Трой повел их за собой, разорвав печать канцелярским ножом, а потом вставив пропуск в электронный замок ОПК[77].

— Смотрите под ноги, — сказал он, открыв дверь и включив лампы.

Узкий коридор был укрыт двухцветным ковром: кремового цвета по краям от основной дорожки, грязного серо-коричневого — там, где топали ноги. С потолка вниз по стенам уходили подтеки серо-песочного цвета. Повсюду воняло смесью плесневелого хлеба и потных носков.

И свежей меди.

Они шли вперед, перешагивая через банки разлитой краски, инструменты, пару ведер — похоже, бывшие владельцы или, может, банк, в чье владение перешел завод, предприняли попытку ремонта… только чтобы убедиться, что он влетит в копеечку.

Тут было два офиса, приемная зона, общая уборная и пара стальных дверей, рядом с которыми на крючках висели шляпы, покрытые слоем пыли.

— Пройдем здесь. Так короче.

Повернув налево, Трой повел их в другую сторону, пропуская через более узкую дверь. За порогом он щелкнул не по выключателю, а чему-то похожему на ящик с предохранителями.

С серией щелчков поочередно зажглись огромные секции ламп, освещая просторное пространство завода, по большей части пустое, не считая кронштейнов, вмонтированных в пол и огромных масляных пятен на бетонном полу в тех местах, где раньше стояло производственное оборудование.

— Здесь была резня.

Джо вскинула брови. Да, это очевидно, подумала она, окинув взглядом лужи свернувшейся крови, когда-то ярко-красной, сейчас ставшей коричневой. Повсюду были раскиданы ведра со штукатуркой, и когда она пересекла комнату и присмотрелась, то вынужденно накрыла рот рукой, глотая ком в горле.

— Как на ферме, — прокомментировал Билл, прохаживаясь по помещению.

— Какой ферме? — спросила Джо, качая головой при виде засохшей крови. — Боже, как это жестоко.

— Помнишь… два года назад? Была резня подобная этой, только крови в десять раз больше.

— И не было тел, — добавил Трой. — Как и сейчас.

— Как думаешь, сколько человек здесь умерло? — спросила Джо.

— Десять. Может, двенадцать? — Выйдя вперед, Трой сел на корточки рядом с серией размазанных на полу пятен… словно кто-то пытался сбежать, но поскользнулся и упал. — Нельзя сказать наверняка. Это место уже как пару лет выставлено на продажу. Банк отказался от камер наблюдения пять месяцев назад, когда во время весеннего шторма они вышли из строя от удара молнии. Записей нет.

— Разве можно избавиться от такого количества тел? — задумалась Джо. — Куда их деть?

Трой кивнул.

— Убойный отдел прорабатывает все версии.

Смотрят и под вампирским углом? — подумала она про себя. Эти ребята обычно пьют кровь, ведь так? Они не оставляют после себя по пять галлонов[78].

Хотя Трою она это не скажет. Свихнуться можно.

Она перевела взгляд на Билла.

— Как много массовых и ритуальных убийств произошло в Колдвелле за последние лет десять? Двадцать? Пятьдесят?

— Я могу выяснить, — сказал он, встретив ее взгляд. — Я думаю о том же.

Глава 43

— Здесь так спокойно. Так красиво.

Услышав слова Битти, Мэри посмотрела на девочку. Они шли по асфальтированным дорожкам кладбища «Сосновая роща». Луна в достаточной мере освещала дорогу впереди них, серебристое сияние ложилось на макушки сосновых ветвей и элегантные ветки кленов и дубов. Их окружали надгробия, статуи и мавзолеи, рассыпанные по раскатистому ландшафту и вокруг искусственных прудов, и порой возникало ощущение, что бродишь среди декораций.

— Так и есть, — пробормотала Мэри. — Приятно думать, что все это ради призраков похороненных здесь людей, но я уверена, что, скорее всего, это для посетителей кладбища. Бывает сложно, особенно поначалу, навещать умерших родных или друзей. В смысле, когда умерла моя мама, и я похоронила ее, я смогла вернуться только через несколько месяцев. Когда я, наконец, пришла сюда, в каком-то смысле было легче, чем я думала, в основном благодаря приятной атмосфере… нам в эту сторону. Она здесь.

Сойдя с дорожки на траву, Мэри осторожно смотрела, куда наступает.

— Сюда, иди за мной. Могилы расположены прямо перед надгробиями. И да, звучит странно, но я бы не хотела никого затоптать.

— Ой! — Битти посмотрела на красивое надгробие со звездой Давида и именем «Эпштейн» на нем. — Прошу прощения. Извините меня.

Они шли все дальше, пока Мэри не остановилась перед надгробием из гранита розового цвета с именем Сесилия Льюз.

— Привет, мам, — прошептала она, садясь на колени и собирая опавшие листья с надгробия. — Как ты?

Когда она скользнула пальцами по выгравированному имени и датам, Битти села на колени с другой стороны.

— От чего она умерла? — спросила девочка.

— МС. Множественный склероз.

— Что это?

— Человеческая болезнь, в ходе которой иммунная система атакует слой, защищающий нервные волокна. Без этой защиты ты не можешь управлять своим телом, теряешь способность ходить, кормить себя, говорить. По крайней мере, так было с моей мамой. У некоторых людей наступает долгий период ремиссии, когда болезнь не проявляет себя. — Мэри потерла центр груди. — Сейчас больше возможностей для лечения, чем пятнадцать-двадцать лет назад, когда ей поставили диагноз. Может, в эру современной медицины она бы прожила дольше. Кто знает.

— Ты скучаешь по ней?

— Каждый день. Дело в том… я не хочу тебя пугать, но не думаю, что ты когда-нибудь оправишься от смерти своей мамы. Скорее, ты просто свыкнешься с потерей. Так бывает, когда заходишь в холодную воду. Сначала испытываешь шок, но потом проходят годы, и ты приспосабливаешься и не замечаешь холода… и порой ты даже забываешь, что до сих пор лежишь в холодной ванне. Но воспоминания периодически возвращаются, напоминая о том, кого ты потеряла.

— Я много думаю о своей маме. Она мне снится. Она приходит ко мне во снах и разговаривает со мной.

— Что она говорит?

Когда налетел холодный ветер, Битти заправила прядь волос за ухо.

— Что все будет хорошо, и что скоро у меня будет новая семья. Поэтому я начала думать про дядю.

— Ну, я думаю, что это хорошо. — Мэри села, пальто до бедра служила преградой на пути влажной земли. — В твоих снах она выглядела здоровой?

— О, да. Больше всего я была рада видеть это. Она с моим младшим братом, который тоже умер.

— Мы отдали твоей маме его прах.

— Я знаю. Она положила его в чемодан. Сказала, что хочет убедиться, что он всегда будет с нами, куда бы мы ни отправились.

— Было бы хорошо похоронить их вместе.

— Я тоже так думаю.

Повисла длинная пауза.

— Битти?

— М-м?

Мэри взяла веточку с земли и согнула ее, чтобы занять руки.

— Эм, жаль, что я не знала, что твоя мама беспокоилась об Убежище. Я бы успокоила ее. — Она посмотрела на малышку. — Ты беспокоишься об этом?

Битти спрятала руки в карманы и оглянулась по сторонам.

— Не знаю. Все там такие милые. Особенно ты. Но, знаешь, это страшно.

— Знаю. Просто говори со мной, хорошо? Я дам тебе телефон, звони, если станет страшно. В любое время.

— Я не хочу быть обузой.

— Да, это-то меня и беспокоит. Твоя мама не хотела быть обузой, и я уважаю это… но в результате все оказалось для нее немного сложно, для тебя тоже, так не должно было быть. Ты понимаешь, о чем я?

Кивнув, Битти замолчала.

Спустя мгновение девочка сказала:

— Отец бил меня в детстве.

***

Находясь в самом центре трущоб, Рейдж бежал по переулку, его ботинки с грохотом приземлялись на асфальт, пистолет высоко вскинут, но ярость он держал под контролем, чтобы она подстёгивала, а не лишала рассудка.

Его цель рванула через улицу, и он следовал за ублюдком неотступно, вонючий приторный запах лессера был словно след самолета в небе — невозможно сбиться с пути.