Февраль — начало марта полны событиями. В последних числах февраля немцы занимают Оландские острова. Но важнейшим, определяющим все происходящее было подписание 3 марта 1918 года мирного договора в Брест-Литовске. С какой болью читал Галлер его статьи… От России отторгалось практически все побережье Балтийского моря, за исключением малой части на востоке Финского залива — между Сестрорецком и Нарвой. Морские границы — как при Иване Грозном… Под «покровительство» Германии переходили острова Моонзундского архипелага. А статья VI договора гласила: «Эстляндия и Лифляндия также незамедлительно очищаются от русских войск и русской Красной гвардии»[85]. Что ж, Ревель уже оставлен нами, но вот дальше… Дальше шло непосредственно влиявшее на положение Балтийского флота: «Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от русских войск и русской Красной гвардии, а финские порты — от русского флота и русских военно-морских сил. Пока лед делает невозможным перевод военных судов в русские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды».
Галлер знал, что в переговорах в Брест-Литовске участвовал в качестве эксперта В. М. Альтфатер. Неужели Василий Михайлович не мог объяснить главе советской делегации, что договор ставит Балтийский флот под угрозу гибели? Или ничего нельзя было сделать? Ведь русские войска в 15 марта покинут Финляндию. Войска финляндской Социалистической Рабочей Республики, заключившей 1 марта 1918 года о Советской Россией договор «об укреплении дружбы и братства», отступают под натиском армии Маннергейма. В руках красных финнов остается лишь Южная Финляндия. Что если в Гельсингфорс войдут войска Маннергейма, достигшие чуть ли не ста тысяч? Или немцы… Наверняка они попытаются захватить вмерзшие в лед корабли. Тем более что численность их команд не превышает в среднем и трети штатной.
Трудное, тяжелое время. Обстановка резко меняется со дня на день. 4 марта Гельсингфорс объявлен на военном положении. Галлеру казалось, что все это сказывается и на верхних ступенях то и дело меняющейся системы управления флотом. Похоже, что в ее органах в Петрограде и Гельсингфорсе имеет место некая растерянность. Не это ли вызывает чехарду в высшем командовании здесь, в Гельсингфорсе? В самом деле, 3 марта Совет Народных Комиссаров вынес решение о роспуске Центробалта. Власть от него перешла к Совету комиссаров Балтийского флота — Совкомбалту. Было объявлено, что во главе его — главный комиссар Н. Ф. Измайлов. Военный отдел А. А. Ружека перешел в подчинение Совкомбалту, продолжал готовить флот к перебазированию. Но уже 13 марта на Минной дивизии узнали о приглашении вице-адмирала А. В. Развозова на должность начальника Военного отдела с правами начальника Морских сил Балтийского моря. Развозова, которого в начале декабря снял Центробалт! Впрочем, командовал он флотом лишь неделю. Уже 20 марта в штабе Минной дивизии зачитали приказ Наркомата по морским делам, подписанный Ф. Ф. Раскольниковым, С. Е. Саксом и И. И. Вахрамеевым, о его отстранении от должности и о демобилизации за нежелание считать для себя обязательными декреты Совета Народных Комиссаров и за отказ подчиниться Коллегии Морского комиссариата[86]. На смену ему пришел А. М. Щастный, капитан 1 ранга, давно ведавший в штабе флота распорядительным отделом. Он уже именовался начальником Морских сил Балтийского моря — по «Временному положению об управлении Балтийским флотом», утвержденному СНЕК 29 марта. Галлер читал его в штабе флота, воссозданном в соответствии с этим же «Положением…», Щастного он видел не раз, даже встречался по каким-то служебным вопросам. Энергичен, неглуп, но, похоже, себе на уме.
Разработку плана перебазирования Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт и Петроград возглавил А. П. Зеленой. Он-то и привлек к работе над ним Л. М. Галлера, полагая, что на «Туркменце» сейчас обойдутся без него. Под главенством начальника оперативного отдела штаба М. А. Петрова, с которым вместе заканчивал Морской корпус, Лев Михайлович разрабатывал варианты маршрутов перехода, продумывал использование оставшихся ледоколов и меры, на случай если на захваченных белофиннами островах Гогланд, Соммерс Лавенсари и Нерва окажутся береговые батареи. Ведь не исключено, что они откроют огонь по кораблям. В те дни он резко выступил против представленного в Совкомбалт доклада командира «Ермака» В. Е. Гасабова. Из доклада следовало, что каждый корабль на переходе в Кронштадт нужно обеспечить двумя ледоколами. План Гасабова заранее обрекал на неудачу перебазирование флота.
Первой Гельсингфорс покидала 1-я бригада линкоров контр-адмирала С. В. Зарубаева. На корабли грузили имущество порта, винтовки и патроны, станки, мешки с мукой… Трюмы и жилые палубы забили грузами, чтобы ничего не оставить белофиннам или германцам. 12 марта линкоры «Петропавловск», «Гангут», «Севастополь» и «Полтава», крейсера «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Богатырь» дали ход. Их вели ледоколы «Ермак» и «Волынец». Через пять дней отряд самых лучших кораблей флота достиг Кронштадта.
Теперь пришла очередь второго отряда. В его состав включили линкоры 2-й бригады «Андрей Первозванный» и «Республика», крейсера «Баян» и «Олег», три подводных лодки. Но выход задерживался. «Ермак» не смог вернуться в Гельсингфорс — его обстреляла батарея с Лавенсари, а затем путь преградил белофинский ледокол «Тармо». Второй мощный ледокол, остававшийся в составе флота, «Волынец» захватили белогвардейские заговорщики и увели в Ревель. Пришлось для проводки второго отряда, вышедшего утром 5 апреля, использовать небольшие портовые ледоколы «Силач» и «Город Ревель». Головным выходил «Андрей Первозванный». На мостике его стоял Лев Михайлович Галлер, исполнявший обязанности командира линкора… [87]
За два дня до этого, 3 апреля, в штаб флота поступило донесение из Гангэ: подходит вражеская эскадра. В 8 ч 30 мин город и порт занял десант. К этому времени были взорваны оставшиеся в гавани подводные лодки, команды отошли. Все понимали — скоро германцы появятся у Гельсингфорса, медлить с уходом второго отряда нельзя. В этот день главный комиссар флота Н. Ф. Измайлов и вызвал к себе Галлера. В его каюте находились Ружек, Зеленой и контр-адмирал Н. И. Паттон, начальник 2-й бригады линкоров. «На „Андрее“ нет командира, — сказал Измайлов. — Александр Павлович вас рекомендует. Николай Иванович Паттон не возражает. Мы решили назначить временно вас…» Так Лев Михайлович вновь оказался на «Андрее Первозванном», но уже командиром…
Накануне в последний раз видел он Жоржа Клодта. Барон сам пришел на «Туркменец», когда Галлер, сдав дела старшему офицеру, собирал в чемоданчик вещи. Клодт настойчиво советовал остаться, не уходить в Кронштадт; намекал на какие-то дела с «продажей» госпитальных судов. Лев Михайлович понял: затевается позорное для русского офицера дело — торговля флотом. И похоже, не только госпитальными судами. Вступать с Клодтом в спор, объяснять ему что-либо — бессмысленно. Так Галлер утвердился в своем выборе.
В марте — апреле, как сказано в лоции, сплошной лед обычно сохраняется на большей части Финского залива, простираясь на 200 миль к западу от Кронштадта. В середине залива постепенно образуется плавучий битый лед. При штормовых ветрах появляются торосы, достигающие нескольких метров высоты. Особенно крупные торосы бывают между островами Гогланд и Родшер. Толщина льда в этом районе от 10 до 60 сантиметров. Передвижение льда к востоку от меридиана Гельсингфорса обычно начинается во второй половине марта, распространяясь до острова Родшер. Вот в таких нелегких условиях повел за собой «Андрей Первозванный» на восток второй отряд. Обстановка осложнялась указанием штаба флота воздерживаться от ответного огня по батареям на захваченных белофиннами островах. Немцы могли обвинить в срыве мирного договора. Но ведь на Лавенсари четыре 6-дюймовых и четыре 10-дюймовых орудия! Корабли же во льдах идут со скоростью пешехода…