— Нет, нас не интересует покупка часов, — сказал Рейдж. — Так что, лютик, не распахивай свой плащ.

— Часы? — Лэсситер вошел… попытался войти в комнату, но зонт застрял в проеме. — Нафиг часы, слышал, утром у тебя возникли проблемы с джакузи.

Он сбросил атрибуты Мэри Поппинс в коридоре и сделал та-да чем-то желтым в ладони. А потом ублюдок запел. Отвратительно.

— Уточка моя резиновая… с тобой так весело купаааатьсяяяяя…

Ви зыркнул в его сторону.

— Ты выставишь его за дверь или мне самому?

— Можем по очереди, — Рейдж старался перекричать пение. — Врача сюда! Срочно!

Если снять гипс, то выбить из ангела все дерьмо будет намного проще. К тому же медицинский персонал поможет собрать останки Лэсситера.

Хэштэг #идеально.

***

Добравшись до Убежища, Мэри сняла слои теплой одежды в своем кабинете, поставила сумочку на пол возле кресла, а потом включила компьютер и вошла в систему.

Она проверяла страницу на «фейсбук» каждую ночь, сразу, как приезжала сюда… потому что заставляла себя не делать этого с телефона или откуда-то еще, боясь подсесть на это дело. И каждую ночь, нажимая кнопку «обновить», она переставала дышать, а сердце замирало в груди.

Она говорила себе, что дело в том, что она отчаянно хотела отправить малышку в какую-нибудь Северную Каролину, в дом с белым забором, собакой, котом и попугайчиком, к паре мистических и радушных бабушек-дедушек, которые, как выяснится, пребывают в полном здравии.

Единственная проблема с этой альтруистичной фантазией?

Снова ни слова от ее дяди, и Мэри обмякла в кресле, с облегчением выпуская воздух из легких.

Очень профессионально с ее стороны, хуже только ее подсознательная попытка привезти Битти в особняк в ночь, когда умерла ее мама.

Но проблема в том… что в последние пару дней в ее сердце случилась перемена. Она начала думать, что…

— Мисс Льюз?

Мэри резко села, вскрикнув.

— О, Битти. Привет. Как ты?

Девочка сделала шаг назад от двери.

— Я не хотела пугать вас.

— Все нормально. Я как раз собиралась подняться к тебе.

— Я могу войти?

— Прошу.

Битти аккуратно и бесшумно закрыла дверь, и Мэри задумалась, не в том ли причина, что она так долго ходила на цыпочках вокруг своего отца. Сегодня вечером малышка собрала волосы в хвост и надела синий свитер поверх платья, которое было на ней пару дней назад. На ногах была вторая пара коричневых ботинок высотой до лодыжек.

— Я должна рассказать тебе кое-что.

Мэри указала на кресло напротив.

— Присаживайся.

Когда Битти послушалась, Мэри выкатила свое кресло из-за стола, так чтобы они сидели друг напротив друга и им ничего не мешало. Скрестив ноги, она выпрямила пальцы.

Мэри не удивилась, когда взгляд малышки обратился на коробку, в которой стояла урна с прахом Анналай.

— Что бы там ни было, Битти, мы со всем разберемся.

— Моя мама солгала, — выпалила девочка. — Мне не девять. Мне тринадцать.

Мэри не показала своего удивления.

— Хорошо. Ничего страшного. Все нормально.

Битти посмотрела на нее.

— Она боялась, что я была недостаточно маленькой, боялась, что я могу попасть под возрастное ограничение, и мне запретят остаться здесь или откажут в медицинской помощи в клинике. Она сказала, что боялась, что нас разлучат.

— Ты можешь жить здесь до своего превращения, Битти. Это не проблема.

— Она попыталась выбрать самый маленький возраст, под который я могла сойти.

— Все хорошо. Правда.

Битти опустила взгляд на свои руки.

— Мне, правда, очень жаль. Поэтому она попросила меня много не разговаривать и играть с куклой. Она не хотела, чтобы я себя выдала.

Откинувшись на спинку кресла, Мэри сделала глубокий вдох. Сейчас, думая об этом, ей казалось логичным, что девочка оказалась старше. Женщины-вампиры проходят через жаждущий период каждые десять лет, а мама Битти была беременна, когда они поступили сюда… а малышей обычно вынашивают восемнадцать месяцев. Значит, Анналай забеременела, когда Битти было одиннадцать, плюс-минус. А не семь.

Беспокоило другое — насколько крохотной была девочка. Для восьми-девяти лет она была в отличном весе. Но не для тринадцати… даже если принять в расчет, что большой скачок в росте происходит во время превращения.

— Мне правда очень жаль, — сказала Битти, опустив голову.

— Пожалуйста, не кори себя. Мы понимаем. Жаль, что мы не знали об этом, иначе мы бы успокоили ее.

— Есть кое-что еще.

— Ты можешь рассказать мне что угодно.

— Я солгала о своем дяде.

Сердце Мэри судорожно забилось.

— В смысле?

— Вряд ли он придет за мной.

— Почему ты так думаешь?

— Она рассказывала о нем иногда, но о прошлом. Ну, что они делали, когда были маленькими. Такими рассказами она пыталась отвлечь меня, когда с папой все становилось совсем плохо. Наверное… я просто очень хотела, чтобы он пришел, понимаете?

— Да. Понимаю.

— На самом деле, он никогда не встречался со мной.

— И как ты чувствуешь себя?

— Очень одинокой. Особенно без мамэн.

Мэри кивнула.

— Я тебя прекрасно понимаю.

— Мы с мамэн… мы заботились друг о друге. Должны были. — Битти нахмурилась, уставившись на коробку на столе. — Она пыталась уйти от него три раза. Первый раз, когда я была младенцем. Я ничего не помню, но все вышло плохо. Во второй раз… — Битти замолкла. — А в третий раз, когда я сломала ногу, она отвезла меня к Хэйверсу, потому что кости не срастались. Тогда мне вставили стержень… и когда мы вернулись домой…

Пришли Рейдж, Ви и Бутч и спасли их.

— Мне нравится твой хеллрен, — внезапно сказала Битти. — Он забавный.

— Тот еще хохмач.

— Это человеческое выражение?

— Да. И означает что он юморист.

Битти снова нахмурилась и подняла взгляд.

— Значит, ты правда была человеком? Я думала, что людей нельзя превратить в вампиров.

— Я не вампир. В смысле, никогда не была. — Мэри улыбнулась. — Видишь? Нет клыков.

— У тебя хорошие зубы.

— Спасибо.

Глаза Битти снова обратились к картонной коробке.

— Значит, она там.

— Ее останки.

— Что случится, если я не похороню ее сейчас? Она… это неправильно? Это плохо?

Мэри покачала головой.

— Время терпит. По крайней мере, насколько я знаю. Но я могу уточнить у Мариссы. Она знает ваши традиции на зубок.

— Я просто боюсь сделать что-то неправильно. Я… сейчас же я за нее отвечаю. Я хочу поступить правильно.

— Я тебя прекрасно понимаю.

— Я что люди делают со своими умершими?

— Мы хороним их в земле… ну, как один из вариантов. Так я поступила с телом своей мамы. Я кремировала ее, а потом похоронила.

— Как и мою.

Мэри кивнула.

— Как твою.

Повисла пауза, и Мэри молчала, давая Битти возможность углубиться в свои чувства. В тишине Мэри хорошенько рассмотрела девочку, ее тонкие, словно тростинки, ручки и ножки, крохотное тело под слоями одежды.

— Где ты похоронила ее? — спросила Битти.

— На кладбище. В другой части города.

— Что такое кладбище?

— Это место, где люди хоронят своих родных, на могилы устанавливают надгробия, чтобы знать, где она находится. Время от времени я приношу туда цветы.

Наклонив голову, Битти нахмурилась.

— Ты покажешь мне? — спросила она спустя мгновение.

Глава 42

— Не ожидал твоего звонка. — Эссейл с улыбкой повернулся к Нааше. — По крайней мере, так скоро.

Этим вечером Нааша решила принять его в обиталище ее хеллрена, в темном и пафосном кабинете, заставленном книгами в кожаном переплете и мебелью, напоминавшей Эссейлу о частных джентельменских клубах у людей. Сегодня ночью она снова оделась в красное, наверное, специально в цвет бархатных штор, свисавших с потолка подобно артериям… а, может, она верила, что ему нравилось видеть ее в этом цвете.