И отец сдается. В 1902 году летом, уже после конца общего приема в младший специальный класс Морского корпуса, генерал-майор фон Галлер добивается разрешения для своего сына Льва держать экзамены.
Экзамены в младший специальный класс прошли в мае и принятых «нигилистов» — так прозвали «старые» кадеты поступавших после окончания гимназии — спешно обмундировали и отправили в плавание на учебных судах. Но два будущих кадета — Лев Галлер и барон Борис Нольде на экзамены опоздали и по прибытии в корпус сразу же попали на крейсер «Князь Пожарский». Экзамены им предстояло держать в Петербурге по возвращении из плавания. Заранее скажем, что сдал их Галлер благополучно, хотя спрашивали строго, придирчиво — подумаешь, золотая медаль провинциальной тифлисской гимназии! К тому же характеристика из той же гимназии показалась корпусным офицерам неумеренно лестной. «Способности всегда хорошие…успехи всегда отличные…Одним словом, юноша прекрасный во всех отношениях и вполне благовоспитанный…С товарищами дружелюбен всегда…Характера в высшей степени кроткого», — писал классный наставник И. Соловьев[2]. Однако, сдав на пять письменные экзамены по тригонометрии, русскому языку и географии, получив такую же оценку на устном экзамене по физике, Галлер поддержал честь своей гимназии. Здоровье тоже оказалось в норме, хотя основания для волнения у Льва были. Ведь директор Иван Христофорович, по прозвищу Большой Вано, несмотря на все мольбы своего бывшего ученика, в характеристике указал: «Обладает не особенно крепким здоровьем и с бледным цветом лица юноша».
Волновался юный кадет напрасно. Лев Галлер — доказало плавание на крейсере «Князь Пожарский» — к морской службе пригоден. Крейсер I ранга, еще недавно именовавшийся «броненосным батарейным фрегатом», имел три мачты с полным «корабельным» парусным вооружением, огнетрубные котлы и паровую машину. Когда-то под парами «Князь Пожарский» давал 12 узлов[3]. Те лучшие дни, однако, остались уже в прошлом, и командир крейсера капитан 1 ранга Куприянов предпочитал ходить под парусами, а машиной пользоваться при выходе из порта и заходе в оный. Кадет расписали по мачтам, и вскоре марсовой Галлер лихо взбирался по вантам на фор-марсовую площадку, с бьющимся сердцем пробегал по фор-брам-рее к ноку, занимал свое место, чтобы работать с парусом-марселем. Высоты, как оказалось, он не боялся, в качку работоспособности не терял, в том числе и в шестибалльный шторм.
Первое плавание запоминается на всю жизнь. И много лет спустя Лев Михайлович любил рассказывать молодым командирам, как красив корабль в четыре с половиной тысячи тонн водоизмещения, идущий полным ветром под всеми парусами. «Начинать надо с плавания под парусами!» — говаривал он, энергично попыхивая трубкой.
Тем летом 1902 года на «Князе Пожарском» кадет Галлер познавал азбуку флотской службы.
Первые недели суда учебного отряда Морского корпуса больше стояли на Транзундском рейде, ходили мало. Якорный день начинался трелями боцманской дудки, высвистывавшей в 6 утра побудку, с команды «Койки вязать!». Галлер научился быстро снимать и туго шнуровать парусиновую койку, потом — бегом на верхнюю палубу, чтобы вовремя уложить койку в сетку. Задерживаться нельзя, начинается следующее действо: подъем по вантам на салинг — площадку у основания стеньги, спуск от нее к палубе по толстым канатам — бакштагам. Как после этого вкусен сладкий чай с теплой, испеченной под утро булкой! Затем построение на подъем флага… Галлеру нравились шлюпочные учения, хотя не сразу затвердели на ладонях мозоли от тяжелых весел. В 11 ч. — обед, а после, когда на стеньге взовьется флаг «О», означающий разрешение на отдых, — крепкий молодой сон. Но вот в 14 ч. спущен «О», его сменяет трехфлажный сигнал «ЖКФ» — занятия по усмотрению командиров. Галлер вместе с товарищами-кадетами банит стволы пушек и изучает устройство судна, учится вязать узлы и заводить пластырь на пробоину… Прошло не так много времени, и «нигилисты» подтягиваются по морской подготовке к «старым» кадетам — к тем, что поступили в Морской корпус после 3-го класса гимназии и уже три года носят морскую форму.
Когда кадеты в должной мере осваивают постановку и уборку парусов на якоре и во время непродолжительных выходов в залив, директор Морского корпуса капитан 1 ранга Доможиров, недавно еще командир крейсера «Россия», решает, что учебному отряду Морского корпуса настала пора идти в совместное плавание. Колонну судов возглавляет «Князь Пожарский», за ним в кильватер следуют учебные суда «Рында», «Верный» и «Воин».
Они идут под парусами, как корветы, на которых плавали герои Константина Станюковича. Галлер зачитывается его рассказами. По ним он представляет себе матросов. Тех самых, что работают вместе с кадетами на мачтах, грузят уголь и всякие припасы, делают четыре раза в день приборку на верхней палубе и в кубриках, несут вахты. Эти сильные, ловкие, все умеющие люди ему столь же непонятны, как фантастические обитатели Луны из только что прочитанного нового романа Уэллса. Галлер пытается поговорить с одним из них, рослым марсовым. Но из разговора ничего не получается. Да и что кадет может спросить? Разве задать стандартный вопрос — «Ты из какой губернии»? И получить предопределенный стандартный ответ — «Из Калужской, господин кадет». Кадет и нижних чинов — матросов, унтер-офицеров разделяет невидимая стена. К кадетам все обращаются на «вы», к нижним чинам только на «ты». Форма внешне одинакова, но платье у кадет — рубахи-голландки и брюки из тонкого белого льняного полотна, а не из грубой ткани, похожей на брезент. Кадеты не участвуют в приборках. Обувь, медные пуговицы им чистят до блеска, белье, голландки и брюки стирают и гладят вольнонаемные дневальные — старики из бывших матросов, взятые на судно из Морского корпуса. И здесь, и в корпусе каждый кадет платит им рубль в месяц. Галлер убеждается, что кадеты и нижние чины — из разных миров. Недаром седой, сивоусый боцман, побывавший в кругосветном плавании, почтительно называет кадет «баричами».
Куда легче да и вроде бы полезнее поговорить с офицерами. Особенно интересно Галлеру в штурманской рубке, где хозяином старший штурман лейтенант А. А. Родкин, окончивший не только Морской корпус, но и физико-математический факультет Петербургского университета, к тому же знаток морской истории. Родкин не жалеет времени на любознательного кадета. Он рассказывает не только о сути штурманского дела, но и из истории русского флота. Называет даты сражений с шведским флотом и показывает на карте, где они происходили. В Рилакс-фиорде, куда заходит отряд, обращает внимание Галлера на черный пирамидальный крест — памятник Гангутской битве. Здесь проходила просека, которую Петр Великий приказал прорубить через полуостров. По ней протащили галеры, обманув шведов, поджидавших русский флот у южной оконечности полуострова Гангут. Замечательно еще стоять вахту с лейтенантом И. Е. Тимме. И на ходу и на якоре тот находит время, чтобы объяснить все свои решения и приказания. А однажды, на ночной вахте во время перехода из Балтийского порта (Палдиски) к Кронштадту, с горечью говорит о слабости российского флота. «Страна наша богата, порядка только нет…» — заканчивает он, цитируя А. К. Толстого. Но кадет Лев Галлер не понимает горечи слов лейтенанта. Ему все кажется замечательным: корабли — красавцами, нижние чины — лихими молодцами. Его не смущает даже то, что на крейсере пушки главного калибра — четыре достойные музея восьмидюймовки (203 мм) — на деревянных станках, после выстрела их надо накатывать вручную. С таким настроением возвращается Галлер в Морской корпус после 47 дней практики на «Князе Пожарском» — первого знакомства с флотом. С Родкиным и Тимме ему более встретиться не придется: старший штурманский офицер Родкин погибнет в сражении при Цусиме на броненосце «Князь Суворов», Тимме, пройдя через трагедию Цусимы на броненосце «Император Николай I» командиром носовой двенадцатидюймовой башни, после возвращения из японского плена оставит флот.