Таким вот образом.

Пожалуйста, заметьте: я не сказал: "Ну и что?" и даже не сказал: "вот в чем дело!", я просто сказал: "Таким вот образом я хочу дать понять, в что здесь дело.

(Длинная пауза.)

Вы должны понять, что мне нелегко даётся выставлять себя напоказ. Я всегда считал себя человеком дружелюбным и искренним почти при всех обстоятельствах, и, тем не менее, я признаю, что часто не могу открыться полностью или позволить себе завязать настоящую дружбу. Я не того сорта человек, который может легко говорить о своих чувствах или откровенничать с кем-то во время коктейля. По этой причине некоторые люди скажут вам, что я надменный человек, хотя я просто сдержанный.

И опять я говорю: «Таким вот образом».

(Длинная пауза.)

Теперь о разнице между исполнением роли в театре и исполнением роли во время шпионажа. Да, это интересно. Главное различие в следующем: в театре имеет место сознательное отключение недоверия. Зрители делают это добровольно, когда смотрят спектакль, и таким образом объединяются с актёром в создании увлекательной иллюзии. В случае со шпионажем дело обстоит не так. Позвольте мне предварительно заметить, что в основном агентами становятся добровольно и прекрасно понимают, на что идут: на риск и прочее. Но в некоторых случаях оперативный офицер подбирает себе роль, которую будет играть. Он становится актёром. Цель его игры, однако, не взаимное создание увлекательной иллюзии, а эксплуатация партнёра путём обмана. И здесь требуются талант или другие качества, которые выходят за рамки игры на сцене. Это способность определить уязвимость человека, выяснить сильные и устойчивые желания вашей "цели" и затем целенаправленно создать такую реальность или сценарий, которые соблазнят "цель". Это требует игры на высшем уровне, поскольку задачей являются обман и манипулирование. А также злоупотребление доверием.

Вы должны понять, что суть шпионажа даже самого безвредного сорта заключается в предательстве того доверия, которым пользуется офицер разведки у "цели". Можно даже сказать, что это — определяющий элемент, поскольку без него нет и шпионажа. Солдат, выполняющий разведзадание за линией фронта, может быть расстрелян как шпион, но он не злоупотребляет доверием. Однако американский военный атташе, который благодаря настойчивым усилиям добивается дружбы и доверия иракского военного атташе в ходе дипломатических приёмов и других мероприятий и использует это не для традиционного обмена военными сплетнями, а для поддержки работы ЦРУ по вербовке, уже злоупотребляет доверием. И если с каким-либо учёным его китайский гость делится личными и компрометирующими взглядами, а тот передаёт их далее, это — злоупотребление доверием. Конечно, можно спорить о том, в какой мере такое поведение предосудительно, продажно, а может быть, оправданно. Но определяющий момент — это всегда злоупотребление доверием. Вот в чем суть работы офицера разведки — предательство доверия другого человека.

Как это относится ко мне лично? Я не обладал талантом и навыками общительного человека, однако, что у меня было, так это способность сосредоточиться на «цели»; установить взаимоотношения, путём манипуляций втянуть себя и его в ситуацию или образ мыслей, которые я наметил, а затем подготовить и осуществить подход. Это у меня хорошо получалось. Я был способен делать это как сам, без легенды, так и под видом другого человека — бизнесмена, учёного, богатого, бедного, женатого, неженатого, либерала, консерватора. Многие удачливые в других отношениях вербовщики испытывали в этом трудности. Возможно, добиваться большего успеха мне помогало в какой-то мере то, что я был на ступеньку выше в умении играть роль, например, исполнять функции другого лица, то есть как раз то, что может создавать трудности оперативным офицерам, которые ощущают себя только самими собою и считают, что пригласить "цель " на семейный пикник — это лучший способ справиться с работой.

Но как исполнение роли сказывается на мне лично? Это объяснить не просто. Я виню Станиславского и его метод за то, что их навсегда смешали все вместе, что многие склонны верить, что успешная игра означает способность перевоплощаться, то есть совмещать, заменять или даже сливать воедино личность актера с предполагаемой личностью героя. это совсем не так. Исполнение роли — это искусство, в котором мастерство определяет почти все, и, повторяю, не существует такой вещи, как представление одного человека, в нем должна участвовать публика. Так о чем я здесь говорю?

Мне кажется, я говорю о том, что в моей профессиональной жизни не было проблем с вхождением в роль. Я мог делать это с большой лёгкостью. Я думаю, что это объясняется тем, что в моей профессиональной жизни это был защитный механизм. Он использовался для обмана, но гораздо в большей степени — для моей собственной защиты, а не для манипулирования людьми.

Конечно, обман всегда включает в себя манипулирование людьми, не так ли? Н-да… Думаю, что я исполнил роль в основном для того, чтобы скрыть, кем я являюсь в действительности. Но опять, насколько я отличаюсь в этом от других? Таковы мы, все люди, не правда ли?

Суть состоит в том, что наша работа в качестве вербовщиков заключается в использовании людей. Это то, что мы делаем и единственный способ оправдать себя состоит в вере в то, что делает твоя сторона. Если ты не веришь в то, что ты делаешь, является правильным не только с точки зрения интересов твоей страны, но и собственного чувства справедливости и чувства того, что необходимо сделать для защиты демократии — ну что же, тогда никто не удерживает вас от того, чтобы вы перешли черту. Я думаю, Рик просто потерял эти чувства — если он когда-либо их имел. Я не уверен, что имел.

Р. Патрик Уотсон, ФБР

Олдрич Эймс? Надеюсь, он вечно будет гореть в аду!

Сын русского, казнённого после разоблачения его Эймсом как шпион ЦРУ

Сделал ли Рик что-либо аморальное? Он причиняет боль своему сыну, но это не самое главное. Послушайте, все эти шпионы, которые были казнены, знали, на что шли. Точно так же, как и он, они рисковали. Мне не жаль никого из них, а что касается Рика — да, он мой друг и я не знаю никого, кто мог бы так проделывать нечто подобное, как он.

Чак Уиндли, школьный товарищ

На рождественском вечере 20 декабря 1973 г. Эймс так набрался, что сотрудникам службы безопасности ЦРУ пришлось помочь ему добраться до дома. На следующее Рождество Эймс также напился, и офицер безопасности обнаружил его в компрометирующей ситуации с женщиной — служащей ЦРУ.

Из доклада комитета по разведке сената Соединённых Штатов

Я думал, что меня расстреляют. Я никогда не слышал о том, чтобы люди, арестованные КГБ, вновь оказывались на свободе. Я никогда не знал кого-либо, посаженного в Лефортовскую тюрьму и вышедшего живым.

Владимир Поташов, шпион, которого раскрыл Эймс.

Рик, безусловно, не был практичным, когда впервые пришёл в Управление и женился на Нэн. Он был в действительности просто неряшливым. Его волосы свисали до самых плеч, и я клянусь, он просто сам подрезал их ножницами. Они были конечно, не ухожены, не уложены в причёску и даже не выглядели чистыми. Он носил старые очки, которые явно вышли из моды. У него были плохие зубы, и он постоянно курил. Он любил поговорить об идеях. Он не был человеком того сорта, с которым можно посидеть за столиком и поболтать о погоде или о том, что в кафетерии подаётся в этот день на ленч.

Жанна Р. Вертефей, ЦРУ

Джон Соудерс позвонил мне и сказал, что Рик собирается идти на постоянную работу в ЦРУ. Я спросил его: "Куда именно?" И Джон сказал, что Рик хочет поступить в Оперативный директорат. Я, помнится, воскликнул: "О Боже!" Понимаете, мои родители работали в ЦРУ, и я знаю, что оно делает с людьми Те, кто там работает, делятся на две категории: аналитиков и тех, кто занимается оперативной работой, что и собирался делать Рик. Нет ничего безнравственного или аморального в работе аналитиков так называемого Информационно-аналитического директората, но каждый знает, что Оперативный директорат существует в абсолютном и полном моральном вакууме. Люди, которые занимаются тайными операциями, должны расстаться со всеми нравственными категориями, на которые другие опираются в своей жизни. Вы не можете сказать соседям, чем вы занимаетесь. Вам каждый день приходится лгать, но самое плохое — то, что вы оказываетесь в этической пустыне.