Опорой вам до смерти; а пока

Пускай печаль терпенью покорится.

Я допрошу всех тех, кто в подозренье.

Брат Лоренцо

Я больше всех быть должен в подозренье,

Хоть меньше всех для этого гожусь.

Но час и место — все против меня

В убийствах этих. Я стою пред вами,

Чтоб обвинять себя и оправдаться, —

Свой обвинитель и защитник вместе.

Герцог 

Так говори скорее всё, что знаешь.

Брат Лоренцо 

Я буду кратким. Дней моих остаток

Короче, чем рассказ об их несчастьях.

Ромео, что лежит здесь мёртвый, был

С покойною Джульеттою обвенчан:

Она была ему женой законной;

Я их венчал. День тайного их брака

Был для Тибальта роковым; в тот день

Был из Вероны изгнан новобрачный;

О нём — не о Тибальте — были слёзы.

Вы, чтоб её избавить от печали,

Решили с графом обвенчать насильно;

Тогда она пришла ко мне в тоске,

С безумным взором и меня молила

От двоемужия спасти её —

Не то себя убить грозила тут же.

Тогда я ей, руководясь наукой,

Дал сонного питья; его лишь выпив,

Она мгновенно погрузилась в сон,

Подобный смерти. Я послал к Ромео,

Чтоб он её из временной могилы

Освободить явился к той минуте,

Как перестанет действовать питьё.

Но мой посол случайно был задержан

И возвратил вчера моё письмо.

Тогда один, в тот час, когда проснуться

Должна была она, сюда пришёл я,

Чтобы её из склепа увести;

Хотел её в своей я спрятать келье

И отвезти её потом к Ромео.

Когда ж сюда пришёл я — за минуту

До пробуждения её, — увидел,

Что мёртвыми лежат передо мной

Ромео верный и Парис достойный.

Она проснулась. Я её молил

Уйти со мной и покориться небу.

Но шум меня заставил склеп покинуть,

Она ж в отчаянье не захотела

Пойти со мной и, как я полагаю,

Покончила с собой. Вот всё, что знаю.

Кормилице был брак её известен.

И если я отчасти хоть виновен

Во всём, — пускай жизнь старая моя

Падёт немного раньше срока жертвой

Суровейшего нашего закона.

Герцог

Твоё всегда мы знали благочестье, —

Но где слуга Ромео? Что он скажет?

Бальтазар

Я господину весть принёс о смерти

Джульетты, и из Мантуи тогда же

Он кинулся сюда — и прямо к склепу.

Письмо отцу велел вручить он утром,

А в склеп спускаясь, угрожал мне смертью,

Коль одного его я не оставлю.

Герцог 

Дай мне письмо — я сам его прочту, —

Где графа паж, сюда приведший стражу?

Паж Париса подходит к герцогу.

Скажи, что делал здесь твой господин?

Паж

Принёс цветов на гроб своей невесты,

А мне велел подальше отойти,

Вдруг кто-то с факелом явился к склепу.

Тут господин мой выхватил свой меч —

И я скорее побежал за стражей.

Герцог

Письмо рассказ монаха подтверждает,

Теченье их любви и весть о смерти;

И дальше пишет он о том, что яду

У нищего аптекаря купил

И в склеп пришёл, чтоб лечь с Джульеттой рядом. —

А где ж враги — Монтекки, Капулетти?

Вас бич небес за ненависть карает,

Лишив вас счастья силою любви!

А я за то, что ваш раздор терпел,

Утратою родных наказан также.

Капулетти 

О брат Монтекки, дай свою мне руку.

Вот вдовья часть Джульетты; я другой

Просить не стану.

Монтекки 

Дам тебе я больше:

Из золота ей статую воздвигну.

Пусть людям всем, пока стоит Верона,

Та статуя напоминает вновь

Джульетты бедной верность и любовь.

Капулетти 

Ромео статую воздвигну рядом:

Ведь оба нашим сгублены разладом.

Герцог 

Нам грустный мир приносит дня светило —

Лик прячет с горя в облаках густых.

Идём, рассудим обо всём, что было.

Одних — прощенье, кара ждёт других.

Но нет печальней повести на свете,

Чем повесть о Ромео и Джульетте.

Уходят.

Послесловие к «Ромео и Джульетте»

Трагедия эта при жизни Шекспира была издана три или четыре раза — в 1597, 1599, 1609 годах и ещё один раз, неизвестно в каком году, прежде чем она была включена в F (фолио) 1623 года. Ввиду чрезвычайной краткости текста первого издания (2232 строки вместо 3007 строк второго издания) долгое время думали, что это две последовательные редакции пьесы, принадлежащие самому Шекспиру, который после 1597 года сам переделал свою трагедию, расширив её. Но затем было выяснено, что Q (кварто) 1597 года является «воровским», сильно изувеченным и сокращённым изданием, к которому Шекспир не имел никакого отношения. Вероятно, пьеса возникла на несколько лет раньше её первого издания; об этом говорят неровность её стиля, обилие эвфуизмов и целый ряд других стилистических признаков, указывающих на раннюю манеру Шекспира. Полной определённости тут нет, но большинство критиков датируют пьесу 1595 годом или даже ранее.

Ещё больше, нежели значительное число прижизненных изданий, о популярности пьесы в шекспировские времена свидетельствует то, что в фолио 1623 года, находившемся в читальном зале Оксфордского университета, наиболее замусолены уголки страниц, содержащих данную трагедию, и из них те, где напечатана ночная сцена свидания (III, 5).

История юной любви двух отпрысков враждующих домов, кончающаяся трагически вследствие случайного рокового недоразумения, много раз обрабатывалась уже в древней литературе, и тема эта была хорошо известна Шекспиру хотя бы по истории Пирама и Фисбы, забавно использованной им в «Сне в летнюю ночь». Но в данном случае, как показывает итальянская оболочка трагедии, эта тема была взята им из новелл и драм итальянского Возрождения.

Самая ранняя из сохранившихся обработок этого сюжета, крайне популярного в ренессансной Италии, принадлежит Мазуччо («Новеллино», 1476 г.; новелла 36), у которого любящие носят ещё другие имена и события происходят в Сьене. Но уже у Луиджи да Порто («История двух благородных любовников», около 1524 г.) действие перенесено в Верону, любящие получили имена Ромео и Джульетта, а кроме того, получили фамильные имена упоминаемых Данте враждующих семей — Монтекки и Капулетти («Чистилище», VI, 106). В этой форме от да Порто сюжет перешёл к Больдери («Несчастная любовь», 1553), Банделло («Новеллы», 1554), Луиджи Грото (трагедия «Адриана» изд. 1578 г.) и, наконец, к Джироламо делла Корта, который в своей «Истории Вероны» (1594—1596) выдаёт эту повесть за истинное происшествие. Вероятно, вскоре после этого и была сфабрикована явно поддельная гробница Ромео и Джульетты, которую до сих пор показывают в Вероне туристам.

Рассказ Банделло послужил основой для драмы Лопе де Вега «Кастельвины и Монтесы» (около 1600 г.), а, кроме того, французский перевод его, сделанный Пьером Буато («Трагические истории», 1599), был в свою очередь переведён на английский язык Пейнтером в его «Дворце наслаждений» (1565—1567) и свободно обработан в обширной поэме (более 3 000 стихов) Артура Брука «Ромео и Джульетта» (1562). Именно последняя и послужила Шекспиру главным, а может быть, даже единственным источником для его пьесы. Правда, сам Брук сообщает, что он уже видел на сцене пьесу на этот сюжет. Если принять это свидетельство за чистую монету, можно было бы предположить, что трагедия Шекспира восходит не к поэме Брука, а является переработкой упоминаемой им пьесы. Но беглость его упоминания оставляет неясным, где он её видел и не была ли эта пьеса итальянской (вроде трагедии Грото), или, быть может, даже латинской (у самого Брука герой носит латинскую форму имени — Romeus). Да и не является ли эта пьеса просто выдумкой Брука? Не забудем, что в эту эпоху лучшей рекомендацией какой-либо истории всё ещё была (как и в средние века) не новизна её, а именно ссылка на то, что она уже рассказывалась раньше. Проще и естественнее поэтому допустить, что именно и только поэма Брука, с которой пьеса совпадает и в целом и во множестве деталей, послужила источником последней.