Катализатором этого процесса послужила Розарио. Влюбившись в неё и наслаждаясь состоянием влюблённости — после стерильного брака с Нэн и пустых сексуальных связей ему казалось, что он на это неспособен, — Рик чувствовал, что теперь для него нет ничего невозможного. В каком-то внезапном озарении ему вдруг открылся выход из его банального существования. Рик как бы увидел человека, которым он мог стать, но не стал. Он отчаянно хотел сбросить с себя груз прошлого, висевшего на нем подобно омертвевшей коже. Ему не терпелось освободиться от тупикового брака с Нэн, от все возрастающего ощущения, что его жизнь лишена смысла, от своих дурных привычек — пьянства и бесцельного шатания — и от общего недостатка жизненной энергии. Розарио! Она стала его спасительницей. В Мексике Рик влюбился не только в неё, но и во все то, что она собой олицетворяла. Правда, он никогда не был в Колумбии, но разве это имело какое-нибудь значение? Розарио сказала, что это сказочное место для жизни. Он увидел родину любимой ею глазами, и этого было достаточно. Разве ему могло быть там плохо? Это же часть Розарио!
С новым для него чувством восхищения Колумбией и увлечённостью латиноамериканской культурой Рик впервые начал отдавать себе отчёт в том, как возросло его отчуждение от Соединённых Штатов — как в политике, так и в культуре. Его переполняла ненависть к Рональду Рейгану и его голливудской Америке, о которой с экранов телевизоров кричали 60-секундные рекламные ролики. Они предназначались для людей, порабощённых приверженностью к массовой культуре, которая провозглашала, что жизнь прекрасна только для тех, кто пользуется определённым дезодорантом, водит самую крутую машину и пьёт пиво, приготовленное по старому американскому рецепту. "Я совершенно не выношу Рейгана как президента, политика и оратора, — жаловался он Розарио. — Не могу слушать его сентиментальных и лицемерных речей и чувствую полное отвращение к большинству аспектов поп-культуры Соединённых Штатов". Между тем в Латинской Америке все, естественно, было по-другому. Розарио обожала книги, изящные искусства, изысканные блюда и приятные беседы. Вот это культура! Теперь он был уверен, что жить в Латинской Америке было уготовано ему судьбой.
Рика послали в Мехико-Сити "убрать грязь" за офицером, уличённым во лжи и воровстве. Возвращаясь в штаб-квартиру, он чувствовал, что не только выполнил профессиональный долг, но и начал приводить в порядок свою личную жизнь, в общем, стал совершенно другим человеком. Так для него начался 1984 год — с радужных надежд, больших ожиданий и уверенности в себе.
А затем в очередной раз сломался "вольво". Механик сказал, что дешевле сменить машину, но Рик все-таки настоял на ремонте. Розарио мечтала о новом автомобиле, и он купил ей "хонду-аккорд", взяв ссуду у кредитного объединения. Шли недели и месяцы, и Рика начало охватывать беспокойство. Розарио погрустнела. Ей стало одиноко. В Мехико-Сити ее нагружали работой в посольстве, ублажали на дипломатических приёмах и интересовались ее мнением о мировой политике на званых обедах. Теперь же Розарио сидела дома и ждала Рика, изнывая от безделья. Работать она не могла, поскольку жила в Штатах по туристической визе. Каждые полгода Розарио приходилось уезжать из страны и подавать прошение о повторном въезде. Когда она впервые отправилась в Боготу навестить мать, Рик опасался, что Розарио там и останется. Полугодовая виза стала тяготить их обоих. Ей надоело делить свою жизнь на шестимесячные интервалы. Розарио начала жаловаться. Кто она такая? Они не женаты. У неё нет работы. Она нигде не учится. Когда во время нечастых вылазок на люди они встречали кого-то из знакомых, Розарио холодела, а Рик терялся, не зная, как ее представить. Для одних она проходила как его знакомая из Мехико-Сити, для других — как подружка, словно они были подростками. Наконец, он начал представлять ее просто как "Розарио", обходясь без комментариев, что она с грустью находила соответствующим действительности. Розарио жаловалась, что теряет свою индивидуальность. В Мехико-Сити она никогда не была "другой женщиной", но теперь стала ею — и больше никем.
Незадолго до начала их совместной жизни Рик, подчиняясь требованиям Управления, подал в отдел безопасности отчёт о своей "деятельности вне службы". В нем он официально уведомил ЦРУ, что находится в серьёзных отношениях с иностранкой и бывшим "активом" ЦРУ. 7 апреля 1984 г. он составил ещё один отчёт, информируя Управление о том, что намеревается жениться на Розарио. Это повлекло за собой проверку ее прошлого. Сотрудники Управления позвонили пятерым знакомым Розарио, которых она указала как своих поручителей в анкете ЦРУ. Все подтвердили, что она хороший человек. Позже следователи заявят, что на этом этапе в системе безопасности Управления произошёл сбой. Глава отдела контрразведки (КР) порекомендовал перевести Рика на менее ответственную работу, если он решится на этот брак. Рекомендация была передана директору отдела кадров ЦРУ, но тот считал, что не уполномочен решать, кто должен, а кто не должен работать на особо секретных должностях с учётом вопроса о жёнах. Это решение должен был принять начальник отдела СВЕ. Тогда-то система и отказала. Директор отдела кадров так и не переслал рекомендацию главы контрразведки начальнику отдела СВЕ. В результате ни одному из боссов Рика не сообщили о поступившем предложении, и его брак получил безоговорочное одобрение.
То, что она должна была понравиться ЦРУ, показалось Розарио унизительным. Какое право имело Управление задавать о ней вопросы? На это Рик лишь рассмеялся и напомнил ей, что проверка благонадёжности — это ещё цветочки. Сотрудникам ЦРУ запрещались браки с иностранцами. Ей было необходимо получить американское гражданство. Когда он впервые упомянул об этом требовании в Мехико-Сити, Розарио промолчала, но теперь, когда ей предстояло на самом деле отказаться от колумбийского гражданства, она содрогнулась от ужаса. В Госдепартаменте не существует подобных правил, запротестовала Розарио. Дипломатам разрешают жениться на иностранках. Почему она должна отрекаться от своей любимой Колумбии? Это несправедливо!
— Ты же знаешь, что я не дипломат, — сказал ей Рик.
— Тот, кого я полюбила, им был, — отрезала Розарио ледяным тоном.
Рик достал все необходимые для получения гражданства документы и вручил их Розарио. Он напомнил ей также, что для того, чтобы стать гражданкой США, ей придётся сдать письменный экзамен. Вечером, накануне тестирования, он спросил, не хочет ли она просмотреть образцы вопросов.
— Ни в коем случае! — оскорбилась Розарио. — Этот тест они придумали для неучей-эмигрантов, которые только что сошли с корабля, и раз уж они его проходят, тест наверняка очень тупой.
Когда она вернулась домой после экзамена, Рик не решился спросить ее о результатах. Розарио заговорила об этом сама. Она набрала высший балл. Рик спросил, не хочет ли она, чтобы он пошёл с ней на церемонию принятия присяги. "Для некоторых людей это большой праздник", — ободряюще прибавил он. Но как только эти слова слетели с его губ, Рик понял, что совершил ошибку.
— Мне безразлично, что я скажу, подняв руку, и какие бумажки мне придётся подписать, — отчеканила Розарио. — Я не американка, никогда ею не буду, и никакие церемонии этого не изменят.
Нет, она не желает, чтобы он присутствовал на ее "похоронах", закончила Розарио. Рик почувствовал себя виноватым. По несколько раз на дню она напоминала ему о том, что полюбила дипломата, а не бюрократа-цэрэушника.
В 1984 году Дэйвида Сэмсона снова перевели в штаб Управления, и он часто наведывался в гости к Рику и Розарио. "Она стала задыхаться в четырёх стенах этой квартиры", — вспоминал позже Дэйвид. Диана Уортен, лучшая подруга Розарио в Мехико-Сити, также вернулась в Лэнгли, чтобы работать в подчинении у Рика. Она заметила, что Розарио несчастна. "мне было ее так жалко, — сказала Уортен позже. — Розарио умирала от скуки. ЕЙ было нечем заняться, да и друзей у неё не было". Как-то в воскресенье Уортен зашла за ней, чтобы пойти вместе по магазинам. Розарио заявила, что никуда не пойдёт. Она пожаловалась, что ей с Риком едва хватает денег на еду. Рик обратил внимание, что Розарио стала часто говорить о том, насколько веселее они жили в Мехико-Сити. Что случилось со "старым Риком", спрашивала она, с Риком, который всегда горел желанием найти какой-нибудь Новый ресторанчик или слетать в Акапулько на уик-энд? Теперь все их развлечения сводились к походу в гости к сестре Нэнси, чтобы пожевать попкорн и сыграть в "Тривит персьют". После смерти отца Розарио хотелось, чтобы кто-то окружил ее заботой. Сначала Рику это прекрасно удавалось. "Он носился со мной, как с ребёнком, и мне это нравилось", — сказала она позже. Теперь Розарио чувствовала себя покинутой. Рик думает только о своей работе, ворчала она.