Школу не впечатлили угрозы нового директора привить трухлявое полено казарменного порядка к крепкому, налитому молодым соком дичку нового поколения. Приговор Леонида Серафимовича никак не опечалил детские сердца и ожидаемой дрожи в коленках при виде наставника не вызвал. Легкомыслие юности и остатки летнего хмеля в головах вполне гарантировали элитных учеников от страха и учительских упреков. Старшеклассниками они ловились с дерзостью молодого бычка, вышедшего на красную тряпку, а интересы малюток надежно охранялись цербером из областного комитета по защите детей от воспитательного произвола.

Работенки у цербера было немного: в душе эстет, он старательно обходил стороной кварталы фабричной панели с тяжелыми на руку отцами, бедовыми мамашами и их чумазыми отпрысками. Смекалистые, но несовершеннолетние герои с городских окраин и рады были бы визиту хорошо одетого гражданина с золотыми часами, но их встреча по непонятным причинам цербером откладывалась. Зато породистые питомцы языковой гимназии могли рассчитывать на неподкупного чиновника в любое время дня и ночи, и дело тут было не только в их родословной; просто он очень любил детей.

Покуда милые крошки в бантах и ранцах радостно торопились на первый в жизни урок, их более опытные товарищи, второгодники и драчуны, понуро плелись за учителями к Голгофе обязательного начального образования. В колонне третьеклашек разгоралась жаркая дискуссия:

– И вот тут я им говорю, – вещал курносый малыш своим товарищам по несчастью. – Говорю, значит: "Все, родные и близкие! Я уже в вашу школу находился. Вы мне, говорю, говорили, там друзья, общение, весело и рассказывают про тигров, и как запустить мыша в космос. Я два года! Два! Ходил и ждал". Вот скажи, Серый, было про тигров?

Серый – шарообразный недоросль с лоснящимся от летней бабушкиной диеты лицом недовольно загундел:

– Не знаю, что там за тигров, а весело было тока тридцать первого мая. Когда вся эта бодяга закончилась, – и он жестом пухлой ладошки обвел товарищей, учителей и гулкий школьный коридор. Обведенные сразу поникли разноцветными головками и еще острее почувствовали безнадежность своего положения.

– Ну да, – после некоторой паузы всхлипнул курносик. – И я про то. Ни тигров, никакого нужного. А мне мама тут говорит: "Данилка, что значит – находился. Это на десять лет, сыночек, твои университеты!". Предупреждать надо! А теперь еще какой-то Поленид Анафемыч рычит как из сериала "Рекс". Хотя нет, не такой, хотя и похож. Этот не добрый, – ребята согласно закивали и наперебой стали убеждать друг друга, что Рекс-то, конечно, умница и свешивает язык совсем не так, как директор, а аккуратно и для вентиляции.

Мало-помалу спор о достоинствах полицейской овчарки и недостатках нового школьного начальника охватил все младшие классы, включая закоренелых отличников. Дрожащий подбородочек и вылупленные от удивления глаза девочки Марты явно указывали на то, что Поленко вреден даже в малых дозах, и лучше вообще с ним не встречаться. Учителя, эти путеводные звезды на небосклоне маленького человека, тоже не внушали особого оптимизма: на свеженьких выпускниц педа брутальная энергия Леонида Серафимовича произвела неизгладимое впечатление. Самые смелые отделались легким сотрясением мозга и прочих закоулков организма, и теперь с отсутствующим видом гладили своих подопечных по ранцам, пытаясь как-то утихомирить племя младое, незнакомое. Их коллеги послабже так и не вышли из полуобморочного состояния, заработанного на вчерашнем собрании и закрепленного лаем директора на линейке. В младшей школе прочно укоренялись анархия и плохие предчувствия.

А в это время наличный состав средних классов беспокойным муравейником вибрировал у актового зала, где планшеты родителей собирались осквернить установкой системы контроля успеваемости и поведения. Прогресс велик! Но ничто так не стесняет молодое дарование, как двойка, выставленная на обозрение родителей.

– Тарас, а, Тарас! – жалобно захныкал самый щупленький в 6 «Б» мальчик Антошка. Как всегда, за мелкой массой скрывался непримиримых дух, который противодействовал любым знаниям, атакующим несчастного изо всех кабинетов. – Тарасик, это что получается…Зря я все лето мастерил полочку за электрощитком? Я ведь даже книгу прочитал! Со словами! На три страницы, «В помощь домашнему мастеру». Мне, Тарас, никак нельзя дневник мамуле давать. Она от него случается дико неспокойная. Делать-то что? – Антошка с обидой засопел и ткнул в плечо рослого Динина.

– Что-что, – отозвался наследник славной деловой династии, – сухари сушить. Папа всегда так говорит. Это если тебя родичи выгонят из дома за успеваемость. Будешь скитаться хотя бы с сухарями. А воду можно из снега брать. Если до зимы дотянешь, конечно, – Тарас вовремя заметил слезу, закипающую в круглых глазах Антошки, замялся и решил приободрить друга. – А, вообще, Антоха, наши люди не сдаются! Надо найти крайнего, в смысле, кто виноват. И обезвредить. Зови ребят, будем штормить мозгом.

Мигом вокруг Тараса образовался кружок единомышленников, которые тоже любили своих родителей и справедливо полагали, что от лишних знаний им только лишние печали. Двойкам не место в радужном мире отцов и детей! Хотя в современной семье о человека по оценкам вообще не судят, ремень – это атавизм, а углы давно никем не обживаются. Ради спокойствия родных и близких одноклассники Тараса были готовы на подвиг: завести дубликат дневника, обязаться вести его прилежно и пунктуально, а за вполне посильную плату – на нужды общественного движения за мир – надежно хранить его на полочке за электрощитком во дворе. Уютно и скромно, как и требуется от хорошего, послушного сына.

Тут Тарас и показал, каких блестящих результатов можно достичь, лакирую образованием отличную наследственность. Мальчик зрил в корень еще в том возрасте, в котором его папа, лишенный заботы средней школы, по легкомыслию озирался только на инспектора из детской комнаты милиции.

– Дубликат – это неплохо, – подытожил Динин-младший, – но на время, господа. Дубликат не решает нашей проблемы. Наша проблема – эта программа у родичей в планшете.

– Тарасик, – уже не скрывая отчаяния завопил Антошка, – миленький, ну придумай что-нибудь! Ты же умный! Все там будем, знаю, но, может, есть надежда? Ну хотя бы пока я батю не перерасту или пока физику с химией не уберут. И русский с биологией. А вот рисование можно оставить…

Тарас снисходительно похлопал друга по плечу и с уверенным видом произнес:

– Выход есть, Антошка. Как говорили великие и делал мой папа: "Нет человека – нет проблемы". Нам надо всего лишь найти, кто это придумал и дать ему передумать обратно. Или пусть он в другой город уедет. Сейчас многие любят путешествовать! Ну что, ребя, кто виноват?

Школьники тут же загалдели, выдвигая, опровергая и подтверждая версии. Истина, как это водится у младенцев, быстро нашлась во всей своей неприглядной красе. Пытливый ум некоторых сразу же связал приятное новшество с появлением Леонида Серафимовича, хотя последний еще даже не успел взяться за горло спонсоров и потрясти его хорошенько. А именно они и расщедрились на удобный подарок учителям.

Но с точки зрения 6 «Б» виновный плавал на поверхности; его было решено извести по неведомым пока, но эффективным рецептам семьи Дининых. Изобретенную директором программу следовало, как всегда показывают в фильмах, заразить вирусами. Каждый получил ответственное задание: Тарас обязался взять интервью у папы о боевых заслугах и личном опыте, Антоше досталась миссия попроще – найти хакера мирового уровня, но чтобы недорого. Мелкие поручения – финансы, общественное мнение и моральная поддержка – разошлись по остальным.

К концу совещания лавры предателя единогласно увенчали пегого Поленко, и по старинному обычаю детское горе было тут же отмщено безжалостным гимназическим фольклором. К концу дня история о директоре, спящем в гробу и рычащем на случайных прохожих из-за забора дальней стройки уже дошла до мнительных девиц из девятого.