Когда Мандо снимает тряпку с моего лица, я открываю глаза, но закрываю их, когда внезапное головокружение накатывает на меня. Закрыв глаза, я делаю небольшой вдох, больше не желая дышать водой, когда Мандо кладет тряпку обратно на меня.

Это происходит на протяжении долгих минут, часов.

Это не имеет значения. Время уже не имеет значения, когда есть слишком много времени.

Закончив со мной, он направляется к Трэвису и пинает его в живот, отчего тот скручивается. Прежде чем он успевает прийти в себя, Мандо вновь тянет за веревку, таким образом, Трэвис висит в нескольких сантиметрах от земли.

Мой разум сходит с ума, я не могу вести себя тихо.

— Я следовала твоим правилам! — кричу я, следя за подергиванием ног Трэвиса. — Мандо! Ты сказал, что если я буду следовать твоим правилам…

Он смеется, прерывая мое возмущение.

— Разве ты не видишь, Холли?

Трэвис продолжает борьбу, все еще подвешенный в воздухе.

— Я здесь главный. Я решаю, что происходит.

Он не позволит мне умереть. И он не убьет Трэвиса, по крайней мере, пока.

Он мучает нас. Чтобы уничтожить нас по частям. Наказания за грехи, которые мы не совершали.

Знаете, что самое грустное? Я позволяю Мандо пытать себя, для того чтобы он не причинял боль Трэвису. Но он все равно причиняет ему боль. И Мандо будет наслаждаться каждой секундой.

Мы не более чем его новые игрушки. Он будет держать нас в живых, пока не удовольствуется своей местью.

Нет никакого спасения. Нет никакой борьбы. Нет никакой надежды.

Есть только мы, умирающие в сарае.

Глава 33

Я удовлетворенно напеваю, готовя ужин, пока Эрика смотрит телевизор на диване. Сегодня она была счастлива, что, в свою очередь, делает счастливым и меня. Я люблю такие дни, как сегодня, потому что это почти так, как если бы у меня была моя девочка.

Зная, что это сделает ее счастливой, я позвонил нашему сыну и пригласил его на ужин. Когда она услышала, что он приедет, то пожелала надеть что-то другое, не домашнее платье, и я сделал все возможное, чтобы уложить ее волосы так, чтобы ей понравилось.

Находясь на кухне, я вижу их. Бэб сидит рядом с Эрикой, и его рука лежит на спинке позади нее.

У нас был умный, хороший сын, чертовски хороший мальчик. Он много работает, любит свою маму и чтит своего отца. Эрика хорошо его воспитала, а я старался научить его не облажаться.

Ужин проходит за разговором с Бэбом, рассказывающим о своей жизни.

В его жизни нет отношений, но я надеюсь, что скоро он найдет кого-то и подарит Эрике внука, чтобы любить его так сильно, как она любит Бэба.

Его работа — это стресс, но он наслаждается этим. Он слишком много работает, и я хочу, чтобы у него было немного свободного времени. Возможно, он мог бы сходить на рыбалку.

Я даже отметил, что он не оставил свою маму, а вынуждал ее смеяться над его шутками. Я люблю ее смех так же сильно, как скучаю по ней. Мне жаль, что я не слышал его так часто.

Я выпроводил их из кухни, поэтому они могут продолжить разговор, пока я мою посуду. Эрика сонная и потому быстро засыпает. Это был один из ее самых активных дней.

Закончив мыть посуду, я тихо похлопываю Бэба по плечу, чтобы не разбудить Эрику, и указываю ему следовать за мной на улицу. Я веду Бэба в сарай, желая показать ему, что я сделал для его матери, для нас.

Он любит свою маму так же сильно, как и я. Я знаю, он поймет.

Когда я открываю дверь, Холли поднимает голову от груди Трэвиса и смотрит на нас со страхом в глазах. Мне нравится ее страх почти так же сильно, как и надежда, горящая в ее взгляде, но она быстро угасает, когда ее одолевает непонимание.

— Нет! — вырывается у нее, в то время как в глазах застывает неожиданность. — Только не ты, — запинается она.

Глава 34

— Деррик, — говорю я, вкушая горечь от его предательства. — Почему? — я хотела, чтобы мой голос, обвиняя, звучал сильнее, но все, что я слышу, боль от его имени.

Голова Трэвиса дергается вверх, когда он слышит, как я зову Деррика, и тут же его тело напрягается, когда он видит его с Мандо.

— Ты ублюдок! — Трэвис тянет за цепи, удерживающие его на земле.

Когда я увидела, что первым заходит Деррик, то на мгновение подумала, что мы спасены, что не все потеряно, потому что он сдержал свое слово. Но, когда Мандо зашел следом за ним, я сорвалась на самое дно адской ямы.

Раны, нанесенные мне Мандо, не сравнятся с болью от обмана Деррика. Это раны, которые никогда не появятся на наших телах и которые уничтожают нас.

— Добрый вечер, — Мандо улыбается, как будто он был хозяином вечеринки, на которой приветствует своих гостей. — Вот мы все встретились.

— Я доверяла тебе, — шепчу я.

Смотрю вниз, когда Деррик направляется ко мне, борясь с подступающими слезами, так что он не сможет увидеть их. Он опускается на колени рядом со мной, и я напрягаюсь, когда его рука касается моего подбородка, поднимая мое лицо.

— Холли.

— Я доверяла тебе!

Гнев вскипает в венах, слепит меня так, что все вокруг видится в красном цвете. Вскочив на ноги, бью его в челюсть. Локтем ударяю его по почкам и не останавливаюсь, когда он падает на землю. Я пинаю его, даже когда он сворачивается и кричит мое имя.

Неожиданно я получаю удар по лицу, Мандо отправляет меня на землю.

«Моя ошибка», — ругаю себя. Я должна была следить за Мандо, напав на Деррика.

Мандо набрасывается на меня сверху, но отпускает, когда Деррик хватает его за воротник.

— Это должно прекратиться, папа.

Папа?

Я сплевываю кровь и ковыляю обратно к Трэвису, готовая защищать его и своего умирающего Деда до последнего вздоха.

— Беги, — шепчет мне Трэвис, кивнув на дверь головой.

Комната сжимает свои стены вокруг меня, и я печально качаю головой. Сжав кулаки, я стою перед Трэвисом и готовлюсь к борьбе. Деррик поднимает руки в воздух в знак отступления, но я ему не доверяю.

— Холли… — он медленно приближается ко мне, — я не знал. Ты должна поверить мне. Я не знал.

— Так это просто совпадение, что ты оказался моим художником-криминалистом и мы стали друзьями? — мои слова, словно яд, срываются с губ, надеясь, что это отравит его.

— Нет, я договорился.

Он делает еще один шаг ко мне, и мое тело слабеет в боевой стойке.

— Я сделал это, чтобы защитить тебя.

Он садится в паре метрах от меня, тем самым удивляя меня, но я не позволяю себе расслабиться.

— Примерно в то же время, когда ты была найдена, блуждающая по лесу Деды, мой папа сошел с ума. Нетрудно было выяснить, почему, — он замолкает, но потом продолжает, когда я ничего не говорю. — Это леса Деды. Мой отец позволил себе полагать, что твои родители были ответственны за гибель моей мамы, но это не так.

— Это они! — ревет Мандо, вышагивая позади Деррика, как зверь в клетке.

— Это не так, папа. Ты помнишь, что случилось, — уговаривает Деррик.

Я недоуменно смотрю, как Мандо разрушается перед нами.

— Ты рассказал мне, что случилось, когда вернулся из больницы, — говорит Деррик отцу.

Мандо продолжает вышагивать, бормоча ерунду, которую я не могу понять.

— После того, как он был найден в больнице, у меня не заняло много времени, чтобы выяснить, что он был тем, кто похитил тебя. Я разговаривал с начальником полиции и сказал ему, что хочу работать с тобой, чтобы увидеть, могла ли ты вместе со мной нарисовать рисунок твоего похитителя. Я не говорил ему о причастности моего отца. Я должен был защитить его, но я также хотел защитить тебя, — он вздыхает, проводя рукой по своему лицу несколько раз.

Я смотрю на него, не в состоянии понять слова, вырывающиеся из его рта.