большая удача».

И вот так это все происходит самым прекрасным образом в лучшем из новых миров… Да здравствует молодая Америка!

Как большинство его соотечественников, англичанин Фредерик Вимпер[556], человек огромной энергии и нерастраченной жизнедеятельности, искал, куда разумно и плодотворно приложить свои способности, не востребованные до сих пор. Уверенный в своей силе и выносливости, он задумал длительное исследование севера Британской Колумбии и тогда еще мало известной Русской Америки. В этот момент стоял вопрос об уступке Россией Соединенным Штатам обширной территории, что в действительности и произошло чуть позже, и присоединении Британской Колумбии, до тех пор — отдельной колонии, к Канаде. Кроме того, было много разговоров об открытии золотых рудников Карибу, поговаривали о том, чтобы связать Америку с Сибирью кабелем, проложенным под водой. Короче, весь этот регион по тем или иным причинам был в центре всеобщего интереса, и проект путешествия Вимпера органично вписался в проблему, занимавшую тогда умы. Может быть, именно это и определило его выбор и побудило высадиться в начале 1862 года в Виктории, откуда он отправился 16 марта того же года в Карибу[557].

Карибу, Эльдорадо Британской Колумбии, из которого собирались сделать счастливого соперника Калифорнии, — горнопромышленный и, без сомнения, очень богатый район. Компания добывала до двух тысяч восьмисот унций[558] золота за день. Вимпер сам держал в руках двести унций, собранных за восемь часов одним старателем. Это поразительные результаты, представленные на суд публике без малейшего объяснения, дали ошибочные представления о действительной производительности шахт этого района. Как заметил Вимпер, эксплуатационные расходы были очень высоки; шахта начинала давать доход только через два или три сезона. Но этот период еще надо было продержаться. Самые необходимые продукты, например хлеб и мясо, продавались в то время по доллару за фунт, и рабочие руки стоили очень дорого, в среднем десять долларов или пятьдесят четыре франка за рабочий день.