Крестьяне Рузанина? А я?

- Ты – моя Имперская Прорицательница, - он был ошарашен моим вопросом, и это я чувствовала в

его ауре. Можно было услышать, как он думает. В его мыслях – «Почему она этого никак не

может понять?» – И я не могу не зависеть от тебя.

- Как во время сбора урожая хозяин зависит от крепостного, - пошутила я.

- Разве это имеет значение? – его брови нахмурились. – Мы пресытимся этими плодами вместе в

любом случае.

- Но вы всё равно получите избыток, - император настаивал на том, что мне это нужно. Но с ним

мне равной не стать никогда.

- Я думаю, я знаю, почему ты сердишься, - он выждал немного, затем кинул в пруд последний из

камней. – Потому что, Соня, ты не можешь выйти за меня.

- Я не говорила о браке, - мои глаза расширились. Будто я горела желанием сочетать свою

родословную и его.

- Ты и так дала мне понять, что ты не желаешь быть моей любовницей, - он был прав. Я прикрыла

рот. На замок. – Боюсь, выше этого твой статус поднять я не смогу.

Я закрыла глаза. Конечно же, он думал, что статус его любовницы будет на порядок выше, чем то, кем я являюсь сейчас.

- Мы беспокоимся друг о друге, как бы то ни было… Правда? – спросил он.

- Да, - я беспокоилась о том ребёнке, которым он был в душе. Ребёнком, который никогда и никого

не просил возвышать его до императора. По правде говоря, я не была уверена, как сильно о нём

беспокоюсь. Я не была уверена в том, какие из моих чувств принадлежат мне, а какие – только эхо

его собственной ауры. Или моя забота о людях Рузанина – это не отражение его желания

расширить империю?

- И этого мне достаточно. Ты, моя провидица, бальзам для моей души. Соня! - он поцеловал мою

руку, и его аура снова стала яркой, наполненной жизненного тепла. Он мягко улыбнулся. – Ты так

много сделала для меня. И ты была права. Ты показала мне то, кто я. Благодаря тебе я прозрел. Я

понял, что происходит. Посмотри же, что я вижу! – он развёл руки, показывая пруд так, будто он

представлял мне свой собственный мир. Свою всеобъемлющую империю.

Он снова стал ходить около меня, говоря всё больше и больше, кидая камни всё дальше и дальше.

Он рассказывал о том, что мы могли бы сделать с богатствами Шенгли, как нужно снизить возраст

призыва, чтобы в армии оказалось больше людей. По его словам, мы могли бы строить большие

порты, которые будут крепко стоять. Все его маниакальные идеи заставляли меня трястись. Я

чувствовала, будто под кожей ползают тысячи насекомых.

Он становился монстром. И благодарил за это меня.

Я держала рот на замке и не осмеливалась сказать больше, ведь он не слушал. Во всём, что я ему

рассказывала, он находил какой-то свой смысл, подходивший его понятиям о славе.

Я всего лишь выжидала время. Я не могла разделить хотя бы искру его энтузиазма, так как у меня

не было даже этого. Если бы это сделала я, это не играло бы роли. Валко был настолько захвачен

мыслями о своей великой империи, что моя поддержка ему уже не была нужна. Во всяком случае, изначально я предполагала, что он позвал меня сюда именно для этого. Так как за то, что

причинил мне боль, он так и не извинился.

Только сейчас я поняла, что всё это время я цеплялась за призрачную надежду на то, что он ещё

стать тем очаровательным мальчиком, чье прикосновение в тот вечер меня так удивило.

Я никогда не теряла надежду на то, что это ещё раз случится.

Я постучала в дверь с тёмно-синими рисунками, и её тут же открыл Антон.

- Твой брат сошёл с ума, - сказала я.

- Ты уже прочла? – он кивнул, затем его взгляд опустился на книгу в моих руках.

И видя закрытых детишек в гнезде,

Боги терзают святые одежды,

Небо, закрыв, хоть полёт и в нужде.

- Да.

О бедные дети, о солому разбились,

Крылья пушистые их оживились

- Заходи.

ГЛАВА 23

Антон указал на два стула около печки. Весенним днём Рузанин был прекрасным местом, но в ночное время холод начинал ощущаться. Пока принц заваривал чай, а самовар

упрямо свистел, я рассматривала позолоченную надпись на книге Тоси. Антон разлил чай

в два стакана, и, закрепив их в оловянных подстаканниках, подал. Конечно, это был не тот

искусный фарфор из Шенгли, из которого пил император, но, всё же, неизменный аромат

чая с шиповником наполнял воздух вокруг.

- Варенья? – спросил Антон. Я кивнула, наблюдая за тем, как он добавляет в мою чашку

что-то розовое, напоминавшее лепестки розы. В свою же он добавил немного рома. Стало

быть, ему было необходимо успокоиться. Я чувствовала это – его напряжение будто

танцевало в моих венах. Это всё принадлежало ему. Я чувствовала, что эта ночь станет

ночью ответов. Мой разум подсказывал мне, что будет именно так.

Он поставил чайные стаканы на маленький столик из красного дерева, располагавшийся

между нашими стульями. Древесина была лакированной, как и всё деревянное в комнате, а пастельные тона обивки только дополняли вид помещения. Кроме того, были зажжены и

несколько свеч. У меня в голове снова пронеслась мысль о том, что он ждал меня. Он

понимал, что прошло уже достаточно времени, чтобы я закончила книгу и рассказала ему

обо всём, что я чувствую.

Мой взгляд скользнул к его одежде: рубашке, заправленной в брюки галифе, которые, в

свою очередь, были заправлены в высокие тёмные сапоги. Меньше одежды на нём было

только в тот раз, когда я пришла к нему сразу же после купания. Я начала задаваться

только одним вопросом. Неужели, он и спит в сапогах? Мои пальцы сами стали

закручивать мягкие концу шнуровки моего халата. Может, он и вовсе спит без одежды.

К моим щекам подступил румянец, и я глотнула немного чая, но горячая жидкость только

заставила меня покраснеть ещё сильнее. Брёвна потрескивали в печи. В этих покоях, и

правда, было достаточно парко.

- С тобой всё хорошо? – Антон поднёс ко рту свой стакан. Из-за чая, его губы, казалось, блестели.

- Да, - я встала, и, посмотрев в сторону, ответила. Ответ был немного скомканным. –

Вернее, нет. Валко… Его Величество сегодня был невыносим.

- Что он с тобой сделал? – Антон успокоился.

От такого изменчивого настроения, по моей спине пронёсся жар. Я посмотрела на него.

Наверное, он продумал самый худший вариант развития событий в случае, как если бы

Валко снова превратился в насильника.

- Уверяю тебя, ничего подобного. Он был нежен, - сказала я, но что-то подсказывало мне, что Антон сомневался в этом.

- Той ночью, на балу, я смогла его успокоить и убедить, что потеря такого союзника как

Эсценгард к лучшему. Но прошедшие несколько дней он провёл у себя в покоях. И я

подумала, что… - я пригладила складки на моей ночной рубашке и пожала плечами,

понимая, что была не права, - … что он смирился и увидел свои ошибки.

- Но жажда к власти у моего брата стала только сильнее? – принц посмотрел в пол, затем –

в оправу стакана.

Я кивнула и принялась пересказывать ему всё услышанное: планы Валко о военных в

Торчеве, понижение призывного возраста, в том числе и для простых людей, а затем и

наступление на Шенгли. Всё для того, чтобы завоевать нашего соседа и поработить своих

же граждан, которых, в общем-то, устраивают и нынешние размеры Рузанина.

- И ты думаешь, что твоих усилий было достаточно? – Антон был обеспокоен, но не

удивлён.

- Я думала, что сделала всё в ту ночь, но я ошиблась. И то, что я говорила сегодня, он

совершенно не слушал.

- Но ты могла говорить правильные вещи, - глубоко вздохнул он.

Я сложила руки на груди, ощущая холод. Во мне проснулось разочарование и страх того, что Антон потерял всякую веру в меня и в то, что я могу хоть как-то повлиять на его