Даже наиболее отважные пионеры, даже те, кто предварительно закалился тяжелым трудом на калифорнийских залежах, не все сумели добиться успеха. Печальный конец горняков, открывших Уильямс-Крик, самую богатую долину Карибу, показывает, как трудно, даже в самых благоприятных условиях, добиться успеха в этой стране. Один из них, немец Вильгельм Дитц, раздавленный работой и лишениями, дошел до крайности и вынужден был жить за счет благотворительности. Другой, шотландец, умер в лесу от голода. Его труп, обнаруженный спустя несколько дней его товарищами, носил на себе следы страшной агонии, рука еще судорожно сжимала оловянную флягу, на которой несчастный пытался концом ножа нацарапать страшный рассказ о своих страданиях.

Такова была страна, в которую храбро устремился молодой исследователь. Ему посчастливилось повстречать на станции Гоматео известного инженера Альфреда Уоддингтона[559], который на свои средства решил построить дорогу в Карибу и приехал проверить, как идут начавшиеся работы. Объединенные сходством вкуса, одинаковым бескорыстием и любовью к неожиданностям, англичане очень скоро подружились.

Когда они прибыли на место, где в глухом лесу остановились работы, Вимпер, решив посетить ледник, отправился туда вместе с краснокожим проводником. Диалект чинук[560], единственный, который понимали индейцы, чудовищная смесь английских, французских и туземных слов, не имеет эквивалента понятию «ледник». Вимпер попытался объяснить его, применив слова hiou ice, hiou snow, скопление льда и снега; тщетная надежда. «Моя ситуация очень напоминала случай с сановником епископальной церкви, который, решив однажды возвестить Евангелие индейцам, начал свою речь словами: “Дети леса!” К сожалению, его переводчик не нашел необходимых слов, и протестантский пастор был оскорблен, услышав в его переводе такое помпезное обращение: “Многочисленные маленькие люди среди стволов деревьев!” Я не больше преуспел в объяснении с моим гидом».

Намучившись, Вимпер вынужден был вернуться в город, где нашел старого индейца по имени Теллот, более сведущего в лингвистике. Последний согласился его сопровождать. После чрезвычайно трудного перехода через густой лес, после нескольких дней изнурительного пути путешественник оказался перед ледником. Он определил ширину ложа близ края ледника примерно в четыре лье. Но кверху ледник существенно расширялся. Молчание, царившее среди гор и леса, делало еще более ощутимым движение льдов. Обломки скал и камни устремлялись вниз с такой силой, что могли бы раздавить наблюдателя, слишком поглощенного этим странным и величественным зрелищем. Снег, покрывавший ледник, быстро таял и превращался в ручьи, которые искрились на солнце; наконец, ноздреватые расщелины между блоками льда разбивали прозрачные как хрусталь потоки. Чрезвычайная жара придавала работе вод двойную активность. Вдали последние лучи солнца золотили величественные пики, снега которых питали ледник.

«Проведя целый день, — говорит Вимпер, — в созерцании этого любопытного зрелища, я очень поздно вечером вернулся в свой лагерь, где нашел Теллота. Он встретил меня с улыбкой, которая ясно свидетельствовала: по его мнению, было чистой глупостью потратить столько усилий, для того чтобы увидеть лед и камни. Вид моих рисунков, казалось, заинтересовал его, но не смог вывести из упрямого, привычного для него молчания. В манерах этого человека было что-то свирепое; я тогда мало обращал на это внимания. Мне бы следовало поскорее понять, какие зловещие планы кроются под этой темной сдержанностью».

На следующий день Вимпер вернулся обратно и нашел своего друга Уоддинггона вместе с двадцатью рабочими, занятыми работами по строительству дороги. Он провел рядом с ним два дня в приятном задушевном общении, потом спустился до устья Гоматео с депешами, которые инженер ему дал, чтобы отвезти в Викторию. Вимпер погрузился затем в лодку индейца Клейоча — легкое каноэ из кедрового дерева, — в котором он не побоялся бы пуститься и по морю, и высадился через шесть дней в Виктории.

Примерно через неделю после его прибытия пришла страшная весть, ошеломившая его и повергшая в оцепенение целую нацию. Уоддингтон и четырнадцать его служащих были захвачены среди леса индейцами и убиты с неслыханной по своей жестокости изощренностью[561]. Мерзавцы досыта напились еще теплой крови своих жертв, как вампиры, и сожрали их сердца! Только трое смогли избежать страшной смерти и принесли, тяжело раненные, страшную новость.

Необходим был урок, чтобы предотвратить повторения подобных жестокостей. Этого категорически требовало как спасение будущей колонии, так и безопасность многочисленных колонистов, обосновавшихся на уединенных фермах в долине или в лесах. В подобных обстоятельствах, беспрецедентных для того времени, правительство приняло энергичные меры. Корпус морских пехотинцев, усиленный добровольцами, набранными в окрестностях, был послан, чтобы отомстить за погибших. Сами индейцы, у которых эта резня вызвала благородное возмущение, присоединились к европейцам. Губернатор лично руководил поисками, но только часть замешанных в убийстве была захвачена, потом предана законному суду и повешена. Среди них находился Теллот, старый индеец, провожавший Вимпера к большому леднику. Допрошенный о причинах его ненависти к европейцам, которые до того осыпали его благодеяниями, он ответил, что строящаяся дорога проходила через охотничьи угодья аборигенов, и старейшины племени решили не допустить, чтобы бледнолицые захватили страну.

Месяц спустя после этих страшных событий Вимпер добился участия в экспедиции под руководством шотландского натуралиста Роберта Брауна[562] на остров Ванкувер, тогда еще мало известный, хотя там и располагалась столица провинции Виктория. В состав экспедиции входили двенадцать человек, среди которых инженер по имени Лич, охотники, рудокопы и несколько индейцев. Маленький отряд прошел на канонерской лодке «Грепплс» вдоль восточного берега острова и высадился в устье реки Кауичан[563], разделившись на три части. Одни отправились под руководством натуралиста, другие — с инженером, а Вимпер, сопровождаемый рудокопом по фамилии Мак-Дональд, решил идти по реке Кауичан. Они соорудили плот из досок и столбов, взятых из заброшенной хижины, связав их веревками, служившими для упаковки одеял. За неимением сверл два компаньона, чтобы не очень затруднять себя, пробили отверстия для шпилек, прострелив деревянные детали из пистолетов.

«Река, — пишет Вимпер, — в сущности, представляла собой ряд порогов, отделенных один от другого почти стоячими водными плесами, и наши мускулы ждало тяжелое испытание. Шесты почти нигде не доставали до дна, но не легче было удержать плот и около берега. Когда мы выходили на стремнину, наша водная прогулка, хотя и не лишенная опасностей, принимала самые смешные обороты. Мак-Дональд, этакий Геркулес с короткими конечностями, весивший не менее трехсот фунтов, выполнял обязанности рулевого. Течение было дополнительным фактором риска к достаточно тяжелому грузу, который нарушал равновесие нашего утлого плота, поэтому корма часто уходила под воду на глубину в несколько футов, а нос при этом задирался вверх самым экстравагантным образом. Мы представляли собой весьма любопытное зрелище, когда плот, уносимый течением со скоростью два-три лье в час, держался в воде почти вертикально, а два исследователя цеплялись за его края, один — полузатонувший, другой — повисший в воздухе, и оба изо всех сил старались с комичной безнадежностью занять более приемлемое положение. Нет необходимости говорить, что каждую минуту наш плот нырял в водовороты так, что перед становился задом, и наоборот».

Это фантастическое плавание через три дня привело исследователей в Виак, маленькую деревеньку недалеко от моря на западном берегу острова. Потом все члены этой разрозненной экспедиции воссоединились в Порт-Сан-Хуан[564]. Тем, кто шел по суше, было не легче, чем добиравшимся по воде. Все измучились и очень устали; и Вимпер заключил: после десятидневного перехода через лесистые возвышенности путники смогли убедиться, что в подобной стране проселочные дороги являются всего лишь иллюзией, а иногда могут превратиться в настоящую ловушку.