Всё это время, пока я передвигалась, Гаспар медленно поворачивался, сопровождая взглядом каждый мой шаг. Не составляло большого труда понять, что единственная его цель будет теперь в охоте на меня и восстановлении справедливости.

Об этом как–то даже думать не хотелось. Всё позади. Игра в кошки–мышки закончена, можно не держаться в тени, прячась от хитрого игрока. Я почти подошла к Анне, когда неожиданно поняла, что она одна в доме, и никто больше не спешит ей в поддержку. Не то, чтобы я сомневалась в ее боевых навыках, но в схватке между ней и Гаспаром, я бы не ставила на неё. Я уже стояла рядом с Анной, которая держала пистолет прямо нацеленным в грудь Гаспару. Тот повернулся к ней лицом и надменно демонстрировал свою безоружность, словно в противовес её намерениям.

– Где Бьёрн? – Спросила я, надеясь, что Анна не геройствует, стремясь присвоить себе все лавры.

Тагамуто опустила одну руку, оставив пистолет в другой, по–прежнему готовясь стрелять при малейшем движении Гаспара. Откинула полу короткого пальто, доставая из поясной кобуры второй пистолет. Затем из моих глаз посыпались искры, почище любого фейерверка, а в каждый уголок черепа отдалась пронзительная, гудящая боль.

От неожиданности я не удержалась и хлопнулась на пол, ощущая, как что–то тянется и рвется в ноге. Звездопад в голове мешал понять, что не так, и только нервные окончания вопили во всю мощь о том, что я вывернула свою конечность, и теперь она невообразимо ноет, сообщая о травме. Я же валялась на полу, а по лицу текло что–то теплое, отвратительно теплое и солоноватое. Глаза вроде оставались открытыми, но мир перед ними качался как карусель, ни на секунду не замедляя хода. Было непонятно – кто где стоит, и сколько в комнате темных, высоких теней, похожих на фигуры.

Земля перестала вращаться спустя какое–то время. Я проморгалась и, щурясь от света лампы, которая сейчас прямо–таки слепила меня, уставилась перед собой, пытаясь понять – что произошло после того, как Анна ударила меня. Было очень больно, но факт того, что Тагамуто врезала мне, просто не вписывался ни в какие варианты развития событий.

Анна оставалась стоять на том же месте, по–прежнему держа пистолет направленным на Гаспара. Тот, кстати, не проявлял никаких эмоций по поводу того, что только что случилось. Просто стоял и смотрел на неё спокойным, заинтересованным взглядом, не двигаясь и не опуская приподнятых рук. На мгновение я подумала – а что, если сейчас Анна засмеется своим холодным, высоким смехом, опустит пистолет, и скажет Гаспару, что всё это было так увлекательно, и ей понравилось, как они вдвоем повеселились?

Но вместо этого Тагамуто продолжала целиться в Гаспара. Заметив то, что я приподнялась и немного очухалась после встречи с тыльной частью её второго пистолета, Анна улыбнулась:

– Рада, что ты достаточно крепкая, Ивана.

– Что происходит ? – Я моргнула, и горизонт съехал набок.

Анна смотрела на Гаспара. Гаспар – на неё. На меня, кажется, никто не обращал внимания.

– Я долго пыталась понять, в чём подоплека, – заговорила Тагамуто, обращаясь к Гаспару и продолжая с ним играть в «кто–кого–переглядит».

Она перевела взгляд на меня, затем снова на Гаспара.

– Очень запутанная партия, надо сказать. Если не знать правды и причин поступков, то можно было бы сломать мозг, пытаясь свести концы с концами.

Мне показалось, что теперь в комнате стало на одного сумасшедшего больше. Видимо, из–за удара я не испытывала особого испуга или страха от происходящего. Навалилась вялая усталость, и я продолжала просто смотреть на них обоих, безрезультатно пытаясь понять – что вообще происходит.

Гаспар молчал и с удвоенным интересом слушал то, что говорит Тагамуто. На него это было не похоже. Анна же продолжала:

– Если бы не такое активное желание помочь нам поймать преступника, мы бы наверно так бы и рассказывали новичкам о нераскрытом деле с кучей загадок и тайн.

Кажется, она адресовала это мне. Интересно, как предпочтет меня убить Гаспар после её слов – медленно и изощренно, или кроваво и быстро? Но почему–то я не могла ощутить липкого холодка от этих мыслей. Словно Анна отбила мне какую–то часть мозга, отвечающую за эмоциональные реакции.

Тагамуто потянулась рукой в карман, доставая свернутую вчетверо бумагу и разворачивая её. Протянула так, чтобы Гаспар мог видеть её, и снова заговорила, не скрывая ноток удовольствия в голосе:

– Затем я стала более пристально наблюдать за происходящим. Окончательно меня убедили в правоте пришедшие данные исследования и заказ двух билетов на самолет. И, что интересно, оба забронированы Гаспаром Хорстом сегодня днём.

На это заявление Гаспар никак не отреагировал, просто чуть приподнял голову, выставляя вперед подбородок. Я же отстраненно подумала, что видимо это он и имел в виду, когда говорил со мной о своих желаниях оказаться где–то далеко отсюда, под рассветным солнцем.

Он хотел, чтобы я уехала с ним.

Анна держала в руках немного смятую бумагу. Она улыбалась, и я впервые видела, что она проявляет свои эмоции – торжество и полнейшее удовлетворение. Почему–то от выражения её лица мне становилось всё более не по себе.

– Я думаю, что в Иване больше нет необходимости. Тогда, как с Вами, Гаспар, нам предстоит долгий разговор.

Она положила бумагу на край стола, снова вытащила второй пистолет и недовольно поморщилась, когда коснулась запачканной кровью рукоятки. Теперь один пистолет смотрел на Гаспара, а второй предназначался, по всей видимости, для меня.

– Я раню Вас не сильно, но достаточно для того, чтобы обездвижить. После того, как с Иваной будет закончено, мы подождем отряд полиции и отправимся в более подходящую для разговора обстановку.

Я думала, что мне должно быть даже смешно. В который уже раз я собиралась умереть, но умереть от руки Тагамуто – это было абсолютно нелепо. Хотя, впрочем, ввязываясь во все эти игры, я не обговаривала – как бы мне хотелось отправиться на тот свет. А значит, выбирать мне не приходилось.

Я прикрыла глаза, болевшие от яркого света.

Тагамуто сделала шаг вперед, чтобы было удобнее стрелять. Я не смотрела на неё, мне было безразлично – хочет ли она увидеть в моих глазах страх и нежелание умирать или же ей просто приятно пускать пулю в голову человеку, разнося его мозги.

На полу лежали песочные часы, подарок Гаспара. Они упали с полки шкафа у стены, когда Анна ворвалась в дом, и теперь остатки песка медленно вытекали из разбившейся колбы. Содержимого часов оставалось совсем немного, и оно ускользало вниз, оставляя пустой стеклянную капсулу. Я смотрела на то, как песчинки бесшумно опадают тонкой струйкой, одна за другой. Секунды безвозвратно уходили вместе с ними. Наконец, последняя песчинка блеснула в воздухе и упала вниз. Время вышло.

Щелкнул предохранитель.

Не знаю, испытывают ли люди облегчение, когда не слышат выстрела и не вылетают из собственных тел.

Я – нет, не почувствовала.

Когда раздался звук бьющегося стекла и на мгновение позже – шум падающего тела, я не открывала глаз. В этот момент я не реагировала ни на что вокруг, стараясь представить себе самое лучшее воспоминание. Плеск волн вокруг, шум накатывающегося на берег моря. Тогда еще мир стоял на ногах, а не на голове.

Все же, когда оказалось, что я относительно цела и абсолютно точно – ещё жива, я открыла глаза.

Анна Тагамуто лежала на полу, и из–под её спины расползалась чернеющая лужа крови.

Гаспар опустил руки и стоял, наклонив немного набок голову, рассматривая распростертую перед ним Анну. Он по–прежнему был безоружен, а в разбитое окно на противоположной стороне дома бил холодный ветер. Кто–то выстрелил с улицы в тот самый момент, когда Тагамуто собиралась прикончить меня. И это неизвестный стрелок спас мне жизнь.

– Ты в порядке, Ван? – Гаспар взглянул на темный провал окна, затем перевел взгляд на меня.

Спина покрылась мурашками от холода, хотя он не был никак связан с морозным воздухом, влетающим в дом. Может, мне и было сложно отреагировать на происходящее, позволяя рассудку впасть в некий спасительный ступор, но мысль о боли приводила в животный испуг.