Сумасшедшая карусель жизни и смерти не останавливалась. К горлу подступило удушающее чувство тошноты, видимо, удар по голове был гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд. Пытаясь не привлекать внимание Гаса, я опустила глаза и огляделась. Пистолеты Анны лежали слишком далеко от меня, чтобы можно было рывком дотянуться до ближайшего из них и надеяться, что им можно остановить Гаспара.

К моему облегчению, он, убедившись, что я реагирую на его слова, переключил внимание на Анну. Она лежала на спине, и кровь расплывалась вокруг неё маленьким озерцом. Тагамуто была ещё жива, её глаза смотрели на Гаспара, и в них плескалась боль. Боль вперемешку с негодованием и ужасом.

Очевидно, у неё перебиты шейные позвонки, и это парализовало всё тело. Она может все видеть, слышать. Вот только она бессильна и понимает, что скоро умрет. Печально, не правда ли? Анна так рассчитывала, что из нас троих умирать придется мне одной, а теперь она составит мне компанию.

Гаспар осторожно присел, стараясь, чтобы кровь не запачкала туфли, и оглядел Тагамуто.

– Как глупо с Вашей стороны было так просчитаться, Анна, – он с сожалением покачал головой, – Вы думали, что поставили идеальную ловушку, ввели всех в заблуждение, но так и не поняли, что ошиблись.

Глаза Тагамуто блестели, и было непонятно, что перевешивает в их выражении – ярость или страх. Гаспар улыбнулся ей с видом фокусника, которому удалось потрясти зрителей.

– Дорогая Ван, которую Вы так грубо собирались убить, лишь бы она не путалась больше под ногами, обыграла нас обоих. Не так ли, Ван? Тебе ведь было интересно, что получится в результате?

Гаспар смотрел на меня и довольно улыбался. Интересно, как давно он понял, что я делаю, и как долго притворялся, наблюдая за тем, как я пытаюсь свести его и Тагамуто, чтобы понять – кто же из них страшнее?

Анна моргнула. Мне не было её жаль, и смотреть на то, как она слышит шаги своей смерти, я могла без содрогания. В любом случае, эта же смерть потом придет и за мной. Вполне возможно, что Тагамуто повезло больше, чем мне.

Поблескивающие глаза Гаспара внимательно смотрели на меня, и я внезапно поняла, что он выглядит слишком спокойно для пойманного с поличным убийцы. Легкая довольная улыбка на длинноватых губах, выражение глубоких, почти бездонных глаз, говорящее, что от них ничто не ускользает. Это страшнее, чем направленный на тебя пистолет и приближающаяся смерть. Намного страшнее. В его глазах я вижу, что он собирается разобраться со мной, и сомневаюсь, что у меня получится уцелеть после того, как он потребует ответа за все мои проделки.

Гаспар отводит от меня взгляд и неодобрительно качает головой, глядя на то, как испуганно ворочает глазами Анна. Казалось, что она боится его слов больше, чем его самого.

– Приятно иметь власть над жизнями, имея к тому же силу и полномочия. Талантливый агент, любящий убивать. Когда всё вышло из под контроля, Вы решили выдвинуть на сцену некоего убийцу, на которого и свалили свои трупы. Надо сказать, что Вы были крайне неосторожны, когда создали целую композицию из женщины и сердца, а затем прикончили тех троих бродяг. Очень грязно и очень халатно. Потрошить людей как скот – это слишком отвратительно. К тому же это не сработало – ведь Вы надеялись, что всё останется в виде нераскрытого дела, а вместо этого оставили там свои следы. Ничего не вышло, остановить желание убивать не удавалось, а в спину Вам уже дышала полиция.

Несмотря на то, что меня сложно было уже чем–то удивить, тут я удивилась. Уставилась на Тагамуто. Затем на Гаспара. Он кивнул, глядя на Анну, словно подтверждал мой немой вопрос:

– Агенту Тагамуто очень хотелось закончить с твоими подозрениями. Кроме того, ей нравилось убивать, хотя она и будет отрицать этот факт. Не правда ли, Анна, это очень многогранное ощущение? Сколько раз Вы уже убивали, чтобы снова и снова почувствовать эту власть над человеческой жизнью? Десять? Двадцать раз? Можете быть спокойны, Вас уже никто не осудит. Насладитесь этой мыслью, пока будете умирать.

От лица Тагамуто медленно отливала краска. Скорее всего, это было вызвано кровопотерей – лужа крови становилась всё больше, но мне думалось, что Анна действительно испытывает ужас. Ужас от того, что кто–то забрался ей в череп, увидел тщательно охраняемые секреты и теперь преспокойно вытаскивает их наружу, позволяя им демонстрировать всё свое уродство.

Если я выживу, если мне удастся выбраться из этого дерьма, я приду в первую же психушку и попрошу, чтобы меня заперли там. Мой рассудок явно должен испытать какую–то относительную тишину и изоляцию, чтобы остаться цельным. Или же может я и не была здорова с самого начала, как и все, кто находится сейчас в этой комнате? Я молча смотрела на всё происходящее, и в голове было на удивленнее пусто и спокойно.

Гаспар помолчал некоторое время, разглядывая Тагамуто. Тело её становилось всё более бледным, с каким–то мраморным оттенком. Глаза Анны ещё не потухли, но их блеск уже начал медленно угасать. Ей оставалось жить меньше десяти минут.

Оценив её состояние, Гаспар поднялся. Взял со стола бумагу, которая имела такое значение для Тагамуто, и внимательно пробежал глазами текст. Затем вынул из кармана маленькую, изящную зажигалку, щелкнул колесиком, выбивая пламя. Оно охватило бумагу, жадно облизывая и скручивая её в завитки. Гаспар подождал, пока половина бумаги не превратилась в трепещущий пепел, затем подошел к раковине, включил воду и смыл остатки с ещё живым огнем.

Когда он обернулся ко мне, я поняла, что надо действовать. Надо убираться отсюда, не пытаясь больше выяснять – что за дерьмо творится вообще вокруг. Бежать, спасать свою шкуру и только потом, в самой глубокой норе обдумать происшедшее и попробовать понять – а что на самом деле происходило всё это время.

– Ты непредсказуема, Ван, – заговорил Гаспар, – хотя могла просто довериться мне, и всё было бы иначе. Кроме того, ты постоянно обманывала меня, при всём том, что я на самом деле был искренен.

Его лицо выражало борьбу противоречивых эмоций. Думаю, с одной стороны ему хотелось убить меня, а с другой, он был невероятно доволен тем, что я всё ещё жива.

Я незаметно перенесла вес тела на здоровую ногу. Гаспар провел рукой по волосам, качая головой и всем видом демонстрируя полное смятение. Кажется, теперь, когда Тагамуто больше не участвовала в этой сцене, он внезапно поддался эмоциям и явно не мог в них разобраться. Серого и зеленого в его глазах практически не осталось, радужка глаз потемнела, как грозовая туча.

– Ты обманывала меня и предала. Сознательно делала мне больно.

– В жизни всё не сахар, знаешь ли, – сипло отозвалась я, прикидывая – смогу ли преодолеть расстояние до двери.

Гаспар криво усмехнулся, отчего его лицо ещё больше исказилось. Выражение спокойствия и взгляда на всё сверху вниз исчезло. И я поняла, что ему действительно причиняет боль факт того, что я его использовала и обманывала.

– Почему ты такая лживая, Ван? – Он спрашивал меня так, словно мой ответ внесет какую–то ясность. Я пожала плечами. Сложно объяснить – зачем лжешь, когда от этого зависит твоя жизнь.

– Ты играешь в свою игру, идешь к своим целям, добиваешься их, во что бы то ни стало. Тебе без разницы – чем придется пожертвовать, и остановить тебя невозможно. Всё, что тебе было нужно – так это узнать, кто убивал, кто во всём этом замешан. Ах, а на то, что ты прошлась по мне, тебе плевать!

– Это не так, – слабо возразила я, ощущая укол вины. В словах Гаспара была правда, и бессмысленно её отрицать. В то же время он был неправ. Я не могла перешагнуть через всё то, что завертелось с момента нашего знакомства. Ненормальность происходящего, его поведение, все странные вещи, которые только усугубились за последнее время, всё это не способствовало тому, чтобы я перестала бояться и подозревать.

Весь ужас ситуации заключался в том, что с одной стороны он по–прежнему оставался тем самым Гаспаром, который был для меня самым близким человеком всё это время. А с другой стороны, я уже не знала – кто он такой. И его слова про то, что неизвестным убийцей была Анна Тагамуто, не укладывались в моей голове. Я знала, что не она одна устраивала все это. Не Анна убивала тогда в сарае, не она сожгла Габриила, это сделал Гаспар.