– Возможно, дело даже не столько в том, что я узнал, – тон Гаспара меняется, словно смягчаясь до какой–то неопределенной границы между снисходительностью и жутковатым теплым, – я хотел бы увидеть тебя. Мы давно не общались так, как раньше. Признаться, мне этого не хватает.

Когда я кладу телефон обратно на тумбочку, мне уже не хочется спать. Не хочется пребывать в искусственной тишине отрицания того, происходит. Наступает фаза ожидания, и каждая клеточка нервов во мне готовится к действиям.

Подъем. Аккуратно, без складок застелена кровать. Чашка кофе и что–то съедобное. Каждая секунда падает вниз, как песчинка в часах. Времени остается слишком мало, всего чуть меньше двенадцати часов. Но я не торопясь допиваю кофе, вымываю чашку и только после этого набираю номер Анны.

Тагамуто отвечает почти сразу, словно ждала моего звонка. Она разговаривает немного отрывисто и явно старается не привлекать к нашему диалогу внимания, так как на заднем плане слышатся голоса. Наверно я позвонила в тот момент, когда Анна находилась на каком–то совещании. Но Тагамуто попросит меня подождать секунду, затем наступает тишина, словно женщина вышла из помещения.

– Во сколько вы встречаетесь? – Анну явно интересуют лишь точные и сухие детали, необходимые для координации действий. Услышав от меня приблизительное время встречи, она замолкает на минуту, затем снова сообщает, – не бойтесь, мы будем поблизости и не дадим ситуации пойти не так, как нужно. Главное, попробуйте подтолкнуть его к выходу из тени настолько, насколько это будет возможно.

Она до последнего момента молчит о том, что все действительно не так безопасно, что нужно быть готовым ко всему. Анна Тагамуто просто отметает то, что не входит в её цели – ненужные, с точки зрения агента, дополнительные объяснения, слова, трата минут на разговоры. Ведь всё это только отвлекает от основной задачи. Анна видит во всем происходящем большое шахматное поле. Пешек и слонов не ободряют и не поддерживают перед ходом, их дело – служить во благо общего дела. Для этого они и ставятся на доску.

Я не собиралась проводить время в тихом ожидании того, что произойдет. Вместо этого, мне просто пришло в голову выйти на улицу и пройтись по городу, пока такая возможность у меня имелась. Снега было мало, но относительный холод не позволял ему начать таять. В некоторых местах даже можно было представить, что снежная масса образует сугробы. Небольшие, но все–таки сугробы. Одним словом, зима не сдавала свои позиции. Идеальный день не портил даже ветер, который периодически бил в лицо холодными, колючими порывами, а затем стихал до следующего удара. Людей на моей улице практически не было, половина населения работала, вторая половина сидела дома. Ноги несли меня не вниз, в центр города, где как раз таки и царило оживление, а вверх по улице, заканчивающейся почти у самой линии легкого леса на вершине холмов. Их цепь окружала город, создавая естественную преграду для разрушительной силы природы и поддерживая относительно устойчивый теплый климат внутри чаши. Сейчас деревья были голыми, ветки их припорошило снегом, и темные стволы не скрывали. Летом же они легко прятали в своей тени то, что находилось на их территории. Я не стала сворачивать с дороги в сторону леса, пусть даже снега было мало, а солнце светило ярко, блуждать там не хотелось. У меня была другая задача, которая как раз и вытянула меня из дома.

Долгие гудки раздавались слишком громко, как мне казалось. Номер, указанный в сообщении того одноразового телефона, которое предлагало помощь, я знала наизусть. Так получилось, что несколько цифр словно выжгло в памяти без прилагаемых к этому усилий. Гудки шли и шли, а я испытывала странное ощущение, в котором смешивались интерес и доля нервозности. Этот звонок был одним из моих козырей. Будет очень обидно, если окажется, что ничего не вышло.

Словно в ответ на мои мысли все звуки прервались. Сперва в трубке царила тишина, потом раздался голос женщины средних лет:

– Говорите.

Я перехватила телефон другой рукой и спокойно, насколько только могла в такой странной ситуации, произнесла:

– Мне нужна помощь.

– Хорошо, – после чего на той стороне отключились. Раздались короткие гудки.

Вот и всё, весь разговор. Я испытывала разочарование, но оно разбавлялось шепотом, говорящим о том, что всё это выглядит как–то странно для простого розыгрыша. Впрочем, в том, что происходило всё это время, не было вообще ничего похожего на розыгрыш и шутку.

Когда я уже почти подошла к дому, зазвонил телефон. Иногда мне хотелось избавиться от надоедливого аппарата, всякий раз приносящего только новые проблемы. Но на этот раз звонили с работы. Меня попросили приехать в офис, дескать, у них какие–то проблемы, обновление данных, собрание сотрудников или что–то в этом роде. И моё присутствие крайне необходимо. Как бы я не хотела провести оставшееся время дома, в тишине, мне ничего не оставалось. Заверив девушку в том, что приеду, я решила, что однажды все–таки избавлюсь от телефона. Устрою себе каникулы в одиночестве и без связи.

Дорога до офиса заняла около часа. Было то время дня, когда люди начали возвращаться с работы, и городские улицы медленно превращались в подобие бобровых запруд, едва шевелящееся от скопления машин разной величины, автобусов, юрких такси и прочей железной ерунды на колесах. Просидев пятнадцать минут в пробке, я не выдержала и выбралась из автобуса на первой же остановке. Перспектива пройтись пешком не пугала, тогда как раздражало ожидание момента, что впереди кто–нибудь начнет двигаться, и твой автобус сможет сделать пару оборотов колёс прежде, чем снова остановится. Имея две ноги можно легко обойти весь город.

Я без труда дошла за десять минут до конца транспортного затора. На перекрестке, как это обычно бывает вечерами, столкнулась пара машин. Водители расхаживали возле своих покалеченных колымаг, полицейский разговаривал с кем–то из коллег по рации. Недовольные тем, что им не разъехаться, сигналили друг другу машины разных габаритов. Одним словом, живая реклама, призывающая отказаться от автомобилей и возникающих с ними проблем. Автобус, на котором я рассчитывала доехать, не было даже видно за огромной гусеницей пробки, сожравшей без остатка всю проезжую часть.

Офис фирмы, занимающейся разработкой идей для интерьера, находился неподалеку от центра города. Высокие здания деловых центров тут находились в соседстве с небольшими особняками, в которых размещались рестораны, галереи и дизайнерские салоны.

Роскошная бутафория, призванная прятать от богачей, посетителей города и туристов кварталы, в которых всей этой позолоты не было. Тем не менее, со своей задачей центр города справлялся успешно. На какой–то момент даже коренному жителю окраины, знающему все грязные и неприглядные секреты, приходилось признать, что здесь расположен довольно красивый и успешный район. Глаз не мог не радоваться всем этим изящным и залакированным благополучием, и все были довольны. Туристы получали своё восхищение, городская администрация не переживала за вид города, а все остальные мирились с тем, что им оставалось.

Как и все бутафорское вокруг, здание, в котором находился офис, было сияющим, ухоженным. С каменной облицовкой, изящной подсветкой вместо громоздких ламп. Мечта любого работника, одним словом.

Компания занимала седьмой этаж, и в окнах еще горел свет, показывая, что рабочий день еще не закончен. Когда только двери лифта разъехались в сторону, мне показалось странным то, что практически нет народа. Обычно, работа кипит, и помещение напоминает небольшой, шумный муравейник. Возле лифта находится стол дежурного сотрудника, принимающего факсы, звонки и корреспонденцию. К нему я и направилась, рассчитывая узнать причину, по которой мне пришлось сюда добираться. Девушка за столиком выглядела немного недовольно, как любой человек, который вынужден сидеть на рабочем месте, тогда как все остальные уже начали собираться и расходиться по домам.

– Привет, – я не смогла вспомнить имя администратора и покосилась на бейдж, висящий на кармане ее блузки, – привет, Лана.